понедельник, 3 октября 2016 г.

I. О «рациональном зерне» диалектики Гегеля

«Характеризуя свой диалектический метод, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Гегеля, как на философа, сформулировавшего основные черты диалектики. Это, однако, не означает, что диалектика Маркса и Энгельса тождественна диалектике Гегеля. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь её «рациональное зерно», отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид»[1].
В чём заключалось это «рациональное зерно» диалектики Гегеля?
Немецкий философ Георг-Вильгельм-Фридрих Гегель (1770–1831 гг.) завершил развитие буржуазной философской мысли. Он жил в период, когда в большинстве европейских стран уже прошли буржуазные революции. Германия была тогда страной отсталой по сравнению с Францией и Англией, она была раздроблена на огромное количество мелких княжеств, её промышленность и торговля носили отсталый характер. Немецкая буржуазия была неорганизованна и труслива; она искала соглашения с прусской монархией для борьбы против народа. В этих условиях передовые люди из немецкой буржуазии и интеллигенции искали выход не в действительном, быстром, решительном преобразовании Германии, а в отвлечённых философских построениях, продолжавших, по словам Маркса, под черепом философа немецкую историю.
Энгельс говорил, что в «Германии XIX века философская революция служила введением к политическому краху». Именно философы, по словам Энгельса, вели открытую теоретическую войну с мракобесием и с церковью, и в педантичных словах, в неуклюжих, скучных периодах Гегеля скрывалась революция.
На прогрессивные идеи Гегеля оказала большое влияние Французская буржуазная революция 1789 г. Период учёбы, а затем и самостоятельной публицистической, научной и педагогической деятельности Гегеля совпал с собранием нотаблей во Франции, с созывом Национального собрания. Французская революция оказала огромное влияние и на немецкую философию, литературу и искусство.
В годы, когда Гегель учился в Штутгарте, Лессинг публикует свою «Эмилию Галотти», а в 1779 г. издаёт «Натана Мудрого». В то же время выступает с рядом произведений Гёте; Шиллер пишет «Разбойники», Кант издаёт «Критику чистого разума». То была действительно эпоха «бури и натиска» в области теории и литературы.
Гегель был директором классической гимназии в Нюрнберге, а в 1816 г. занял философскую кафедру в Гейдельбергском университете. В Гейдельберге он провёл 3 года (1816–1818), подготовляя своё главное сочинение — «Наука логики». Появилось это сочинение в свет в 1818 г., когда Гегель переехал на работу в Берлин. Там он читал курс истории философии, философии религии, эстетики, философии права, философии истории, логики, философии природы.
Хотя прусское правительство и подозревало Гегеля в атеизме и политическом радикализме, он всё же, как говорит Ленин, был «поклонником самодержавного прусского государства, на службе которого он состоял в качестве профессора Берлинского университета...»[2]. Он мирился с реакционной политикой прусской монархии. Но Ленин как Маркс и Энгельс резко осуждал тех, кто односторонне подчёркивал лишь примирение Гегеля с прусской действительностью и в этом видел смысл всех его философских исканий.
Так, например, ещё Энгельс, в связи с одним такого рода примечанием Вильгельма Либкнехта, в письме к Марксу от 8 мая 1870 г. пишет:
«...Идиотство зашло так далеко, что уже дальше терпеть никак нельзя. К слову Гегель этот человек делает следующее примечание: «Более широкой публике известен как мыслитель, открывший (!) и прославлявший (!) королевско-прусскую государственную идею. Я ему задал за это хорошую трёпку и прислал для напечатания заявление, выдержанное при данных условиях в максимально мягких тонах... этот невежда имеет бесстыдство думать, что с таким человеком, как Гегель, он может разделаться одним словом «пруссак», и при этом он ещё имеет наглость внушать публике, что я это сказал... Лучше совсем не печататься, чем печататься так, что благодаря Либкнехту прослывёшь ослом»[3].
«Я ему писал, — пишет Маркс Энгельсу, — что если он о Гегеле способен лишь повторять старые глупости Роттека-Велькера, то ему бы лучше помолчать. Это он называет «разделаться с Гегелем без особенных церемоний»... Этот человек действительно слишком глуп»[4].
