(опубликовано в
журнале «Lalkar», март–апрель 1990 года)
В марте 1985 года после смерти Черненко на пост Генерального
секретаря коммунистической партии Советского Союза (КПСС) был назначен Михаил
Горбачёв. Прошло достаточно времени для того, чтобы оценить его руководство
КПСС, и что ещё важнее, — оценить его деятельность на международной и
внутренней аренах. Мы твёрдо убеждены, что пятилетний период его руководства
принёс неизмеримые беды делу социализма не только в Восточной Европе, но также
и в самом СССР. Экономический хаос, националистические выступления,
политическое и моральное разложение с каждым годом его правления несли всё
большую угрозу целостности и даже самому существованию СССР. Хотя такие
тенденции прослеживались, начиная с ХХ‑го съезда КПСС в 1956 году, когда под
руководством Хрущёва партия одобрила ряд ошибочных положений, которые в
обострённой форме привели к кризису в СССР и в Восточной Европе. Они явились
непосредственным результатом двуединой политики так называемой гласности и
перестройки, принятых на январском и июньском пленумах Центрального комитета
КПСС 1987 г. Такая политика, естественно, не могла не привести к
катастрофическим последствиям. В данной статье изложены доказательства в
подтверждение такой точки зрения. В рамках одной газетной статьи едва ли
возможно рассмотреть предмет такого рода с объективных теоретических позиций
полностью. К сожалению, мы уверены, что нам ещё придётся возвратиться к этой
теме. Настоящая статья является лишь предварительным анализом того, что
происходило в конце 1980‑х — начале 1990‑х в партиях рабочего класса и
организациях и мировом рабочем движении.
Были использовали следующие документы, на которые и нацелена
наша критика:
1. М. Горбачёв. Перестройка[1]
— Perestroika, By Mikhail Gorbachev (published by Collins) (далее в тексте
обозначается как просто «Перестройка»).
2. М. Горбачёв. Доклад, посвящённый 70‑летней годовщине
Великой Октябрьской социалистической революции. — Gorbachev’s report on the
occasion of the 70th anniversary of the Great October Socialist Revolution (кратко
— Доклад 1987 года).
3. М. Горбачёв. Доклад на XIX‑ой Всесоюзной конференции КПСС (июнь
1988 г.). — Gorbachev’s report to the 19th All Union Conference of the CPSU in June 1988 (кратко — Доклад
1988 года).
4. А. Аганбегян. Вызов: Экономическая теория перестройки. — The Challenge: Economics of Perestroika
by Abel Aganbegyan. (published by Hutchinson, кратко — «Вызов»). В
советской литературе академика Аганбегяна относят к тем, кто стоял у истоков перестройки.
Определение перестройки
Горбачёв определяет перестройку, не просто как
перестраивание, но как «революцию сверху». Он пишет: «Имеются в виду
глубокие и, по своей сути, революционные перемены, осуществляемые по инициативе
самого руководства, и вызванные необходимостью объективных перемен в нашей
жизни и в общественном настроении»[2].
Горбачёв заверяет нас снова и снова, что он не разделяет
взгляды о том, что «социализм, дескать, переживает глубокий кризис,
заводит общество в тупик»; что он не согласен с теми, кто говорит: «дескать,
выход один: заимствование капиталистических методов ведения хозяйства и форм
общественной организации, дрейф в сторону капитализма». Он критикует тех,
кто «заходит слишком далеко» и позволяет себе заявлять, «что и Октябрь 1917
года был ошибкой, чуть ли не отрезал наш народ и нашу страну от магистрального
пути общественного прогресса». «На Западе, включая США, перестройку
истолковывают по-разному. В том числе и так, будто вызвана она катастрофическим
состоянием советской экономики, отражает разочарование в социализме, кризис его
идей и конечных целей. Ничто не может быть дальше от истины, — говорит он,
— чем подобные толкования, какими бы соображениями они ни вызывались».
Далее он продолжает: «Разумеется, Советскую власть мы менять не собираемся,
от её принципиальных основ отступать не будем. Но изменения необходимы, причём
такие, которые укрепляют социализм, делают его политически богаче и динамичнее».[3]
Ни в коем случае не признавая свою перестройку отклонением
от социалистического курса, Горбачёв достаточно смело характеризует политику
перестройки следующим образом:
«…По большевистской дерзости, по гуманистической
социальной направленности нынешний курс является прямым продолжением великих
свершений, начатых ленинской партией в Октябрьские дни 1917 года. И не просто
продолжением, но и развитием, углублением основных идей революции. Мы должны
придать историческому импульсу своей революции новый динамизм, двинуть дальше
всё то, что было заложено ею в обществе»[4].
Осуществление такой продвинутой перестройки должно
сопровождаться гласностью (буквально
— открытостью), то есть, путём, который может быть описан как «полная демократизация» на всех уровнях
общества, поскольку без демократизации, как провозглашалось, перестройка обречена на провал, как
произошло с реформами в прошлом, в отсутствие гласности. Вскоре мы рассмотрим вкратце практические результаты
политического воплощения этих двух понятий, результаты, которые разоблачают
громогласные заявления, сделанные Горбачёвым.
Зачем нужна «перестройка»?
Приступая к анализу содержания различных аспектов этой новой
политики, законно задаться вопросом: «Зачем нужна перестройка?» Горбачёв рассказывает нам, что истоки перестройки непосредственно вытекают из
стагнации (застоя) советской экономики с конца 1970‑х гг. и по настоящее
время. Вот, как он это излагает:
«На каком-то этапе — особенно это стало заметно во второй
половине 1970‑х годов — произошло, на первый взгляд, трудно объяснимое. Страна
начала терять темпы движения, нарастали сбои в работе хозяйства, одна за другой
стали накапливаться и обостряться трудности, множиться нерешённые проблемы. В
общественной жизни появились, как мы их называем, застойные и другие, чуждые
социализму явления. Образовался своего рода механизм торможения
социально-экономического развития. И всё это в условиях, когда
научно-техническая революция открыла новые перспективы экономического и
социального прогресса».
«В своём анализе ситуации в стране мы, прежде всего,
столкнулись с торможением роста экономики. Темпы прироста национального дохода
за последние три пятилетки уменьшились более чем вдвое, а к началу 1980‑х годов
они упали до уровня, который фактически приблизил нас к экономической
стагнации. Страна, прежде энергично догонявшая наиболее развитые страны мира,
начала явно сдавать одну позицию за другой»[5].
И далее: «Наши ракеты с поразительной точностью находят
комету Галлея и летят на свидание к Венере, а рядом с этим триумфом научной и
инженерной мысли — явное отставание в применении научных достижений для нужд
народного хозяйства, отставание от современного уровня многих наших бытовых
приборов…»[6]
«Одновременно с экономической стагнацией, — говорит
Горбачёв, — наблюдаются симптомы нравственной деградации, эрозии
революционных, социалистических ценностей… и ослабление партийного
руководства: попираются великие ценности, рождённые Октябрём и героической
борьбой за социализм». Советский народ терял интерес к общественной жизни: «Все
честные люди с болью и горечью воспринимали падение интереса к делам общества,
бездуховность и скептицизм, особенно у молодёжи, ослабление уважения к труду,
стремление к наживе любыми способами». Таким образом, идеи перестройки были подсказаны не только
экономическими соображениями, «не только под влиянием прагматических
интересов и соображений, но и по зову беспокойной совести, благодаря
неистребимой, унаследованной от революции идейности…»[7]
Так говорил Горбачёв.
Если принять во внимание все громогласные высказывания
Горбачёва, сделанные им в трёх важных документах, на которые мы ссылаемся в
начале этой статьи, можно сказать, что его тезисы о перестройке делятся на следующие категории:
1.
Переоценка советской истории — в
качестве эвфемизма для неоправданных и научно необоснованных нападок на Иосифа
Сталина и попытки, хотя и не очень убедительной, перечеркнуть ту славную
страницу в истории мирового пролетариата, когда СССР под знаменем
марксизма-ленинизма и под руководством КПСС во главе со Сталиным совершал беспримерные
подвиги построения социализма;
2.
Гласность (открытость) — «демократизация
советского общества»;
3.
Перестройка
советской экономики;
4.
Социализм
и мир.
Мы предпочитаем обсудить данные аспекты перестройки в обратном порядке. Данная статья посвящена четвёртой категории,
последующие — предыдущим.
Социализм и мир
Данной теме посвящена половина книги Горбачёва. Его доклад
по случаю 70‑летия Великой Октябрьской революции включает раздел, посвящённый
международной ситуации — «Октябрьская
революция» — в котором Горбачёв анализирует современный мир и предлагает
фантастические (в смысле — невероятные) теоретические формулировки, которые, по
меньшей мере, не отвечают действительности и расходятся с анализом ситуации в
мире, сделанным КПСС на ХХVII съезде партии. Они представляют собой явный отход
от марксистско-ленинской науки. Доклад 1988 года также содержит эти
формулировки.
Единый и взаимозависимый мир
Основной тезис Горбачёва состоит в том, что мир, в котором
мы живём, является взаимозависимым и нераздельным. Игнорируя все основные
противоречия нашей эпохи (противоречия между социализмом и империализмом; между
империализмом и угнетёнными народами мира; между пролетариатом и буржуазией, а
так же между различными империалистическими государствами), Горбачёв говорит:
«Исходной точкой её (этой концепции — прим. перев.),
как известно, является следующая идея: несмотря на глубокую противоречивость
современного мира и коренные различия государств, его составляющих, он
взаимосвязан, взаимозависим и представляет собой определённую целостность»[8].
На каких же основаниях можно охарактеризовать наш мир как
взаимозависимый и неделимый? Вот ответ Горбачёва:
«Это обусловлено интернационализацией мирохозяйственных
связей, всеохватывающим характером научно-технической революции, принципиально
новой ролью средств информации и коммуникации, состоянием ресурсов планеты,
общей экологической опасностью, кричащими социальными проблемами развивающегося
мира, которые затрагивают всех. Но главное — возникновением проблемы выживания
человеческого рода, ибо появление и угроза применения ядерного оружия поставили
под вопрос само его существование»[9].
В самой «интернационализации
мировых хозяйственных связей» нет ничего нового, поскольку это старо, как и
сам современный капитализм. С ранних дней своего развития капитализм стремился
к расширению мирового рынка. Именно это легло в основу географических открытий,
начиная с ХV столетия и по сегодняшний день, не говоря уж о работорговле,
колонизации Нового мира и впоследствии — Азии и Африки. Если говорить об этом
явлении в терминах взаимозависимости, нужно бы было также рассмотреть вопрос о
законных основаниях взаимозависимости грабителя и ограбленного. Вполне понятно,
что империалисты и их идеологи будут использовать такую терминологию в своих
попытках завуалировать эксплуатацию угнетённых народов. Но для коммуниста это —
непростительный отход от принципов марксизма-ленинизма.
Также нет ничего нового в многократно пережёванном понятии «научно-технической революции». Никогда
не прекращающаяся погоня капиталистов за извлечением всё большей и большей
прибыли выражается через закон конкуренции, строго заботится о том, чтобы
технический прогресс не прекращался. Но называющий себя коммунистом не должен
позволить настолько ослеплять себя такой технической революцией, чтобы забыть,
что «при капиталистической системе все методы повышения общественной
производительной силы труда осуществляются за счёт индивидуального рабочего;
все средства для развития производства превращаются в средства подчинения и
эксплуатации производителя, они уродуют рабочего, делая из него неполного
человека (einen Teilmenschen), принижают его до роли придатка машины, превращая
его труд в муки, лишают этот труд содержательности, отчуждают от рабочего
духовные силы процесса труда… подчиняют его во время процесса труда самому
мелочному, отвратительному деспотизму»[10].
Более того, развитые капиталистические страны поставили
научно-техническую революцию на службу интенсификации сверхэксплуатации людей
на огромных континентах Азии, Африки и Латинской Америки, а сегодня и в странах
Восточной Европы, например, в Польше, Венгрии и т. д.
Менее всего империалисты озабочены «общей угрозой
окружающей среде и вопиющими социальными проблемами стран третьего мира».
Вследствие империалистической эксплуатации народы этих развивающихся стран впадают в ещё большую бедность и влезают в
долги, чтобы выплатить которые, они уничтожают свои тропические леса,
выращивают технические культуры вместо продуктов питания, импортируют продукты
питания по высоким ценам и в результате попадают только лишь в ещё более
крепкую долговую удавку.
Но, прежде всего, Горбачёв в своём докладе напирает на
главный аргумент:
«Главное — возникновение проблемы выживания человеческого
рода»[11].
И эта проблема человеческого выживания, этот страх перед возможным
исчезновением человечества в результате обмена ядерными ударами, считает
Горбачёв, заставляет даже империалистов признать, что мы все живём во
взаимозависимом и едином мире и должны сотрудничать друг с другом. И перед этим
страстным стремлением мира к сотрудничеству — между империализмом и
социализмом, между эксплуататорами и эксплуатируемыми, между угнетателями и
угнетёнными — все реальные противоречия современного мира выглядят ничтожными.
Действительно, возможность взаимного уничтожения существует.
Но это не останавливает империалистических военных планов. Единственным, что до
сих пор мешало империализму развязать ядерное наступление, была способность
Советского Союза нанести эффективный ответный удар, а отнюдь не некое общее
стремление части НАТОвских поджигателей войны спасти человечество от
разрушительной ядерной войны. В то время, как Горбачёв занимается наведением
лоска на внешнюю политику империалистических государств, США разрабатывают
проект звёздных войн, который нацелен на снятие с США ограничений, наложенных
ядерным паритетом, и обретение ими возможности нанесения превентивного ядерного
удара по СССР. В то время, как Горбачёв утверждает «потребность и
возможность всеобъемлющей системы международной безопасности в условиях
разоружения», в то время, как он блуждает в темноте, ведомый не
аргументами, а верой в возможность «выявить закономерности взаимодействия
сил, которые в борьбе, в противоречиях, в столкновениях интересов могут дать
искомый результат»[12]
(хотелось бы спросить, искомый для кого?), империалисты занимаются своим
обычным делом — подрывом моральных, политических, общественных, экономических и
военных основ социализма с подлинно американской — или, может, японской — результативностью.
Не произведя ни единого выстрела, они достигли реальной дезинтеграции
Варшавского блока, который создал и поддерживал единую систему обороны и
выступал за мир и социальный прогресс, сдерживая агрессивные планы НАТО.
Природа империализма
Отвечая на фундаментальный вопрос о природе империализма,
Горбачёв пишет:
«Но возможно ли в нынешней фазе мирового развития, на
новом уровне взаимозависимости и целостности мира такое воздействие на эту
природу, которое блокировало бы наиболее опасные её проявления? Иначе говоря,
можно ли рассчитывать на то, что закономерности целостного мира, в котором
общечеловеческие ценности являются главным приоритетом, смогут ограничить
диапазон разрушительного действия эгоцентрических, узкоклассовых закономерностей
капиталистической системы?»[13]
(подчёркнуто нами. — Х. Б.).
Вышеприведённая формулировка — ничто иное как
самоуничижительное и противоречивое бормотание. С одной стороны, нам говорят,
что мы живём в едином мире, который развивается по своим внутренним законам; с
другой стороны, возникает вопрос: могут ли законы такого единого мира
препятствовать основному закону развития капиталистической системы? Этот вопрос
напоминает пословицу об одном глупце, задающем больше вопросов, чем на них
могут дать ответов целых десять мудрецов. От чтения таких пассажей начинает
пухнуть голова. Неизвестно, что мощнее — законы единого мира или же основной
закон капиталистической системы, а, может быть, вообще общечеловеческие
ценности, которые, как нам говорят, обладают приоритетом над всем?
Так или иначе, Горбачёв отвечает на свой же вопрос утвердительно.
Свои утверждения он основывает не на конкретном анализе конкретных противоречий
нашего мира, который характеризуется напряжённой гонкой вооружений,
колоссальным угнетением и эксплуатацией стран третьего мира, неприкрытой
агрессией против малых суверенных стран (таких как: Никарагуа, Гренада, Панама)
и усилением этих различных противоречий, а руководствуется при этом лишь
собственными желаниями и фантазиями. Достаточно лишь, как следует, задуматься,
чтобы понять, что наш мир далеко не един, а поделён ровно пополам.
Но Горбачёв задаётся всё новыми вопросами:
«В состоянии ли капитализм освободиться от милитаризма,
может ли он экономически функционировать и развиваться без него?»
И далее:
«Насколько реалистична надежда на то, что понимание
катастрофической опасности, в которой находится мир, — а оно, мы знаем,
проникает даже в верхние эшелоны правящей элиты западного мира (т. е. империалистов) — перейдёт в
практическую политику? Ведь как ни сильны аргументы разума, как ни развито
чувство ответственности, как бы ни был велик инстинкт самосохранения, есть
вещи, которые никак нельзя недооценивать и которые определяются экономическим,
а, следовательно, и классовым интересом»[14].
Ввиду намерения Горбачёва игнорировать «экономические, и, следовательно, классовые интересы», последнее
предложение в вышеприведённом параграфе ставит читателя в тупик. В данном
предложении содержится отрицание всей чепухи о нашем «едином» и «взаимозависимом»
мире со своими собственными законами.
Наконец, Горбачёв повторяет тот же самый вопрос в наиболее
общей форме:
«Иными словами, речь идёт о том, сможет ли капитализм
адаптироваться к условиям безъядерного и разоружённого мира, условиям нового,
справедливого экономического порядка, условиям честного сопоставления духовных
ценностей двух миров?»[15]
Принимая во внимание признание самого Горбачёва в том, что «есть
вещи, которые никак нельзя недооценивать и которые определяются экономическим,
а, следовательно, и классовым интересом», трудно понять: зачем же ему
вообще понадобилось задавать такой вопрос? Не для того ли, чтобы прийти к
беспочвенным выводам, именно пренебрегая теми самыми классовыми экономическими
интересами, которые он, вроде бы, сам осознаёт?
Модификация противоречий
Задолго до этого Горбачёв раскрывает нам секрет того, почему
он задаётся такими нелогичными вопросами:
«Послевоенный период дал свидетельства глубокой
модификации противоречий, которые определяли главные процессы мировой экономики
и политики. Я имею в виду, прежде всего, такое их развитие, которое в прошлом
неумолимо приводило к войне, к мировым войнам между самими капиталистическими
государствами»[16].
Прежде всего, характеризовать послевоенный период, как время
«глубокой модификации противоречий» — это искажение правды. В
действительности, это был период величайшего прогресса человеческой истории путём
огромной интенсификации разрешения противоречий, в особенности, противоречий
между социализмом и империализмом, с одной стороны, и между империализмом и
угнетёнными странами и народами мира — с другой. Именно в это время возникли
страны народной демократии в восточной Европе, свершились революции в Китае,
Корее, на Кубе и во Вьетнаме, стал независимым целый ряд стран Азии, Африки и
Карибского бассейна. Все эти события происходили в условиях яростного
противодействия со стороны империализма, а не в результате глубинных изменений
противоречий в нашем, якобы едином, мире.
Этот период также нельзя считать временем, когда происходила
глубинная модификация противоречий лишь на том основании, что
империалистические страны были не в состоянии вести войну друг с другом. Мы-то
знаем, почему они этого не могли. Сам Горбачёв даёт ответ, который, подобно
известной притче о яйцах и викарии[17],
хорош только частями:
«Теперь ситуация иная. Не только уроки прошлой войны, но
и боязнь ослабить себя перед социализмом, ставшим мировой системой, не
позволяли капитализму доводить свои внутренние противоречия до крайней черты.
Они стали трансформироваться в технологическую гонку друг с другом, «разряжались»
с помощью неоколониализма. Происходил своего рода новый, «мирный» передел мира
— по тому же правилу, которое выявил Ленин, — «по капиталу», то есть, кто
богаче, сильнее на данный момент, тому и больше доля. В ряде стран напряжение в
экономике стали «снимать» путём перекачки средств в военно-промышленный
комплекс под предлогом «советской угрозы». Улаживать противоречия,
балансировать интересы помогали также и преобразования, происходившие в
технологической и организационной основе капиталистического хозяйства»[18].
В первом предложении, Горбачёв верно отмечает, что
империалисты не шли на открытую конфронтацию друг с другом из-за страха
потерять свою мощь перед лицом социализма. Но это не является доказательством
глубинных изменений противоречий в нашем, якобы едином, мире и лишь доказывает,
что один тип противоречий — внутриимпериалистический, подчиняется другому типу
— противоречию между империализмом и социализмом, а также свидетельствует о
попытках империалистических стран преодолеть свой кризис за счёт социализма.
Печально, но такие попытки оказались успешными благодаря теории единого мира, с
присущими ему особыми, видоизменёнными противоречиями и якобы развивающегося по
своим собственным законам.
Извлечение сверхприбылей «с помощью политики
неоколониализма» представляется Горбачёвым в виде «своеобразного «мирного»
раздела» и является ещё одним доказательством «глубинных изменений»
противоречий в нашем замечательно едином и взаимозависимом мире. Вряд ли стоит
доказывать, что картина, нарисованная Горбачёвым, находится в резком
противоречии с действительностью. Для того, чтобы навязать эти неоколониальные
отношения, для того, чтобы достичь этого «мирного» раздела, империализм
развязал и продолжает развязывать войны против молодых независимых стран.
Военные интервенции и гражданские войны, спровоцированные империализмом в таких
странах как Ангола, Мозамбик, Никарагуа, Сальвадор и во многих других странах,
вряд ли можно считать доказательством изменения противоречий и мирного раздела
мира. Равным образом народы третьего мира со всё нарастающей силой продолжают
свою революционную борьбу против империализма и его марионеток. Они не
собираются без сопротивления подчиняться такому «мирному» разделу, за счёт
которого империалисты пытаются разрешить свои внутренние противоречия. Если бы
Горбачёв посетил такие места, как Соуэто, Сан-Сальвадор, оккупированные
территории Палестины и др., и поговорил бы с людьми об этом «мирном» разделе,
нетрудно представить себе, какой бы ответ он получил.
Так же Горбачёв извращённо пытается представить
военно-промышленный комплекс империалистических стран в виде достаточно
безобидного учреждения для ослабления напряжённости, вместо того, чтобы
показать его подлинное лицо, его естественную для неизбежного продукта
монополистического капитализма природу, неотъемлемую часть последнего, и — как
инструмент, направленный против социализма и национально-освободительных
движений во всём мире.
Безусловно, империалистический «мирный» раздел и «ослабление
противоречий» с помощью неоколониализма встретили отпор со стороны
социалистического блока, который не принимал такого «мирного» раздела. Но
Горбачёв в своём докладе в 1987 г. даёт трогательные заверения того, что
СССР понимает, что «развитой капитализм не смог и не сможет обойтись без
ресурсов этих стран. Это — объективная реальность. Ставка на разрушение
исторически сложившихся мирохозяйственных связей опасна и выхода не даст»[19].
Ещё откровеннее он пишет в своей книге:
«Мне не раз приходилось разъяснять, что мы не преследуем
целей, враждебных интересам Запада. Мы знаем о том значении, которое имеют для
США, для Западной Европы Ближний Восток, Азия, Латинская Америка, другие районы
«третьего мира», да и ЮАР — с точки зрения хозяйственных интересов и получения
сырья. Мы не за то, чтобы взорвать эти связи, не провоцируем нарушения
исторически сложившихся хозяйственных связей»[20].
Таким образом, оказывается, что изменилась не природа
империализма, а изменилось отношение к ней и к потребностям империализма со
стороны руководства СССР, причём изменилось до неузнаваемости. Вместо того,
чтобы противостоять империалистическому ограблению, вместо того, чтобы
оказывать всевозможную помощь тем, кто борется против него в странах третьего
мира, как это было до сих пор, нынешние руководители Советского Союза
демонстрируют абсолютное понимание потребностей империалистов грабить ресурсы
этих стран, ввиду того, что они не хотят нарушить «исторически сложившиеся
хозяйственные связи». Вероятно, отныне не следует менять никакие «исторически сложившиеся» экономические
отношения, включая отношения между пролетариатом и буржуазией, при которых
последняя эксплуатирует первый. Вероятно, нарушать «исторически сложившиеся
связи» между царизмом и русским народом в 1917 году также было ошибочно!
Такая трогательная забота об интересах капиталистической эксплуатации и
империалистической сверхэксплуатации должна быть якобы проявлена во имя единого
и взаимозависимого мира, в котором произошли глубинные модификации
противоречий, вызванные страхом исчезновения человечества в результате ядерной
угрозы. Неудивительно, что такие яростные реакционеры и бешеные антикоммунисты
как Рональд Рейган (бывший президент США) и премьер-министр Маргарет Тэтчер
заявляют с усмешкой: «Нам нравится г‑н
Горбачёв. С ним можно иметь дело». Да уж, к этому нечего добавить.
Вопрос милитаризации
В Отчётном докладе XXVII‑му съезду КПСС Горбачёв описывает
милитаризм электронной эпохи следующим образом:
«В разных общественно-политических системах
научно-техническая революция оборачивается разными её гранями и последствиями.
Капитализм 1980‑х годов, капитализм века электроники и информатики, компьютеров
и роботов выбрасывает на улицу новые миллионы людей, в том числе молодых и
образованных. Богатство и власть ещё более концентрируются в руках немногих.
Неимоверно разбухает на гонке вооружений милитаризм, стремящийся шаг за шагом
овладеть и политическими рычагами власти. Он становится наиболее уродливым и
опасным чудовищем XX века, его усилиями самая передовая научно-техническая
мысль переплавляется в оружие массового уничтожения»[21].
Это совершенно верно, но так он говорил в феврале–марте 1986
года. А всего лишь полутора годами позже, в своём докладе ЦК 1987 года, он
утверждает, что милитаризация ни в коей мере не присуща монополистическому
капитализму, равно как и не является его неизбежным следствием. Он приводит
примеры Японии, Восточной Германии и Италии и «экономического чуда», которого они достигли после Второй мировой войны
без милитаризации. Ему приходится признать, что когда это чудо иссякло, «они снова возвратились к политике
милитаризации». Однако, настаивает он, причиной этого были не «внутренние
законы, которым подчиняется развитие современного монополистического капитала»,
а «внешнее факторы — «заразительный пример» военно-промышленного комплекса
США, холодная война и, по сути, соображения престижа — необходимость иметь свой
собственный «твёрдый кулак» для того, чтобы разговаривать с соперниками на
одном языке и подкрепить свою экономическую экспансию в страны третьего мира
политикой силы. Каковы бы ни были действительные причины, это было время, когда
экономика современного капитализма быстро развивалась в тех нескольких странах,
где военные расходы были минимальными. В истории можно найти подобные примеры»[22].
Другими словами, по Горбачёву, развитие монополистического
капитализма не ведёт с необходимостью к милитаризации. Довольно странно
предположить, что такие факторы, как холодная война (термин, который в «мирных»
понятиях выражает непреодолимую ненависть империализма к социализму),
внутриимпериалистическое соперничество («…потребность говорить с соперниками
на одном языке», выражаясь по-горбачёвски), и «желание подкрепить свою
экономическую экспансию в страны третьего мира политикой силы» (то есть — продвижение
империализма в эти страны с целью обеспечить себе непрекращающийся поток дани
из них) являются внешними, случайными, преходящими и не проистекают из законов,
внутренне присущих развитию современного монополистического капитала.
Здесь можно отметить, что, если раньше Горбачёв говорил о «мирном»
разделе третьего мира, то сегодня он рассказывает нам о том, что этот «мирный»
раздел на самом деле не такой уж и мирный. Он подкреплён значительной военной
силой (или «политикой силы», какая
разница!).
Данный тезис, который навязывает нам Горбачёв, идёт вразрез
со всем учением Ленина об империализме и резко противоречит реалиям нашего
мира.
Империализм и страны третьего мира
В «Отчётном докладе» 1987 г. на основе нового
горбачёвского анализа также делаются «оригинальные» выводы об отношениях между
империализмом и странами третьего мира:
«Но и пользование чужими ресурсами неоколониалистскими
методами, произвол транснациональных корпораций, долговая кабала, триллионные,
явно неоплатные, долги заводят в тупик…»
И далее: «Неэквивалентный обмен остаётся и ведёт, в конце
концов, к взрыву»[23].
Каков же выход? Получается, необходимо избежать взрыва, как
в интересах человечества, так и в интересах всеохватывающих законов развития
нашего единого мира, с его глубинными модификациями в характере противоречий. И
оказывается, что «возможность такого исхода (то есть, взрыва и того, что
его надо избежать — прим. авт.), кажется, начинают понимать лидеры Запада».
Читаем далее:
«Либо крах, либо совместный поиск нового экономического
порядка, при котором учитывались бы интересы и тех, и других, и третьих — на
равноправной основе. Путь к установлению такого порядка, как представляется
сейчас, просматривается: это — реализация концепции «разоружение для развития»[24].
Таким образом, усилия Горбачёва направлены на то, чтобы
продемонстрировать империалистам близорукость их подхода и убедить их, что
изменения существующего международного порядка, с одной стороны, с целью
вдохнуть экономическое развитие в страны третьего мира, а с другой — помочь
своим собственным экономикам, будут в их же интересах. Короче говоря, Горбачёв
взывает к чувствам и личным интересам империализма. Его страстный призыв
переходит в пафос: «…Словом, и здесь — исторический выбор, диктуемый
закономерностями во многом взаимосвязанного и целостного мира».
«Опадающие цветы чахнут от любви, а бессердечный ручей
продолжает журчать», — так говорит древняя китайская пословица. Страстные
призывы Горбачёва во имя «законов почти
всецело взаимосвязанного единого мира», конечно, были проигнорированы как
империализмом, так и народами третьего мира, потому что не могут эксплуататоры
и эксплуатируемые, угнетатели и угнетённые, грабители и жертвы грабежа сидеть
за одним столом и дружески обсуждать свои противоречия. Горбачёв требует
невозможного от обеих сторон. Он просит эксплуататоров не вести себя как
эксплуататоры; он обращается к сверхэксплуатируемым широким массам стран
третьего мира с призывом прекратить сопротивление и перестать осознавать, что
они — эксплуатируемые. Такие призывы не могут быть услышаны.
Горбачёв основывает своё видение будущих экономических
отношений между империализмом и странами третьего мира, исходя из того, что:
1.
империалистическая потребность в ресурсах
третьего мира удовлетворяется за счёт «мирного» неоколониального раздела;
2.
Советский Союз не предпримет ничего, чтобы
разорвать эти, «исторически сложившиеся экономические отношения»;
3.
необходимо, чтобы империализм осознал, что его
развитие не нуждается в росте милитаризма;
4.
современный метод эксплуатации третьего мира
может привести к кризису долговых обязательств и, соответственно, к социальному
взрыву.
Следовательно, если бы империалисты отказались от гонки
вооружений и вложили бы ресурсы в развитие третьего мира, воплощая концепцию «разоружение для развития», тогда бы они
смогли избежать милитаризации, а равно и социального взрыва в странах третьего
мира. И Горбачёв протягивает им в этом руку помощи, обещая не предпринимать
ничего, что бы разорвало исторически освящённые отношения между империализмом и
странами третьего мира. Если бы это получилось, то выиграли бы все — империалисты,
социалистические страны и страны третьего мира, и, благодаря этой сделке,
человечество было бы спасено от ядерного холокоста. И все бы мы стали членами
одной счастливой человеческой семьи.
«Советский Союз и США
несут особую ответственность перед
всем миром», — пишет Горбачёв в своей книге «Перестройка». Они могли бы, как он считает, «продумать крупные
совместные программы, объединяя наши ресурсы, научный, интеллектуальный
потенциал ради решения самых разнообразных задач на благо человечества»[25].
«Бывшая для своего времени классической формула
Клаузевица, что война есть продолжение политики, только другими средствами, — безнадёжно
устарела. Ей место в библиотеках»[26],
— объявляет Горбачёв, не утруждая себя доказательствами. Однако так думал не
один Клаузевиц. Гораздо важнее, что Ленин тоже разделял это мнение — не потому,
что Ленин был «ястребом», а потому что нельзя уничтожить войну, пока существует
империализм. Безусловно, формы и методы ведения войны могут подвергаться
изменениям, частично вследствие развития военной техники, но войну, как
таковую, не искоренить без уничтожения империализма. Теория Горбачёва о том,
что империализм в состоянии разрешить свои кризис и противоречия мирным путём,
без милитаризации и войн, сближает его с ультраимпериализмом К. Каутского
и далеко уводит от ленинской теории империализма.
Бесчисленные войны, которые развязал или спровоцировал
империализм после окончания Второй мировой войны — война в Корее, Вьетнаме,
Лаосе, Камбодже; вооружённая борьба в Мозамбике и Анголе; борьба народов
Намибии и Палестины; революционные битвы за национальное освобождение в странах
Латинской Америки; спровоцированная США война с «контрас» в Никарагуа,
преступный военный переворот в Чили и расправа с правительством Альенде;
американская агрессия против крошечных Гренады и Панамы, борьба народа ЮАР против
ненавистного режима апартеида, — все эти и многие другие войны, и конфликты,
которые повлекли за собой миллионы смертей, разоблачают глупые сказки о нашем «едином»
мире с его якобы собственными законами и глубинными модификациями противоречий.
Горбачёв молчит о классовой борьбе в империалистических
странах, приписывая им только роль в борьбе за разоружение и за мир без ядерных
войн. Противоречие же между рабочим классом и империалистической буржуазией,
проблемы безработицы, кризиса империализма, не говоря уже о движении за
социализм, попросту молчаливо опускаются им.
Роль масс в странах третьего мира в народно-демократических
революциях игнорируется, при этом роль реакционных правительств во многих таких
странах преувеличивается.
Всё это основано не на конкретном анализе действительности,
а на известных уже «законах единого мира», которые, по своей сути, сами требуют «модификации противоречий» с тем, чтобы
они стали соответствовать объективной реальности.
Выводы
Положения Горбачёва о едином и взаимозависимом мире — мире
модифицированных противоречий, в котором эксплуататоры и эксплуатируемые
бросаются на борьбу за предотвращение разрыва исторически сложившихся
экономических отношений, — являются полным отходом от положений, принятых в
международном коммунистическом движении (и разделяемых автором данной книги):
об обострении противоречий империализма, о нарастании сопротивления народов
третьего мира империалистическому грабежу, об эксплуатации и угнетении, о
возрастающей силе освободительного движения, об углублении общего кризиса
капитализма и о неизбежной победе социализма и коммунизма во всём мире. Это — полный
разрыв с учением ленинизма, так как подобная теория может выполнять лишь
одну-единственную роль — роль инструмента разоружения и ликвидации организованного
революционного движения рабочего класса и национально-освободительного
сопротивления во всём мире. Вот почему горбачёвские взгляды должны быть
решительно отвергнуты всеми
[1]
Цитаты из источников приводятся как в оригинале, так и (в случае недостаточной
информации о произведении, на которое имеется ссылка, и при расхождении
переводного издания с оригиналом) в обратном переводе с английского языка.
Обратные переводы с английского языка оговорены в сносках (Примеч.
Переводчика).
[2]
Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для
всего мира. Политиздат, 1988 год (далее — Горбачёв М. С. Перестройка
и новое мышление…).
[3]
Все цитаты даны по Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление…
[4]
Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление…
[5]
Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление…
[6]
Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление…
[7]
Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление…
[8]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка: революция продолжается. Доклад
на совместном торжественном заседании ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и
Верховного Совета РСФСР, посвящённый 70‑летию Великой Октябрьской социалистической
революции, в Кремлёвском Дворце съездов, 2 ноября 1987 г. — М.:
Политиздат, 1987 (далее — Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…)
[9]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[10]
Маркс К. Капитал. т. 1. К. Маркс, Ф. Энгельс.
Сочинения, 2‑е изд., т. 23, с. 660.
[11]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[12]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[13]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[14]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[15]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[16]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[17]
Это выражение в английском языке употребляется в отношении чего-либо, полностью
негодного, так как яйца не бывают тухлыми лишь частично (примечание
переводчика).
[18]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[19]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[20]
Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление…
[21]
Политический доклад Центрального Комитета КПСС XXVII Съезду КПСС. Доклад
Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Горбачёва М. С.
Стенографический отчёт. Москва: Издательство политической литературы. с. 30.
[22]
Обратный перевод с английского.
[23]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[24]
Горбачёв М. С. Октябрь и перестройка…
[25]
Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление…
[26]
Горбачёв М. С. Перестройка и новое мышление…
Комментариев нет:
Отправить комментарий