Наряду с откровенно ревизионистским
течением, в немецкой и международной социал-демократии возникают также
колеблющиеся в своих воззрениях промежуточные группировки, какими были каутскианский центризм и люксембургианство
(«левое» крыло социал-демократии).
Карл Каутский — виднейший теоретик
современной немецкой и международной социал-демократии, никогда не занимал
строго выдержанных позиций ортодоксального революционного марксизма. Еще Маркс
в одном из своих писем издевался над философской ограниченностью Каутского, а
Ленин уже в 1901 г. отмечает «каучуковый» характер его формулировок.
Рассматривая в «Государстве и революции» извращение и замалчивание Каутским
марксистского учения о государстве и прослеживая с этой целью ранние и даже
лучшие работы Каутского, Ленин ярко показывает, как из всей этой суммы ошибок,
недомолвок и умолчаний Каутского вырос весь его беспринципный оппортунизм.
Точно так же очень рано мы находим у Каутского попытки примирить марксизм с
кантианством и с махизмом, протащить в марксизм буржуазную теорию равновесия и
приспособления общества к природе, биологическое понимание Каутским социальных
инстинктов и многие другие крупнейшие извращения диалектического и
исторического материализма. Полемика, которую Каутский как представитель
социал-демократической «ортодоксии» вынужден был после долгих колебаний начать
с Бернштейном, носила крайне беспомощный и примиренческий по существу характер,
причем Каутский сам скатывался на позиции Бернштейна в целом ряде
принципиальных вопросов (в оценке диалектики, в отрицании обнищания
пролетариата и т. д.). Явно меньшевистскую позицию занижал Каутский и в
своей оценке дискуссии между русскими большевиками и меньшевиками в 1903–1904 гг.
Во время революций 1905 г. Каутский под давлением «левых»
социал-демократов несколько приблизился к большевистской оценке движущих сил и
перспектив русской революции, занимая более правильные позиция, чем Плеханов.
Однако в период последовавшей реакции Каутский вновь занял колеблющуюся
полуменьшевистскую линию, на словах стремясь возвыситься и над правыми и над
левыми социал-демократами и примирить тех и других, на деле же поддерживая
оппортунистов в Германии и меньшевиков-ликвидаторов в России. К этому времени
окончательно оформляется центристское
течение в немецкой социал-демократии (Каутский, Ледебур, Гаазе и др.),
характерное своим теоретическим и политическим эклектизмом, колебавшееся между
правыми и левыми социал-демократами и в сущности являвшееся особой
разновидностью меньшевизма, течение еще более опасное, чем откровенный
оппортунизм, благодаря своей «марксистской» фразеологии. Следует тут же
отметить, что центризм представлял собой явление, характерное не только для
Германии, но приобрел международный
характер: в частности, троцкизм представлял собой не что иное, как одну из
русских разновидностей центризма.
Особое место занимали в довоенной
немецкой социал-демократии и в международном рабочем движении так называемые левые социал-демократы (Р. Люксембург,
Ф. Меринг и др.). Левых социал-демократов отличало большее понимание
революционных перспектив рабочего движения: революционный характер носила
позиция левых социал-демократов в период германской революции, когда они вошли
в германское коммунистическое движение. Однако считая Розу Люксембург «орлом»
среди социал-демократических «кур», Ленин жестоко критиковал многочисленные оппортунистические ошибки Розы и других
германских «левых». В своем «Накоплении капитала» Р. Люксембург открыто
ревизует самые основы марксистского учения о капиталистическом воспроизводстве
и дает совершенно неверную характеристику империализма. Явно меньшевистскую позицию
Р. Люксембург заняла в своей оценке спора по организационному вопросу
между большевиками и меньшевиками, не сумев понять диалектическое
взаимоотношение между стихийностью и сознательностью в рабочем движении и
защищая меньшевистскую теорию стихийности. В период революции 1905 г. Роза
не поняла ее буржуазно-демократического характера при гегемонии пролетариата к
в своей оценке роли крестьянства и отношения к нему пролетариата занимала
линию, близкую к троцкизму. Взгляды Розы Люксембург на национальный вопрос были
в корне противоположны ленинскому принципу «права наций на самоопределение» и
приводили к фактической поддержке позиций злейших ликвидаторов и буржуазных
национал-либералов. Явно оппортунистический характер носила и критика Розой
политики большевиков уже после Октябрьской революции. Отдавая должное
революционным заслугам Р. Люксембург, было бы поэтому совершенно
неправильным отождествлять
«люксембургианство» с большевизмом, видеть в «люксембургианстве» зародыши
будущего германского большевизма и замазывать все эти оппортунистические
извращения Розы.
Как это убедительно показал т. Сталин,
такие попытки, равно как и заявления о том, что Ленин не вел до войны борьбы с
каутскианским центризмом и люксембургианством, представляют собой троцкистскую
контрабанду, троцкистскую клевету на Ленина и ленинизм[1].
Левые социал-демократы и в теоретических основах своих воззрений и ряде
важнейших политических вопросов были весьма близки к троцкизму.