Гегель — философ-идеалист. Рассматривая действительность в развитии, он признавал источником этого развития не природу, а дух, не материю, а абсолютную, объективную идею. В отличие от субъективного идеализма Гегель не ставит развитие мира в зависимость от сознания отдельного человека, но признаёт существование объективной идеи, не зависимой от субъекта. В отличие от идеалистов-метафизиков Гегель рассматривает эту идею в развитии, в борьбе противоречий. История природы, история познания представляет собой, по Гегелю, единство исторически развивающейся идеи. В противоположность материализму Гегель считает, что главным содержанием всей исторической жизни является непрерывно развивающаяся и обогащающаяся идея. Эта идея, по мнению Гегеля, не зависима от природы и от человека, почему и носит название объективной, абсолютной. Только она, эта абсолютная, объективная идея, живёт, развивается; реальный мир — природа и общество, всё богатство мира — есть лишь отражение идеи, результат её активности.
«Абсолютная идея» в своём движении проходит три основные ступени. Во-первых, идея накапливает и порождает своё собственное богатство. Этот процесс Гегель рассматривает в своём произведении «Наука логики». Во-вторых, идея переходит в свою противоположность, обнаруживая себя в материальном мире — в природе. Это Гегель рассматривает в «Философии природы». Наконец, в-третьих, развитие идеи завершается полным совпадением «мирового разума» с сотворённой им природой и обществом, тожеством идеи и мира, по терминологии Гегеля, — «абсолютным знанием». Третья ступень развития идеи показана Гегелем в «Философии духа». Задача философии, по Гегелю, в том и состоит, чтобы раскрыть исторический путь самодвижения «абсолютного разума» как единственной активной, реально существующей силы. Каждая сторона такого «разума» — своеобразная, абсолютная истина, которая и должна быть нащупана, обнаружена и развёрнута в ходе исторического процесса.
Итак, Гегель указывает три главные ступени в самодвижении «мировой» или «абсолютной» идеи. Но в своём историческом развитии эта «абсолютная идея» проходит, по Гегелю, многочисленные, более частные ступени, и в каждой из них «мировой дух» обнаруживается той или иной чертой своей сущности. В предисловии к «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс писали: «Гегель завершал положительный идеализм. У него не только весь материальный мир превратился в мир мыслей, но и вся история — в историю мыслей. Он не довольствуется тем, что регистрирует мысленные вещи, он пытается изобразить и акт их производства»[5].
Энгельс в своей классической работе «Анти-Дюринг», где стройно и систематически изложены основы философского мировоззрения пролетариата, писал по поводу идеалистического объяснения мира:
«Взгляд, согласно которому идеями и представлениями людей созданы условия их жизни, а не наоборот, опровергается всей историей, в которой до сих пор всегда достигалось нечто иное, чем то, чего желали, а в дальнейшем ходе в большинстве случаев даже противоположное»[6].
Ленин и Сталин развили эту классическую критику идеализма Гегеля. Ленин писал, что не природа должна быть выведена из истории духа, но, наоборот, «логика и теория познания должна быть выведена из «развития всей жизни природы и духа»[7].
Товарищ Сталин, исходя из работ Маркса, Энгельса, Ленина, обобщая данные всей мировой науки, писал:
«Неправильна та мысль, что будто идея и вообще духовная сторона в своём развитии предшествует природе...»[8].
Но при всей ошибочности своего идеалистического объяснения мира Гегель имеет огромные заслуги перед наукой. Он сумел охватить более широкую область наук, чем какая бы то ни была прежняя философская система. И действительно, исследовав возникновение и развитие человеческой мысли (в сочинении «Феноменология духа»), Гегель пришёл, по словам Энгельса, к выводу, что развитие индивидуального сознания человека на различных ступенях общественной и научной жизни можно рассматривать как сокращённое воспроизведение ступеней, исторически пройденных человеческой мыслью. Изучая логику, философию природы, философию духа, философию истории, эстетику, философию права, религии, историю философии, Гегель старался в каждой из этих областей «найти и указать проходящую через неё нить развития. А так как он обладал не только творческим гением, но и всесторонней учёностью, то его появление везде составило эпоху»[9].
Поняв всю историю человеческой мысли как единый процесс, развивающийся диалектически, Гегель угадал в развитии идей развитие вещей, в развитии и появлении понятий — действительную жизнь. Но как объективный идеалист Гегель мистически объяснил всю мировую историю некиим абсолютным разумом, поставил эту историю в зависимость от истории идей и не сумел, как это отметил Ленин, дойти до сознательного выражения в истории мышления истории природы и общественной жизни.
Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин, дав критику идеализма гегелевской философии, оценили её исторически. Преимущество Гегеля по сравнению с другими философами и учёными, выступавшими до него, Энгельс видел в огромном историческом чутье Гегеля. Его философская система была крайне абстрактной и идеалистичной, но ход мыслей у Гегеля всегда развёртывался параллельно ходу истории.
Энгельс писал: «В его феноменологии, в эстетике, в истории, в философии — повсюду красной нитью проходит это величественное понимание, везде вопросы рассматриваются исторически, в определённой, хотя и абстрактно извращённой, связи с исторической действительностью»[10].
Однако подобное угадывание развития действительности не уничтожает абстрактности и идеалистического характера гегелевской философии.
По Гегелю, существо развития «абсолютной идеи» состоит в том, что она будто бы уничтожает предметный мир и переводит всё его содержание в сферу сознания.
Ленин прекрасно вскрыл всю мистическую суть этого «уничтожения» природы идеями и понятиями. Он жестоко высмеял антинаучную суть подобных заключений Гегеля: «Природа = погружение понятия во внешность» (ха-ха!)»[11].
Как ни старался Гегель доказать, что природа зависит от идеи, он таких доказательств не нашёл. Маркс писал, что мир остался реальным и не зависимым от человека, хотя Гегель уже давно растворил мир в сознании. Итак, даже самый выдающийся представитель идеалистической философии, пытаясь «доказать» зависимость материи от развития сознания, вынужден был вступить в резкое противоречие с наукой.
Только диалектический материализм дал уничтожающую критику идеалистическим представлениям, согласно которым идеи не зависимы от природы и общественного развития.
«В противоположность идеализму, который считает мир воплощением «абсолютной идеи», «мирового духа», «сознания», — философский материализм Маркса исходит из того, что мир по природе своей материален, что многообразные явления в мире представляют различные виды движущейся материи, что взаимная связь и взаимная обусловленность явлений, устанавливаемые диалектическим методом, представляют закономерности развития движущейся материи, что мир развивается по законам движения материи и не нуждается ни в каком «мировом духе»»[12].
Но глубоко заблуждаясь в вопросе об отношении идей к природе, Гегель всё же смог детально разработать формы диалектического мышления, нанести серьёзный удар формально-логическому способу мышления.
Гегель резко критиковал формальную, бессодержательную метафизическую логику. Встав на точку зрения этой логики, указывает он, учёный должен был бы ограничиваться абстрактным повторением: предмет равен самому себе, А = А, человек есть человек, растение есть растение. Если бы наука ограничилась решением всех вопросов в этом смысле, она никогда не сделала бы ни одного нового открытия, а топталась бы на одном месте. По Гегелю, наука развивается благодаря тому, что обнаруживает в понятиях развитие противоположностей, рассматривает всё в возникновении, развитии и уничтожении. Формальная же логика, хотя и пытается открыть причину движения, видит её не в самом предмете или понятии, а за их пределами. Например, с точки зрения учёных XVII–XVIII вв., сила — одно, материя — нечто совсем другое; сила — источник движения, материя — пассивное начало, в которое извне привносится движение. Мир как бы раздваивается на сторону активную, лежащую вне материи, и на сторону пассивную, т. е. материю.
Приводя этот пример, Гегель вполне справедливо называет такое «царство рассудка», господствовавшее в науке XVII–XVIII вв., «несчастным сознанием», которое совершенно неправильно раздваивает мир. Вот почему «рассудочное», или формально-логическое, воззрение Гегель признавал односторонним.
Только там, где противоречия рассматриваются не как внешние, чуждые друг другу, где «сила» выступает не посторонней для предмета, для природы, а, наоборот, находится внутри неё, составляет её собственное содержание, — только там, по Гегелю, «царство рассудка» заменяется «царством разума». Вся деятельность разума в противоположность деятельности «рассудка» построена, по Гегелю, на диалектических основах. Разум уже не чуждается противоречий, а, наоборот, отыскивает и открывает их. Разум не раздваивает противоположные стороны и тенденции до самостоятельно выступающих явлений, но соединяет их в высшем единстве. Разум берет не конечные, отделённые друг от друга вещи, как это делает «рассудок», а берет результат развития, т. е. целостное и гармонично развитое богатство идеи. В этом смысле разум, в противоположность деятельности «рассудка», не может ошибаться. Поскольку в разуме уже заключена вся действительность, вся полнота бытия, то, познавая вещи, разум тем самым познает себя. Вот почему в сфере разума познание, по учению Гегеля, равно самосознанию.
Каким же образом объективный, предметный мир, не зависимый от нашего сознания, переходит в свою противоположность и становится, по теории Гегеля, содержанием разума? Средства для осуществления этого перехода Гегель видит в идейной деятельности, в активности сознания.
Стремясь возвысить человеческий разум, придать ему способность открывать противоречия в движении идей и развитии природы, Гегель, однако, пришёл и здесь к ошибочным выводам, к мистике.
Ярким документом, где дано глубокое изложение важных выводов диалектики Гегеля, является глава под названием «Раб и господин» из «Феноменологии духа» Гегеля — сочинения, которое, по словам Маркса, является истоком и тайной гегелевской философии.
Вкратце содержание этой главы сводится к следующему: сначала кажется, что предмет природы господствует — он господин. Сознание лишь следует за ним, подчиняется ему — оно выполняет роль раба. Однако предмет, хотя он и господин, может познать себя, только обращаясь к сознанию. Сознание же есть раб. Другими словами: господин познает себя через раба — сознание, а раб, в свою очередь, познает себя как раба, обращаясь к предмету, к господину. Налицо взаимосвязь и отношение противоположностей — сознания и предмета, раба и господина. Диалектика развития этой противоположности такова, что сознание господина оказывается рабским. Объясняется это тем, что предмет — господин — находит, видит себя в сознании, которое выступает подчинённым, рабским. Обращаясь, далее, к характеристике сущности господина, Гегель устанавливает, что господин имеет дело с вещами только в той мере, в какой они доставляют ему наслаждение, удовольствие. Да и эту сторону в вещах господин открывает через деятельность раба. Раб выступает посредником между предметным, вещественным миром и господином. В результате господин отрывается от вещей, освобождается от них. Раб (сознание) остаётся связанным с вещами и укрепляет эту связь. Эта связь поддерживается и углубляется через труд. Раб изменяет, формирует вещи. Они результат его деятельности. Вещи сопротивляются рабу. Он преодолевает это сопротивление и тем самым овладевает вещами. Что же произошло в результате этой деятельности раба и бездеятельности господина? Произошло удивительное превращение: то, что делало, по Гегелю, раба рабом, — труд теперь освобождает его. Раб становится господином над вещами, а господин становится зависимым от раба, от его деятельности, т. е. становится рабом. Раб и господин меняются местами. Если же иметь в виду тот смысл, который вкладывает Гегель в отношение господина и раба, то получается, что благодаря активности сознания меняются местами предмет и сознание: сознание становится господином, а предмет рабом.
Принцип активности, за который так горячо боролся Гегель, понимался им ещё весьма ограниченно. Действенность, активность, деятельность не выходили, по учению Гегеля, из области чистой теории и осуществлялись, по его мнению, лишь при помощи умственного труда.
Этот пример убедительно показывает, что Гегель, хотя и исследовал противоречивое, диалектическое развитие, переход противоположностей друг в друга, но завершал это исследование неправильными выводами, пытаясь доказать примат, первенство сознания перед природой. Мистицизм диалектики Гегеля и здесь выступает очень ярко. Вот почему следует решительно подчеркнуть, что меньшевиствующие идеалисты, стремившиеся выдать только что разобранную главу из «Феноменологии духа» чуть ли не за диалектико-материалистическое произведение, искажали, фальсифицировали действительное положение дела.
Несмотря на всю страстность выступлений Гегеля, несмотря на все пламенные призывы «Феноменологии духа» к действию, к активности, действительность, которую Гегель собирался изменить, оставалась прежней, неизменной.
Уже в этом сказывается открыто идеалистический характер философской системы Гегеля. Хотя идея развития носит у него диалектический характер, это развитие осуществляется, однако, лишь в сфере чистой мысли, в сфере теории. В «Философии духа» Гегель сам разъясняет смысл «активности» в его философии. Он пишет: «Субъективный элемент должен получить объективное значение. И наоборот, предмет должен сделаться моим предметом не потому только, что он создан отвлечённой мыслью, но потому, что всё его содержание есть результат мысли»[13]. Речь, следовательно, идёт не о практической деятельности, а о деятельности мысли; предмет, по Гегелю, есть результат развития мысли и её содержания. Предмет изменяется благодаря тому, что изменяется мысль человека о нём.
Однако, чтобы изменить предмет, совершенно недостаточно изменить его мысленно. Маркс ещё в «Святом семействе» писал: «... чтобы подняться, недостаточно подняться в мыслях и оставить висеть над действительной, чувственной головой действительное, чувственное ярмо, которого не отгонишь прочь никаким колдовством с помощью идей»[14].
Дальше Маркс пишет: «Идеи никогда не могут выводить за пределы старого строя: они всегда лишь выводят за пределы идей старого строя. Идеи вообще ничего не могут выполнить. Для выполнения идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу»[15].
У Гегеля действительность порождается сознанием. Дух порождает из недр самого себя предметный мир для того, чтобы через некоторое время жестоко расправиться с собственным творением. Весь мистицизм этого развития «сознания» тщательно вскрыт Лениным в его конспекте «Науки логики» Гегеля. Именно мистицизм философской концепции Гегеля привёл его к защите и оправданию прусского государства первой трети XIX в. Раз действительность есть идея, причём в её совершенной форме, значит эту идею нужно защищать.
Вполне понятно, что не эта отмеченная выше мистическая черта диалектики Гегеля привлекала к себе пристальное внимание передовых учёных и революционеров. Их привлекало его учение о развитии, о борьбе противоположностей как источнике развития.
В «Науке логики» Гегель подробно изложил своё учение о противоречии. Противоположности и противоречия — не исключение из правила, не случайное в развитии человеческой мысли и в развитии природы, но подлинное «царство разума», ибо только через противоречие раскрывается сущность предмета. Познание движения противоположностей — цель всякой науки.
Гениальное учение Гегеля о развитии, его мысль о том, что познание есть познание борьбы противоположностей и что противоречие есть источник всякого движения, развития всякой жизни, является его огромной исторической заслугой. В этом существо «рационального зерна» его диалектики.
Но Гегель, признавая противоречия всеобщими, относил их только к области сознания; по Гегелю, противоречия не имеют места в практической деятельности, и борьба противоположностей не только не распространяется на весь мир, но не распространяется даже и на все стадии движения сознания.
Ленин, говоря о том, что «Гегель гениально угадал диалектику вещей (явлений, мира, природы) в диалектике понятий», замечает: «Именно угадал не больше»[16].
Ленин писал, что Гегель «требует логики, в коей формы были бы содержательными формами, формами живого, реального содержания, связанными неразрывно с содержанием»[17]. Требование Гегеля о содержательности форм мышления является гениальным требованием диалектика. Однако требование о содержательности форм мышления не означало для Гегеля, что мышление должно отражать объективный мир. Он требовал, чтобы мышление было содержательно, т. е. чтобы мышление не было сведено к пустым и мёртвым схемам. Только диалектический материализм учит, что мысли, понятия, идеи человека должны отражать своим содержанием богатейший опыт, накопленный людьми в борьбе с природой, в развитии общественной жизни. Только при этом условии формы человеческой мысли, логики не будут пустыми, абстрактными, мёртвыми, но живыми, содержательными. У Гегеля встречаются уже догадки о необходимости рассматривать формы мышления в связи с развитием самой жизни. Но Ленин показал, что Гегель как идеалист не мог последовательно научно развить содержательные формы мышления.
В логике Гегеля первая ступень жизни абсолютной идеи дана кратко. Её смысл можно изложить в таких положениях: вечно существующая абсолютная идея в своей элементарной форме представляет собой понятие бытия. Так называемое «чистое бытие» — начало логики, оно не может иметь дальнейших определений, и, как совершенно неопределённое, абсолютно-отрицательное и неразличимое в себе, оно равняется ничто. Понятия бытия и ничто как противоположности являются началом логики, началом дальнейшего движения идеи. Переходя друг в друга благодаря своей внутренне противоречивой природе, т. е. находясь в процессе становления, эти понятия приобретают более определённый характер и превращаются в качество как своеобразную «определённость бытия», а рассматриваемые с точки зрения тождества все эти «ничто» — своеобразные представители бытия — выступают с количественной стороны. Качество — внутренняя определённость бытия, количество — внешняя его определённость. Несмотря на изменения количества, качество до определённого момента сохраняет свою особенность. Противоположность бытия и ничто уступила своё место другой противоположности: качеству и количеству, находящимся в единстве. Это их единство Гегель называет мерой. Это единство нарушается изменением количества. Смена качества, которое наступает в виде скачка, приводит к переходу в безмерное. Этим завершается развитие качества и количества и осуществляется переход к сущности, где с особенной яркостью вскрываются внешние и внутренние противоречия бытия. Основание как некоторая целостность бытия, существование как его внешнее выражение, видимость как одна из сторон, из проявлений сущности и явление как некоторая полнота бытия — все эти категории в целом приводят в своём движении к понятию действительности. Именно в ней Гегель различает все основные категории своей логики: случайность и необходимость, причинность и взаимодействие, свободу и необходимость, возможность и действительность. Лишь полное раскрытие сущности во всех её определениях создаёт предпосылку для возникновения понятия как истины бытия. Развитие понятия, так же как и развитие сущности, становится возможным благодаря внутренним противоположностям, заключённым в мыслях. Именно этими противоречиями порождается саморазвитие понятий. Последние, определяя своим движением существование и развитие объективной исторической действительности, выступают творцом мира. Будучи диалектиком, Гегель пытается раскрыть в понятии противоречия всеобщего, особенного и единичного, показать конкретность понятия. Всё развитие понятий в логике завершается в идее.
Таков, кратко, ход рассуждений Гегеля в его «Науке логики».
Ленин высоко ценил гегелевский анализ движения понятий. Задача диалектической логики состоит в том, чтобы в движении научных понятий, идей выразить движение объективного мира. Поэтому борьба Гегеля, хотя и с ложных позиций, за гибкость понятий приобретала большое значение. Ленин писал об этой стороне «Логики» Гегеля:
«Понятия, обычно кажущиеся мёртвыми, Гегель анализирует и показывает, что в них есть движение. Конечный? Значит, двигающийся к концу! Нечто? — значит, не то, что другое. Бытие вообще? — значит, такая неопределённость, что бытие = небытию. Всесторонняя, универсальная гибкость понятий, гибкость, доходящая до тождества противоположностей, — вот в чём суть»[18].
Несмотря на всю глубину диалектического анализа общих понятий в «Науке логики» Гегеля, его логика носит абстрактный, умозрительный характер и наполнена мистическим содержанием. Поэтому классики марксизма-ленинизма, критически преодолевая идеалистическую диалектику Гегеля, создали свою последовательную научную материалистическую диалектику. Маркс в послесловии ко второму немецкому изданию I тома «Капитала» писал о своём методе как не только отличном от метода Гегеля в своей основе, но прямо противоположном ему. Для Гегеля, писал Маркс, процесс мышления — творец всего действительного, «для меня, наоборот, идеальное есть не что иное, как переведённое и переработанное в человеческой голове материальное»[19].
Энгельс дал прекрасную оценку системы философского знания, созданной Гегелем. В «Людвиге Фейербахе» Энгельс писал, что Гегель хотел создать законченную философскую систему. Эта «система» должна была даровать человечеству, по мнению Гегеля, абсолютную, окончательную истину, не подлежащую никакому дальнейшему развитию. Гегель, который в своей «Логике» пытался доказать, что «истина» развивается, становится всё богаче, должна рассматриваться как процесс, — сам же кладёт конец этому взгляду на истину. Он провозгласил абсолютной, окончательной, неизменной истиной всё содержание своей философской системы и тем самым встал в противоречие со своим собственным «диалектическим методом, разрушающим всё догматическое. Это означало задушить революционную сторону под тяжестью непомерно разросшейся консервативной стороны»[20].
Энгельс показал, что идеалист-диалектик Гегель непоследовательно проводил мысль о всеобщем развитии. Гегель вынужден был поставить предел для развития природы и сознания. Вновь начаться развитие природы может только по уже пройденному ранее пути. Развитие осуществляется в замкнутом круге. Система Гегеля похоронила его метод. В этом пункте содержится глубочайшее противоречие между требованием метода Гегеля — вскрыть объективную диалектику развития природы и сознания — и требованием его системы — закончить развитие открытием «абсолютного знания».
В философии Гегеля есть и революционная сторона, и поэтому Маркс называл Гегеля человеком, своим могучим голосом оглашавшим многие десятилетия в истории культуры; но есть и консервативная сторона, в силу которой философ часто мирился с прусской действительностью. При этом понятно, что это противоречие между методом и системой Гегеля не должно быть понято упрощённо: в одном ящичке — революционный метод, в другом — консервативная система. У Гегеля диалектика и идеализм сращены. У Гегеля идеалистическая диалектика. Это противоречие между системой и методом в философии Гегеля в конечном счёте было связано с противоречивостью условий тогдашней Германии, с противоречивостью положения немецкой буржуазии той эпохи.
Этой двойственностью и объясняется, почему Гегель по-разному оказывал влияние на последующие события в области философии и науки и почему его современники также по-разному относились к нему. Одни мыслители, как Фейербах, резко и справедливо критиковали Гегеля за идеализм, но не понимали его заслуг в создании диалектического взгляда на мир. Другие — третировали Гегеля как «дохлую собаку». И только классики марксизма-ленинизма дали подлинно историческую научную оценку значения философии Гегеля и в частности его диалектики, сумели критически взять из неё «рациональное зерно» и отбросить идеалистическую шелуху.
Современные буржуазные реакционные философы, эти, по словам Ленина, «урядники на философских кафедрах», решительно и безоговорочно выбрасывая диалектику Гегеля, вместе с тем не прочь заигрывать со старым философом. Они даже призывают «назад к Гегелю». Они собирают ежегодные конгрессы «Гегельбунда» («Гегелевского союза»), на которых читается множество докладов по различным вопросам гегелевского учения. Что пытаются заимствовать у Гегеля современные мракобесы? Ответ может быть только один: они заимствуют мистицизм Гегеля, всячески раздувают его учение об абсолютной идее, фальсифицируют его учение о государстве, стремясь оправдать при помощи его «философии права» реакцию фашистских правителей.
Мракобесы из фашистского лагеря возвели мистицизм Гегеля в особую систему неогегельянства, представляющую собой философию воинствующего мракобесия и реакции.
Подлинные марксисты должны разоблачать самые малейшие отступления от диалектического материализма. Меньшевиствующий идеализм, это идеологическое прикрытие фашизма и троцкизма, недаром пытался заменить философский материализм Маркса и Ленина открытой гегельянщиной. Наша партия разоблачила меньшевиствующий идеализм как реакционное, враждебное ленинизму течение. Также разоблачила партия и механистическую ревизию истории культуры.
Мы должны изучать отношение к Гегелю классиков марксизма-ленинизма, показавших действительную роль Гегеля в истории мировой культуры. Энгельс писал, оценивая значение философии Гегеля:
«...именно в том и состояло истинное значение и революционный характер гегелевской философии... что она раз навсегда положила конец всякой мысли об окончательном характере результатов человеческого мышления и действия. Истина, которую должна была познать философия, представлялась Гегелю уже не в виде собрания готовых догматических положений, которые остаётся только зазубрить, раз они открыты; истина теперь заключалась в самом процессе познания, в длинном историческом развитии науки, поднимающейся с низших ступеней знания на высшие, но никогда не достигающей такой точки, от которой она, — найдя так называемую абсолютную истину, — уже не могла бы пойти дальше и где ей не оставалось бы ничего больше, как, сложа руки, восторженно созерцать эту добытую абсолютную истину»[21].
Ленин развил дальше эту классическую оценку философии Гегеля. Он доказал, что диалектическое учение Гегеля было революционным.
«Вера Гегеля в человеческий разум и его права и основное положение гегелевской философии, что в мире происходит постоянный процесс изменения и развития, приводили тех учеников берлинского философа, которые не хотели мириться с действительностью, к мысли, что и борьба с действительностью, борьба с существующей неправдой и царящим злом коренится в мировом законе вечного развития. Если всё развивается, если одни учреждения сменяются другими, почему же вечно будут продолжаться самодержавие прусского короля или русского царя, обогащение ничтожного меньшинства на счёт огромного большинства, господство буржуазии над народом?»[22].
Ленин и Сталин учат партию, что нужно по-большевистски подходить к науке, т. е. в данном случае уметь взять у Гегеля то, что нужно нам, большевикам, для борьбы за коммунизм, за счастье человечества. Революционной стороной учения Гегеля, критически, творчески переработанной классиками марксизма-ленинизма, было «рациональное зерно» гегелевской диалектики. Идеи Гегеля о диалектическом изменении мира через внутренние противоречия, т. е. его учение о развитии, его борьба с реакцией в философии, до сих. пор привлекают пристальное внимание представителей прогрессивной и передовой науки.
Необходимо было высвободить основную идею Гегеля — идею о развитии — от идеалистической шелухи, переработать гегелевскую диалектику. Маркс писал по этому поводу Кугельману:
«Он (Дюринг. — А.) знает очень хорошо, что мой метод исследования не тот, что у Гегеля, ибо я материалист, а Гегель — идеалист. Гегелевская диалектика является основной формой всякой диалектики, но лишь после очищения её от её мистической формы, а это-то как раз и отличает от неё мой метод»[23].
«Краткий курс истории ВКП(б)» говорит:
«...Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь её «рациональное зерно», отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид»[24].
Большую роль в критике идеалистической философии Гегеля, а также в идейном развитии Маркса и Энгельса сыграл их ближайший предшественник, известный немецкий философ-материалист Людвиг Фейербах.




[1] Краткий курс истории ВКП(б), стр. 100
[2] Ленин, т. 1, стр. 410.
[3] Маркс и Энгельс, т. XXIV, стр. 335.
[4] Маркс и Энгельс, т. XXIV, стр. 336.
[5] Маркс и Энгельс, т. IV, стр. 4.
[6] Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 299, 1938 г.
[7] Ленин, Философские тетради, стр. 90.
[8] Цит. по книге Л. Берия «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», стр. 118, 1938 г.
[9] Энгельс, Людвиг Фейербах, стр. 10–11, 1938 г.
[10] Маркс, К критике политической экономии, стр. 11, 1932 г.
[11] Ленин, Философские тетради, стр. 180.
[12] Краткий курс истории ВКП(б), стр. 106.
[13] Гегель, Философия духа, стр. 203.
[14] Маркс и Энгельс, т. III, стр. 106.
[15] Маркс и Энгельс, т. III, стр. 147.
[16] Ленин, Философские тетради, стр. 189.
[17] Ленин, Философские тетради, стр. 93.
[18] Ленин, Философские тетради, стр. 110.
[19] Маркс, Капитал, т. I, стр. XXIII, 1935 г.
[20] Энгельс, Людвиг Фейербах, стр. 9.
[21] Энгельс, Людвиг Фейербах, стр. 7.
[22] Ленин, т. I, стр. 410–411.
[23] Маркс и Энгельс, Письма, стр. 230.
[24] Краткий курс истории ВКП(б), стр. 100.

Вернуться к оглавлению.

Комментариев нет: