Все указанные выше извращения
современным социал-фашизмом философских основ марксизма и его исторической
теории находятся в неразрывной связи с их взглядами на буржуазную демократию и
на характер капиталистической экономики.
Сущность воззрений социал-фашизма на
буржуазное государство была наиболее
отчетливо выражена Каутским, Вандервельде и др., выступившими в защиту
буржуазной демократии против пролетарской диктатуры. Каутский всячески
доказывал, что современная буржуазная демократия перестала уже быть классовым буржуазным государством, по
мере того как пролетариат завоевывает большинство в парламенте. По мнению
Каутского, под диктатурой пролетариата Маркс разумел «демократическую республику».
«Если пролетариат составляет большинство в условиях буржуазной
демократии, то тогда мы не имеем уже больше буржуазное государство, а диктатуру
пролетариата, — поучает Каутский. Совершенно не нужно насильственное свержение
буржуазии; завоевание «диктатуры пролетариата» происходит очень просто, демократично
и спокойно. Достаточно лишь получить «большинство» в парламенте — и диктатура
пролетариата готова без варварских большевистских приемов. Но в этом случае — продолжает
поучать Каутский — должно существовать полное равноправие между «большинством» и «меньшинством». Права каждого
меньшинства охраняются. Разоблачая Каутского и других, Ленин показал, что по
существу за этой теорией, теорией равенства «большинства» и «меньшинства»
скрывается не только теория равенства эксплуататоров и эксплуатируемых, но и
теоретическое оправдание капиталистической эксплуатации вообще, которое точно
так же строится на формальном «равноправии» капиталиста и продающего свой труд
рабочего.
Эти теории явились потом основными
элементами для обоснования всей дальнейшей политики и тактики послевоенной
социал-демократии. На этой теоретической основе строятся и выводятся теории
«политической и хозяйственной демократии»
или, как это называет Отто Бауэр, теории «функциональной демократии» как
главного пути к социализму. Эти тезисы являлись теоретической основой для
организации социал-фашизмом разгрома и подавления революционного рабочего
движения. Под видом защиты демократии и с лозунгом «демократия» международная
социал-демократия потопила в крови немецкую, венгерскую, австрийскую
пролетарские революции, ведет борьбу с коммунистами, организует интервенцию
против СССР.
На позиции Каутского стоят и «левые» во II Интернационале. Макс
Адлер весьма учено доказывает, что «политическая демократия» тождественна
диктатуре буржуазии, «социальная демократия» соответствует социализму. Вслед за
Каутским он говорит, что «демократическая республика, в рамках которой
буржуазия располагает большинством в парламенте, есть диктатура буржуазии».
Демократическая же республика, в которой пролетариат завоевал демократическим
путем большинство — это диктатура пролетариата! Отто Бауэр, виднейший теоретик
«левых» социал-демократов на Линцском съезде в 1926 г., в своем
программном докладе, заявил: «Мы сегодня составляем программу не с намерением
выяснить себе, что думал Маркс в 1875 г. — Мы должны вглядеться в мир,
каков он есть сейчас... Предположим, что пролетариат завоевывает власть средствами демократии, что нам тогда
делать, уничтожить ли демократию — об этом не может быть никакой речи».
Таким образом и «левые» в своей
ревизии Маркса в вопросе о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата
полностью опираются на Каутского, развивая и конкретизируя его антимарксистское
учение. Бауэр, также, как и Каутский, Гильфердинг и др., аргументирует
«изменившимся положением», тем, что мы живем в совершенно иную эпоху, чем та, в
которой жил Маркс. Капитализм теперь в «корне» — заявляют они — отличен от
капитализма времени Маркса. Поэтому теперь к социализму ведет другой путь, «чем
во времена Маркса» Отто Бауэр, как и все «левые», в отличие от правых
социал-демократов, настаивает на том, что они — «левые» марксисты, что они
горой стоят за Маркса, но за Маркса, доведенного до уровня австрийского или
немецкого мещанина. «Нам нужен Маркс, — восклицает Отто Бауэр, — преодолевающий
Маркса»!!
Защита буржуазной демократии
связывается у теоретиков социал-фашизма с их отрицанием классовой борьбы как средства достижения
социалистического общества. Эти взгляды получили особенно яркое выражение в австро-марксизме, у того же О. Бауэра,
в его теории гильдейского социализма».
Опорой австро-марксизма всегда была
своеобразная форма сотрудничества с буржуазией, которую австро-марксисты
прикрывали «левыми» революционными фразами. На деле австрийская
социал-демократия и до войны была лишь партией «буржуазного прогресса», которая
боролась за «лучшее управление капиталистическим государством», против
«национальной измены» других буржуазных партий. И особое свойство
австро-марксизма заключается в его умении приспособляться к любым условиям. Не случайно
виднейшие теоретики австро-марксизма преклоняются перед философией
«приспособления» — махизмом. До 1927 г. австро-марксистам удавалось вести
за собой одновременно часть массы промышленного пролетариата и городской мелкой
буржуазии. Вместе с расстрелами и убийствами рабочих 15 и 17 июля 1927 г.
на улицах Вены был расстрелян и предательский австро-марксизм.
Австро-марксисты и сейчас много
говорят о «социализме», «коллективизме», говорят о классовой борьбе и даже о
диктатуре пролетариата! Но вместе с тем австро-марксисты откровеннее всех
других секций II Интернационала на практике выступают за чисто «духовную борьбу».
Еще в 1920 г. в своей работе
«Большевизм или социал-демократия» Отто Бауэр доказывал, что в отличие от
большевизма, который является социализмом лишь идеологов рабочего движения, «гильдейский социализм» — это
социализм самого рабочего движения.
«Гильдейский социализм»,
проповедуемый несколькими бывшими английскими фабианцами, отрицает всякую
классовую борьбу, он фетишизирует принципы «свободы личности» и буржуазную
демократию. «Гильдейцы» считают, что при буржуазной демократии «личность»
получает самую большую свободу. «Гильдейцы» проповедуют «культурное»,
«духовное» и «политическое» равенство. Лишь против материального равенства
пролетариата с капиталистами «гильдейцы» ведут ожесточенную борьбу. Они считают
всякую борьбу за материальное равенство оппортунизмом и реформизмом.
Австро-марксисты, особенно «левые»,
очень умело пользуются, этой философией «гильдейского социализма». Бауэр
устанавливает несколько ступеней в
развитии рабочего класса, начиная от «рабочего скота» или «рабочего раба»
как низшей ступени в развитии рабочего класса до высшей ступени, когда рабочий
класс поднимается к «рабочей личности». На низшей ступени или стадии, — поучает
профессор Бауэр, — «движущая сила социализма — восстание против хозяйственного
неравенства». «Рабочие скоты» стремятся захватить власть, дабы награбить
награбленное. А для этого нужна «деспотическая
диктатура пролетариата, которая беспощадно подавляет всякое сопротивление,
мешающее уравнять пользование имуществом и доходами». Отто Бауэр имеет здесь в
виду СССР. В СССР — диктатура пролетариата, и это, по его мнению, соответствует
низшей ступени развития рабочего класса. Но — продолжает Отто Бауэр — там, где
пролетариат прошел долгий период политической демократии, т. е. живет в
условиях буржуазно-демократической республики, как, скажем, в Австрии, Англии,
Германии и т. д., — там в условиях «политической демократии» социализм
произрастает из другого корня, в условиях политической демократии рабочие имеют
все возможности «вырасти в свободные сознательные личности».
«Рабочая личность» стремится к
«свободе», причем это стремление к «свободе» есть стремление не к
«материальному» равнению», а к «духовному».
Это стремление к «духовному» равенству является сильнейшей движущей, силой ее
мышления и поведения. Не диктатура пролетариата является ее целью — или, как
Бауэр говорит, — не деспотический социализм, а такой общественный строй,
который обеспечивает «каждому индивидууму широкую сферу свободной
деятельности». Таким общественным строем Бауэр считает демократическую
республику, т. е. буржуазную
демократию.
II Интернационал всегда
подменял интересы пролетариата интересами верхушки «рабочей аристократии» и
десятков тысяч чиновников и служащих партийных, профсоюзных, кооперативных и
других хозяйственных предприятий социал-демократических организаций. Теория
«личностей» и «рабочих скотов» Отто Бауэра это по существу и есть буржуазная
теория, идеализирующая противопоставление «рабочей аристократии» всему
остальному рабочему классу.
В своих воззрениях на экономику
современного капитализма, социал-фашизм также спекулирует на изменившихся
«условиях». По существу, Отто Бауэр здесь выставляет те же аргументы. Правые
открытые социал-фашисты — Тарнов и др. — в оценке капиталистической экономики
против Маркса еще совсем недавно выдвигали... теорию американского миллиардера
Форда. Они говорили, что марксова политэкономия соответствовала английскому
периоду капитализма с его кризисами, эксплуатацией и обнищанием пролетариата.
Современный же этап капитализма не знает ни кризисов, ни обнищания
пролетариата. Сегодняшний этап капитализма соответствует американскому
«просперити», при котором наряду с расцветом капитализма идет постоянное повышение
материального уровня рабочих. Теоретиком этого периода, по их мнению, является
даже не Маркс, а Форд!
В учебниках для партийных и
профсоюзных школ германской и австрийской социал-демократии совершенно отрицается наличие эксплуатации и при
капиталистическом способе производства. «Только тот, — говорится в учебниках, —
кто участвует в производственном процессе, пусть в качестве рабочего, пусть в
качестве собственника средств производства, или в качестве владельца земли,
получает первичный доход». Под «первичный доход» подводится и зарплата, и
прибыль и рента. Это положение является общепризнанным во II Интернационале.
В «Форвертс» от января 1931 г. дается такая установка: «Достигнутый доход
принадлежит тем, кто его создал, так как оба
поставщика — рабочей силы и поставщики средств производства — создали
экономический доход, они обязаны разделить
его между собой».
Это положение выдвигается
социал-фашистами для обоснования их теории «хозяйственной демократии». Отсюда
они выводят положение, что отношения между капиталистами и рабочими необходимо
рассматривать исключительно в сфере
распределения, а не в сфере производства. Иными словами, капиталистический
способ производства признается вполне хорошим, плох лишь способ распределения,
но посредством «политической и хозяйственной демократии» эти плохие стороны
капитализма можно устранить.
Выдвигая теорию «хозяйственной
демократии» или теорию «гармонии классов», современные социал-демократические
теоретики стремятся доказать, что при современном капиталистическом обществе
положение Маркса о превращении наемного рабочего в наемного раба не выдерживает
никакой критики. В учебниках партийных и профсоюзных школ прямо так и
говорится, что «тот, кто придерживается положения Маркса о превращении наемного
рабочего в наемного раба в нашу эпоху, тот ничего не понял у Маркса».
Во время относительной стабилизации
капитализма Гильфердинг провозгласил теорию
организованного капитализма. Развивая мысль Каутского об ультраимпериализме
как новой возможной стадии в развитии капитализма, Гильфердинг считал, что мы
уже находимся на такой ступени его развития, при которой исчезает
капиталистическая анархия и когда переход к социализму происходит путем усиления участия пролетариата в контроле над
капиталистическим предприятием. В учебниках социал-демократии по
политэкономии ставился серьезно вопрос о методах устранения кризисных явлений
капиталистического хозяйства. Гильфердинг противопоставлял марксизму — научному
социализму — «конструктивный социализм» Макдональда и «гильдейский социализм»
фабианцев. Каутский в это же время провозглашал вечность капиталистического
способа производства. В главной, заключительной работе своей жизни «Материалистическое
понимание истории» Каутский открыто занимается апологетикой капитализма. Он
доказывает, что «экономическая теория не имеет аргументов, которые поставили бы
под вопрос жизненные силы капитализма». Капиталистический способ производства —
провозглашает Каутский — «самый лучший, рациональный и единственно возможный метод развития производительных сил».
Старые реформистские лозунги о
«врастании в социализм», «осуществлении социализма по частям» снова воскресают
и получают в это время свою всеобщую формулировку, выражающуюся в том, что
«хозяйственная демократия» и «политическая демократия» — основные пути перевода
или «трансформации» капитализма в социализм. Экономические законы современного
капиталистического хозяйства суть законы революционизирующегося общества,
которое трансформируется от капитализма к социализму — гордо заявляли теоретики
II Интернационала, когда мировой кризис уже был в полном разгаре.
В то же время в теоретических
воззрениях социал-демократии обнаруживалось все большее сращивание социал-фашизма с откровенным фашизмом.
В самом деле, что иное представляет
собой фашистское «кооперативное
государство» во главе с господствующим в нем «национальным духом», как не
тот же несколько видоизмененный социал-фашистский «организованный капитализм» с
его чистой демократией. Конечно фашисты и социал-фашисты с разных концов приходят к этому «идеалу» общества и государства,
но оказываются в самом непосредственном соседстве. Или же, с другой стороны,
что иное представляет собой так называемая «хозяйственная демократия» или «функциональная демократия», как не ту же
теорию фашизма об одинаковых государственных
функциях капиталиста и рабочего, о «равенстве капиталиста и рабочего», об
их одинаковых «функциональных ролях». Национал-фашизмом делается вывод, что
капиталисты во имя «идеи государства» получают право эксплуатировать, а рабочий
во имя этой же «идеи государства» и «национального духа» должен подчиняться,
должен предоставить себя для вечной эксплуатации. Социал-фашисты по существу
говорят то же самое, что и фашисты, облекая это лишь в более «привлекательную»
форму «демократической фразеологии».
Отметим еще одну сторону связи
социал-фашизма с фашизмом. Как известно, одна из характерных черт фашизма — это
огосударствление профсоюзов. Они
становятся органами буржуазного государства, задачи которых — это
«регулирование трудовых отношений» и «ликвидация мелких конфликтов между
рабочими и предпринимателями». Иными словами, задача их — создать такие
условия, которые бы больше всего способствовали капиталистической эксплуатации.
Но это та же задача, которая ставится перед профсоюзами социал-демократическими
теоретиками. Гильфердинг дает, например, следующую характеристику профсоюзам:
«Организация производителей
чувствует себя подлинной носительницей государства, особенно ее бюрократии,
чувствует себя неразрывным органом
государства, равнозначащей государственной бюрократии, даже более важной,
чем последняя, ибо без ее помощи неразрешимы производственные проблемы».
Итак, с развитием и ростом
революционного подъема и активности революционных масс, с обострением классовой
борьбы, грани между социал-фашизмом и национал-фашизмом все больше стираются,
ибо у них одна цель — защитить и спасти капитализм от пролетарской революции и
увековечить капиталистическую эксплуатацию. Они выполняют эти задачи
по-разному, соответственно с теми требованиями и нуждами, которые обусловлены
конкретным положением вещей.
Интересно, в заключение, отметить,
что на тот же социал-фашистский путь защиты буржуазной демократии и
капиталистической экономики становятся и ренегаты от коммунизма — правые
оппортунисты — брандлерианцы и
«левые» троцкисты — этот передовой
отряд контрреволюционной буржуазии.
В своей международной платформе,
опубликованной в 1931 г., брандлерианцы пишут: «До тех пор, пока
коммунисты не откажутся от теории социал-фашизма, не удастся действительно
побороть реакционной буржуазно-демократической политики социал-демократических
вождей и по-настоящему бороться против действительного фашизма». Итак,
брандлерианцы отрицают, что социал-демократия фашизируется, что
социал-демократические вожди и профбюрократия открыто и скрыто активно
содействуют проведению грабительской политики буржуазии, содействуют проведению
фашистской диктатуры. Брандлерианцы предлагают заключить союз с
социал-демократией, с ее бюрократической верхушкой,
а не социал-демократическими рабочими
для совместной борьбы с фашизмом. За лозунгами брандлерианцев «о контроле
рабочих над производством» без насильственной революции, без диктатуры
пролетариата, за лозунгами их, что «рабоче-крестьянское правительство» в
условиях капитализма этап к диктатуре пролетариата — по существу кроется та же
социал-фашистская теория государства и то же социал-фашистское отношение к
пролетарской революции. Оба эти лозунга брандлерианцев означают не что иное,
как подмену «насильственной революции» «мирным врастанием в социализм», подмену
диктатуры пролетариата коалиционным правительством.
«Рабоче-крестьянское правительство,
— заявляют Тальгеймер и другие, — не синоним диктатуры пролетариата, а
подготовка этой диктатуры в рамках
капиталистического государства».
Союз брандлерианцев с социал-фашистами,
т. е. партийной и профсоюзной социал-демократической бюрократией, особенно
наглядно проявляется в травле коммунистов, в клевете и очернении революционного
выступления пролетариата, в клевете на СССР и на социалистическое
строительство.
Мировой экономический кризис и
подъем революционной активности рабочих масс привели к полному банкротству не
только троцкизма, но и брандлерианства. Троцкисты давно уже перешли полностью
на сторону открытых врагов коммунизма, открытых врагов СССР. Троцкий уже давно стал
сотрудником и прислужником империалистической буржуазии. Нет ни одной страны,
где бы троцкисты насчитывали значительное число сторонников среди рабочих. Их
печатные органы один за другим закрываются. В последнее время та же участь
постигла и немецкую разновидность троцкистов (Урбанс).
Брандлерианцы, которые были более
нужны социал-фашистам в качестве подсобной помощи в своей борьбе против
коммунизма, Коминтерна и СССР, также потерпели полный крах. Заключив полный
открытый союз с «левыми» социал-фашистами, они так же, как и последние,
капитулировали перед официальным социал-фашистским руководством.
Комментариев нет:
Отправить комментарий