Главным препятствием на пути
пролетариата к завоеванию власти и победе над капиталом является ныне
социал-фашизм, наличие крупных, имеющих еще большое влияние на рабочие массы
социал-демократических партий — «буржуазных рабочих партий». Международная
социал-демократия, II Интернационал и его секции, — главная социальная опора буржуазного господства; международная
социал-демократия превратилась в агентуру международной буржуазии по подготовке
к интервенции против первого в мире пролетарского государства.
II Интернационал никогда не
представлял собою единого целого. В нем с самого начала его образования
боролись две тенденции, два течения: революционное
и оппортунистическое. «На деле, однако, основная
работа II Интернационала велась по линии оппортунизма» (Сталин).
Оппортунизм в рабочем движении почти
с самого начала существования (с 40‑х годов XIX в.) получил свое
теоретическое выражение в пересмотре (ревизии) рядом теоретиков
социал-демократии всех важнейших составных частей учения Маркса — в ревизионизме. В конце XIX в.
выявилась «целая полоса безраздельного господства оппортунизма II Интернационала»
(Сталин).
Ленин дал наиболее глубокий анализ
исторических причин развития ревизионизма и его социальной основы.
«Неудивительно, — писал Ленин в 1908 г., — что учение Маркса, которое
прямо служит просвещению и организации передового класса современного общества,
указывает задачи этого класса и доказывает неизбежную — в силу экономического
развития — замену современного строя новыми порядками, неудивительно, что это
учение должно было с боя брать каждый свой шаг на жизненном пути... Но и среди
учений, связанных с борьбой рабочего класса, распространенных преимущественно
среди пролетариата, марксизм далеко и далеко не сразу упрочил свое положение.
Первые полвека своего существования (с 40‑х годов XIX в.) марксизм боролся
с теориями, которые были в корне
враждебны ему... Но когда марксизм вытеснил все сколько-нибудь цельные враждебные ему учения (из
идеологии рабочего движения. — Авт.), то тенденции, которые выражались в этих
учениях, стали искать себе иных путей. Изменились форма и повод борьбы, но
борьба продолжалась. И вторые полвека существования марксизма начались (90‑е
годы прошлого столетия) с борьбы
враждебного марксизму течения внутри марксизма». «Домарксистский социализм
разбит, — заключает Ленин. — Он продолжает борьбу уже не на своей
самостоятельной почве, а на общей почве
марксизма как ревизионизма»[1].
Диалектика истории такова, — отмечает и в другом месте Ленин, — что
«теоретическая победа марксизма
заставляет врагов его переодеваться
марксистами. Внутренне сгнивший либерализм пробует оживить себя в виде
социалистического оппортунизма»[2].
Ревизионизм таким образом
представлял собой чуждое и враждебное марксизму течение,
стремившееся подорвать марксизм изнутри,
выступавшее с этой целью «на общей почве марксизма», т. е. в форме
внешне-марксистской фразеологии. Чем больше побеждал
марксизм все прочие идеологические течения в рабочем движении и укреплялся в
умах рабочего класса, тем все более становилась необходимой для групп,
враждебных марксизму, но желавших влиять на пролетариат, эта подделка, мимикрия
«под марксизм», задачей которой было, однако, под флагом марксизма протащить
враждебные революционному пролетарскому движению взгляды.
Совершенно очевидно, что
враждебность ревизионизма подлинно революционному марксизму объяснялась его классовой основой, чуждой пролетариату.
Ленин недаром, видел в оппортунизме тот же «внутренне сгнивший либерализм»,
недаром он отмечал, что все возражения ревизионистов марксизму сводились к
системе «давно известных либерально-буржуазных
взглядов». «Неизбежность ревизионизма, — указывал он, — обусловливается его классовыми корнями в современном
обществе»[3].
Эти классовые корни ревизионизма Ленин усматривал в неизбежном проникновении в
рабочее движение мелкой буржуазии,
которое имело место на всех ступенях развития капитализма и во всех странах и
превратило ревизионизм в интернациональное явление.
«В чем, — спрашивал Ленин, — заключается
его неизбежность в капиталистическом
обществе? Почему он глубже, чем различия национальных особенностей и степеней
развития капитализма? Потому что во всякой капиталистической стране рядом с
пролетариатом всегда стоят широкие слои мелкой
буржуазии, мелких хозяев. Капитализм родился и постоянно рождается из
мелкого производства. Целый ряд «средних слоев» неминуемо вновь создается
капитализмом (придаток фабрики, работа на дому, мелкие мастерские, разбросанные
по всей стране, ввиду требований крупной, например, велосипедной и
автомобильной, индустрии и т. д.). Эти новые мелкие производители также
неминуемо опять выбрасываются в ряды
пролетариата. Совершенно естественно, что мелкобуржуазное мировоззрение снова и снова прорывается в рядах
широких рабочих партий»[4].
Мелкобуржуазная сущность
оппортунизма получила свое выражение в защите им сотрудничества классов, в
отречении от идеи социалистической революции и от революционных методов борьбы.
Основной характеристикой оппортунизма Ленин считал «приспособление к
буржуазному национализму, забвение
исторических преходящих границ национальностей или отечества, превращение в
фетиш буржуазной легальности, отказ от
классовой точки зрения и классовой борьбы из боязни оттолкнуть от себя
широкие массы населения (читай: мелкобуржуазные) — таковы, — отмечал Ленин, — идейные
основы оппортунизма»[5].
Такой же мелкобуржуазной характерной
чертой оппортунизма являлась неопределенность, расплывчатость его и неуловимость
его позиций. Оппортунист, — говорил Ленин, — по своей природе уклоняется всегда
от определенной, бесповоротной постановки вопроса, отыскивает равнодействующие,
вьется ужом между исключающими одна другую точками зрения. Старается «быть
согласным» и с той и с другой, сводя свои разногласия к поправочкам и
сомнениям, к благим невинным пожеланиям и пр.[6]
Другую историческую причину развития
оппортунизма и ревизионизма Ленин видел в процессе обуржуазивания отдельных слоев пролетариата, процессе, особенно
характерном для империалистической эпохи, когда буржуазия имеет возможность из
своих сверхприбылей подкупить рабочую
аристократию и профбюрократию. Это обуржуазивание части пролетариата вело к
прямому проникновению в его ряды буржуазной
идеологии, хотя и последняя зачастую принимала внешние
«марксистскообразные» формы. Чем теснее со времени империалистской войны в
течение всего послевоенного периода становилась связь оппортунистической
верхушки социал-демократии с буржуазным обществом и государством, тем все в большей
степени в теоретических воззрениях социал-демократии находило свое проявление откровенно-буржуазное мировоззрение:
ревизионизм превратился в социал-фашизм.
Историческая колыбель оппортунизма —
это Англия. В Англии капитализм раньше, чем в других странах, имел в своем
распоряжении, благодаря своему монопольному положению, сверхприбыли для подкупа
и развращения рабочих. Поэтому в Англии раньше, чем в других странах, создался
привилегированный слой рабочей аристократии, привилегированный слой рабочих вождей,
подкупленных буржуазией. Еще в 1858 г. Энгельс писал Марксу по поводу
английского оппортунизма: «Английский пролетариат фактически обуржуазивается, так что самая
буржуазная из всех наций хочет, по-видимому, довести дело в конце концов до
того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с
буржуазией».
Это обуржуазивание английской
рабочей аристократии получило свое выражение в тред-юнионизме, в стремлении оторвать профсоюзное движение и
экономическую борьбу пролетариата от политической борьбы, от борьбы за
социализм. Английский социализм находил свое теоретическое выражение лишь в так
называемом фабианстве — реформистски-интеллигентской группе, исповедовавшей
эволюционный позитивизм Спенсера и христианский «социализм». В наши дни процесс
постепенного сращения рабочей аристократии и профбюрократии в Англии с
буржуазным государством получил свое завершение, выраженное в
откровенно-буржуазной политике английской «рабочей» партии, в проповеди
Макдональдами, Гендерсонами и Томасами «конструктивного» социализма.
В Германии уже во второй половине 60‑х
годов и первой половине 70‑х годов шла ожесточенная борьба между лассальянцами
и эйзенахцами. Сторонники и последователи Лассаля защищали соглашательство с
господствующими классами ради отдельных политических подачек, а эйзенахцы
стояли на позиции непримиримой классовой борьбы. Лишь после победы марксизма
над лассальянством и другими идеологическими течениями внутри немецкого
рабочего движения (над прудонизмом Мюльбергера, позитивизмом Дюринга) эти
классово чуждые пролетариату течения начинают появляться в «марксистском»
одеянии. Бывший марксист Эд. Бернштейн возглавляет это движение в 90‑х годах и
дает ему его название, выступив с требованием ревизии теоретических основ учения Маркса.
В философии ревизионизм выступил
против материализма, призывая вернуться назад к Канту, и против диалектики,
подменяя ее эклектикой и мещанской софистикой. «Диалектика, — заявлял
Бернштейн, — предательница, она засада на пути к правильному суждению о вещах».
Бернштейн и его последователи отрицали возможность научно обосновать социализм,
отрицали превосходство крупного производства над мелким производством, особенно
в сельском хозяйстве, доказывали возможность для мелких производителей
удержаться и при капитализме. Они отрицали также неизбежность краха капитализма
и роль экономических кризисов, отрицали факт растущего обнищания рабочего
класса. Особенно резко выступал ревизионизм против теории классовой борьбы,
которая-де немыслима и не нужна в демократическом обществе. В 1898 г. в
своих «Проблемах социализма» Бернштейн писал: «Нужно, чтобы в социал-демократии
оказалось достаточно мужества, чтобы избавиться от устарелой фразеологии и
казаться тем, что она есть в действительности, т. е. демократически-социалистической партией реформ. Что же такое в настоящее время социал-демократия, как не
партия, которая стремится к преобразованию общества в духе нашего учения
посредством демократических и экономических реформ[7].
В течение всего довоенного периода
«бернштейнианство» получает в немецкой социал-демократии самое широкое развитие
в лице откровенного реформистского правого крыла во главе с Фольмаром, Давидом
и др.
Комментариев нет:
Отправить комментарий