Методологическими основами воззрений
люксембургианства были механицизм и идеализм. Признавая на словах
революционную диалектику, Роза Люксембург, однако, давала ей механистическое и
субъективистское истолкование и применение. Выше уже отмечалось (гл. III, XIII), что, ревизуя марксову теорию
расширенного капиталистического производства, Роза полагала необходимым
исходить при объяснении накопления капитала не из внутренних закономерностей капиталистического производства, а из внешних соотношений капитализма с
некапиталистической средой. «Накопление, — писала Роза, — является не только
внутренним отношением между отраслями капиталистического хозяйства; оно прежде
всего является отношением между капиталом и некапиталистической средой»... В накоплении капитала Роза
Люксембург видела «процесс обмена веществ. между капиталистическим и
докапиталистическим способами производства», полагая, что без реализации
капиталистической прибавочной стоимости через посредство «третьих лиц», т. е.
мелкой буржуазии, крестьянства, немыслимо самое существование капитализма.
Капитализм, по словам Розы, живет разорением этих докапиталистических формаций:
он «не может существовать без других хозяйственных форм как среды и питательной почвы». Уничтожая
мелкое товарное производство в отсталых странах, колониях и т. д.,
капитализм автоматически сам готовит себе гибель! Из этой механистической установки Розы Люксембург вытекали, во-первых, ее
отрывающее экономическое развитие от политической борьбы представление об автоматическом крахе капитализма, который
оказывается возможным по мере уничтожения им своей «питательной среды». Из
этого вытекала далее меньшевистская недооценка Розой революционных возможностей
крестьянства, возможностей его некапиталистического развития. С этой же теорией
накопления Розы было связано и ее ошибочное понимание империализма как политического
выражения конкурентной борьбы капиталистов за остатки еще не поделенной
«некапиталистической мировой среды».
Основное противоречие капитализма — между
общественным производством и частным присвоением — Роза стремится подменить
«глубоким основным противоречием
между производительной и потребительской
способностью капиталистического общества»[2].
Роза забывает здесь о том, что потребление всецело определяется производством. Выдвигая потребление
некапиталистических слоев как основной рычаг развития капиталистического
производства, она соскальзывает на позицию исторического идеализма. Этот идеализм, как характерную черту методологии Р. Люксембург,
Ленин отмечал и в полемике с ней по национальному вопросу. Ленин подчеркивал субъективистский, софистический характер
диалектики Розы и ее рассуждений о неизбежности превращения национальной войны
в империалистическую войну. «Только софист, — писал Ленин, — мог бы открыть разницу
между империалистской и национальной войной на том основании, что одна может превратиться в другую. Диалектика
не раз служила мостиком к софистике».
И в другом месте он указывал Розе: «Надо исходить из объективного, надо взять взаимоотношение классов по данному пункту.
Не делая этого, Роза Люксембург впадает как раз в тот грех метафизичности, абстрактности, общего места, огульности и пр., в
которых она тщетно пытается обвинить своих противников»[3].
Таким образом очевидно, что самая
механистическая, абстрактная, субъективистская методология люксембургианства
была в корне противоположна материалистической диалектике ленинизма и
подвергалась жестокой критике со стороны Ленина.
Не лучше обстоит с утверждением, что
Ленин якобы не боролся с довоенным центризмом Каутского. У Ленина мы
действительно находим и положительные отзывы о Каутском, относящиеся главным
образом к периоду революции 1905 г. Но эта положительная оценка Лениным
Каутского имела место лишь тогда и постольку, когда и поскольку сам Каутский в
отдельные периоды приближался к большевистскому
пониманию русской революции. В то же время Ленин в целом ряде своих довоенных
выступлений резко критиковал Каутского, лишь только тот обнаруживал
свойственные ему колебания и свой меньшевизм. Так еще в 1905 г. Ленин в
письме к Бебелю критикует меньшевистскую позицию Каутского в его оценке разногласий
по организационному вопросу между большевиками и меньшевиками, указывая, что
Каутский пытается «ослабить темпы формальной организации, т. е.
организации вообще». Ленин критикует меньшевистскую позицию Каутского по
вопросу о лозунге «временного революционного правительства». В другом случав
Ленин отмечает «путаницу» Каутского, который «договорился до чудовищных вещей»,
признав вместе с русскими ликвидаторами, что «партия умерла» и т. д.[4]
Ленин выступал и против философских ошибок Каутского в оценке махизма. Поэтому
глубоко ошибочной является позиция тех меньшевиствующих идеалистов, которые
пытались провести резкую грань между «двумя Каутскими» — довоенным и
послевоенным. Такие утверждения только льют воду на мельницу троцкистов (Корш и
др.). Последние также пытаются отождествить довоенный большевизм с центризмом и
этим поддержать версию о «перевооружении» Ленина!
Единственным последовательным
выразителем революционных традиций Маркса — Энгельса и их продолжателем явился
русский большевизм в лице Ленина. Ленин
возглавил борьбу против международного ревизионизма и вел еще в недрах II Интернационала
неустанную борьбу со всеми его
оттенками и разновидностями (бернштейнианство, каутскианство,
люксембургианство, троцкизм, русский меньшевизм и т. д.), вел постоянно
линию на раскол с оппортунизмом и
центризмом, на откол от него лучших элементов рабочего движения. В этом и
заключается важнейшее международное
значение большевизма как прямого продолжения революционного коммунизма
Маркса и Энгельса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий