Задача нашей партии и всего
Коминтерна заключается в том, чтобы на основе ленинской исторической
методологии и в связи с новыми, ставшими перед нами актуальными проблемами
социалистического строительства и мировой революции продолжить ленинское дело
дальнейшей разработки исторического материализма.
И эта важнейшая задача успешно
выполняется партией, под руководством лучшего ученика Ленина и вождя нашей
партии, и Коминтерна т. Сталина. На анализе противоречий современного
капитализма и закономерностей строящегося социализма, на проблеме перехода
возможности в историческую действительность, на вопросах обоснования ленинской
теории построения социализма в одной стране, в беспощадной борьбе с
контрреволюционным троцкизмом, с правым оппортунизмом, на вопросах
социалистического переустройства деревни, сплошной коллективизации и ликвидации
кулачества как класса, на вопросах об условиях развития производительных сил (6
исторических условий т. Сталина), о роли техники в современный
исторический период о вступлении в период социализма и т. д. — т. Сталин
дал блестящие образцы материалистической диалектики и ее дальнейшего развития. «Кто
не понял этой диалектики исторических
процессов, тот погиб для марксизма», — сказал т. Сталин на XVI
партсъезде, формулируя задачи борьбы на два фронта — с правым и «левым»
оппортунизмом.
В области исторической теории эти
два фронта обозначались как ревизионистский объективизм и механистическая
социология, с одной стороны, как идеалистический субъективизм Троцкого и
меньшевиствующий идеализм — с другой.
Исторический объективизм, отрывающий
марксизм от задач классовой борьбы пролетариата, выхолащивающий его
революционное партийное содержание и превращающий марксизм в схоластическую «догму»,
получил свое яркое выражение в исторических работах Д. Рязанова, дошедшего
до измены нашей партии.
Дискуссии, прошедшие на различных
участках теоретического фронта, — в истории, политэкономии, литературоведении,
праве и т. д. — показали, что оба вида ревизии исторического материализма
находят себе теоретическое проявление в целом ряде специальных вопросов.
Правильное понимание империализма, понимание революции 1905 г., вопрос об
азиатском способе производства, о крепостничестве, понимание изменяющихся
взаимоотношений между классами в переходный период, вопрос об экономических
категориях в переходный период, проблема идеологии, идеологической борьбы в
искусстве, вопросы развития пролетарской культуры и наконец важнейший вопрос об
исторической роли большевизма, как авангарда международного рабочего движения
на всех этапах его развития, вопрос о борьбе большевизма с оппортунизмом,
центризмом с «левыми» в германской социал-демократии и т. д. — все эти
вопросы имеют первостепенное политическое практическое
значение. В этих условиях борьба на два фронта за марксистско-ленинское понимание
исторического материализма становится важным участком общей борьбы за
теоретические основы генеральной линии партии в осуществлении ею задач
пролетарской революции и строительства социализма.
Общая механистическая концепция т. Бухарина
привела его в области исторического материализма к целому ряду положений,
которые мы уже отметили, как характерные для буржуазной социологии. Прежде
всего, т. Бухарин явно некритически злоупотребляет самим термином «социология»
в приложении к историческому материализму, точно забывая об его связи с
позитивизмом, с буржуазным «объективизмом», о его современной классовой роли.
Но еще важнее то обстоятельство, что он вкладывает в понятие своей социологии,
то же буржуазно-социологическое содержание. Ленин недаром писал о «социологической»
схоластике т. Бухарина, о том, что приходится ставить понятие «социология»
в иронические кавычки[1].
Глубокое философское и политическое содержание исторического материализма грубо
искажается бухаринской социологией, явно механистической и содержащей элементы
агностицизма.
Как уже отмечалось, т. Бухарин
стоит на точке зрения абстрактного понимания общества и его законов, общества «вообще»:
понятие общественно-экономической формации и марксистский историзм остаются
чуждыми его механистической концепции, в которой смазывается качественное
своеобразие отдельных общественных форм. Социология как абстрактная наука об
обществе отрывается им от истории и выступает в виде некоей схоластической,
надуманной «схемы», согласно которой должно строиться всякое общество и его
развитие. С этим вполне гармонирует отсутствие у т. Бухарина понимания
специфических особенностей общественных отношений, в отличие от природы. Тов.
Бухарин подходит к обществу натуралистически,
как к «совокупности элементов» «in natura». Он чисто механистически представляет себе
отношения людей к производству — как их механистическую «расстановку» в пространстве,
среди орудий производства. А отсюда вытекает и «техническое» понимание т. Бухариным
общественных классов, недооценка им роли политики, значения классовой борьбы и
вся совокупность его правооппортунистических воззрений.
Основная идея, проводимая т. Бухариным
во всех его работах — замена материалистической диалектики механистической теорией равновесия, — в применении к
обществу, представляет собой новый образец старого буржуазного перенесения на
общество физических, механических, энергетических и т. д. закономерностей.
Историческое развитие мыслится т. Бухариным как переход от одного
устойчивого равновесия общества к устойчивому его равновесию на новой основе. Внешние условия равновесия — равновесие
между природой и обществом — обусловливают собой внутреннее равновесие
общества. Изменения внешней среды — такова причина хода исторического развития.
Подобно буржуазным социологам т. Бухарин исходит из пропорций и из
известной тенденции к равновесию, характерных для развития капиталистического
производства, неправильно понимая весь относительный характер этой тенденции к
равновесию и неправильно распространяя ее на все общества, в том числе на
переходную экономику. У Бухарина нет отчетливого представления о внутренних
законах общественного воспроизводства, об его качественном своеобразии у нас, о
значении плана, значении ускоренных темпов социалистического строительства.
Стремление во что бы то ни стало
сохранить «равновесие между различными отраслями нашей промышленности, между
городской промышленностью и сельским хозяйством, между социалистическими и
капиталистическими секторами нашей экономики — вот что приводит т. Бухарина
к знаменитому лозунгу «равнения на узкие места», к политике «самотека» в
сельском хозяйстве, к оппортунистско-потребительскому пониманию «смычки» и
т. д. С аналогичными проявлениями механистического материализма мы
сталкиваемся и в политэкономии (работы Кона, Бессонова, Айхенвальда) и в
истории (Слепков, Дубровский) и т. д. Правый
оппортунизм находит себе в механистической «социологии» свою важнейшую
методологическую основу, хотя нужно заметить, что в известной мере механицизм
питает и «левый» оппортунизм. Неудивительно, что «социологический» механицизм
встречает сочувствие в явно враждебных пролетариату чисто вредительских
концепциях (у Кондратьева, Базарова, Громана и т. д.). Механическое
перенесение законов капиталистического развития и капиталистических пропорции
на нашу экономику и пресловутая теория «равновесия» по понятным причинам крайне
близки их сердцу!
Как мы упоминали в ряде случаев,
механистическая методология тесно переплетается с историческим идеализмом и
скатывается к этому последнему. Мы могли уже это проследить на примере
народнической субъективной социологии. Механистическая социология т. Бухарина
не только сама содержит элементы кантианского идеализма, но помимо этого она
очень близка к «организационной теории»
общественного развития, выдвинутой А. А. Богдановым. Махизм
Богданова, как уже отмечалось, находит свое яркое проявление и в его
исторических воззрениях. Богданов отождествляет общественное бытие и
общественное сознание: он рассматривает поэтому историческое развитие как «организационный
процесс», в котором сознание «организаторских» классов играет важнейшую роль. И
в то же время исторический идеализм Богданова опирается на его теорию
механического равновесия: Богдановым и выдвигаются необходимость «энергетического
баланса» между природой и обществом, взгляд на историческое развитие как на «социальный
подбор» и т. п. Это соединение идеализма и механицизма нашло свое
отражение в богдановской теории «пролетарской культуры», развивавшейся также и т. Бухариным,
а также в его взглядах на экономическое развитие, на теорию стоимости, на
искусство, историю, религию, язык и др. специальные области теории, где влияние
Богданова нередко сказывается и по сей день. Своеобразное сочетание
механистической методологии и идеализма в исторических воззрениях мы встречаем
также в работах механистов — у Л. Аксельрод (особенно в вопросах этики и
теории искусства), Сарабьянова, Варьяша и др.
Но активная борьба с идеализмом в
советской общественной науке имеет, и сама по себе чрезвычайно важное значение
для исторического материализма наших дней.
Если в условиях буржуазного Запада
марксизму приходится бороться с неприкрытыми проявлениями идеализма в
буржуазной и социал-фашистской исторической теории, то в условиях диктатуры
пролетариата идеализм вынужден выступать в гораздо более завуалированной форме, часто под прикрытием «стопроцентного
марксизма». Разоблачение идеалистических течений и борьба с ними поэтому
гораздо более трудны. Так неокантианство нашло себе искусного выразителя в
экономических работах меньшевика-вредителя Рубина: отрыв социальной формы
стоимости от ее материального содержания, разрыв между производительными силами
и производственными отношениями, выведение экономических закономерностей из
форм обмена — все эти особенности, характерные для буржуазной «социологической»
школы, нашли себе приют в (рубинской методологии и сравнительно поздно получили
надлежащий отпор.
Гегельянская
абстрактно-идеалистическая точка зрения нашла свое отражение в воззрениях представителей
меньшевиствующего идеализма на общество и историю, о которых уже
упоминалось. Исторический материализм игнорируется ими как целостная теория,
отражающая процесс развития общественных формаций и сводится к абстрактной «методологии».
Логическая форма исторического материализма господствует у них над его материальным,
конкретно-историческим содержанием. В то же время ими оставляются без всякого
внимания действительно конкретные
проблемы материалистического понимания истории. Все это приводит
меньшевиствующий идеализм к кантианскому отрыву социальной формы от
материального содержания, к пониманию «специфичности» общественных формаций и
их особых законов в духе кантианца Риккерта, к активной защите и протаскиванию
кантианских взглядов Рубина на «имманентное» развитие социальных форм.
Разоблачение контрреволюционного
троцкизма, рубинщины, рязановщины, деборинщины и т. д. в вопросах
понимания истории и общества является поэтому одной из наиболее актуальных
задач, выдвигающихся сейчас в борьбе за марксистско-ленинское понимание
исторического материализма.
Исторические взгляды
контрреволюционного троцкизма, как и
вся троцкистская методология в целом, представляют собой плохо замаскированное «марксистской»
фразой эклектическое соединение идеализма
и механицизма. При этом основную роль в троцкистском извращении исторического
материализма играет идеализм — субъективизм
и волюнтаризм, т. е. недооценка объективных условий и непонимание
конкретных этапов исторического развития, абстрактные схемы и субъективистские «прыжки»
через отдельные исторические этапы, стремление опереться на
административно-бюрократический произвол, переоценка роли «вождей» в противовес
массам в историческом развитии. Весь ход развития исторической необходимости
Троцкий рассматривает как «подбор случайностей»; история пролетарской революции
сводится им к действиям «вождей» и к возвеличению своей собственной персоны; в
центре внимания Троцкого не рабочий класс и партия, не масса, а один лишь «руководящий
слой». Идеализмом проникнута и надклассовая теория русского самодержавия
Троцкого, где в основном он приводит плехановскую схему исторического развития
России, и его абстракция «рабочего государства», выдвигая которую Троцкий — и в
1905 и в 1921 гг. в профсоюзной дискуссии — явно игнорирует вопрос о
крестьянстве и о взаимоотношениях с ним пролетарской диктатуры. Тот же идеализм
проявился и в троцкистских планах «сверхиндустриализации» и в абстрактном
противопоставлении коммунистической и буржуазной культуры, причем отрицается
историческая боевая роль пролетарской культуры. Наряду с этим мы находим в исторических
и экономических воззрениях троцкизма и яркие проявления вульгарного
механицизма: непонимание связи между философией и исторической теорией
марксизма, отождествление последней с «социальным дарвинизмом»;
фаталистически-меньшевистскую теорию развития производительных сил и сведение
производительных сил к технике; механическое перенесение понятий, связанных с
классовыми противоречиями и классовой эксплуатацией, из условий капитализма во
взаимоотношение пролетариата и крестьянства в переходный период; представление
о внутренних силах, социалистического развития, как всецело зависимых от
внешних условий, от хода мировой революции, вытекающее отсюда неверие в
возможность построения социализма в нашей стране; учение об ослаблении действия
неравномерности капиталистического развития при империализме и т. д.[2].
Исторический субъективизм и
идеализм, в соединении с механицизмом, характерны и для социальной методологии «левых»
с.‑д. в довоенный период (Р. Люксембург, Парвус), и для современных «левых»
с.‑д. и троцкистов на Западе (К. Корш и др.), для «левых» оппортунистов на
современном этапе социалистического строительства.
Наше вступление в период социализма,
отмеченное т. Сталиным в докладе на, XVI партсъезде,
завершение построения фундамента социалистической экономики и исторические
решения XVII партконференции о построении бесклассового социалистического
общества ставят перед нами огромной теоретической важности задачи в области
исторического материализма, подымая наше понимание всех вопросов исторической
теории марксизма-ленинизма на новую высоту. Развитие социалистической
общественно-экономической формации, задача уничтожения классов во 2‑й
пятилетке, дальнейшие задачи пролетарского государства, историческая роль
партии пролетариата, проблема уничтожения противоположности между городом и
деревней, задача технической реконструкции, создание предпосылок для
уничтожения противоположности между умственным и физическим трудом и т. д.,
— под углом зрения перечисленных проблем должны освещаться все вопросы
исторического материализма, должна проводиться борьба со всякого рода
оппортунизмом в вопросах исторической теории.
Комментариев нет:
Отправить комментарий