По отношению ревизионистов и
социал-фашистов к вопросам исторического
материализма еще легче обнаружить весь антимарксистский и антипролетарский
характер социал-демократических теорий, так как эти вопросы непосредственным
образом связаны с политикой, борьбой классов, с повседневной деятельностью партий.
За последние годы мы имели
выступление трех теоретиков социал-демократии — Каутского, Кунова и Макса
Адлера, — с объемистыми книгами, где более или менее систематически изложены
исторические взгляды современного ревизионизма. Эти книги, как и вообще все
«теоретические» писания социал-демократов, от первой страницы до последней
насыщены определенной «партийностью», они защищают в теории — линию
антимарксистскую, буржуазную, реакционную. Именно о современных с.‑д. теоретиках
можно сказать, перефразируя слова Дицгена по поводу немецких профессоров
философии, что для них историческая теория, как и философия, не наука, а
средство борьбы против марксизма, против пролетариата и его революции. С
теоретической стороны исторические, как и философские, взгляды современного
ревизионизма представляют собой смесь буржуазных идей механистического и
позитивистского, неогегельянского и неокантианского толка.
Одной из основных тенденций,
характеризующих исторические взгляды Каутского, является натурализм вообще и особенно биологизм. Вот, что говорит сам
Каутский о путях своего теоретического развития: «Они (Маркс и Энгельс)
исходили из Гегеля, а я из Дарвина. Последний занимал меня раньше, чем Маркс,
развитие организмов раньше, чем развитие экономики, борьба видов и рас за
существование раньше, чем классовая борьба»[1].
Теперь, на старости лет, Каутский решил вернуться к своему исходному пункту.
Марксистскую теорию исторического материализма, научно вскрывающую
действительные законы общественной истории, он заменяет пустой игрой в биологические понятия о
приспособлении организма к среде, о естественных прирожденных свойствах и
инстинктах человека, как забота о потомстве, потребность в украшениях, половое
чувство и т. д. Центральной задачей своего исследования «по материалистическому
пониманию истории» Каутский считал нахождение общего закона, которому подчинено
развитие людей, животных и растений. Каутский считает, что он развил дальше
идейное наследство Маркса и Энгельса, найдя этот общий закон. Свой «ценный
вклад» в марксистскую науку Каутский формулирует следующим образом: «Общий
закон... заключается в том, что каждое изменение обществ, а также видов, можно
свести к изменению в окружающей среде.
Где эта среда остается постоянной, там не изменяются и живущие в ней организмы
и организации. Новые формы организмов и общественных организаций сводятся к
приспособлению к изменившейся среде»[2].
Во-первых, Каутский напрасно
приписывает себе честь этого «открытия». Элементы натурализма, попытки объяснить общественные явления по аналогии с
естественными были уже у французских материалистов, поскольку они апеллировали
к естественной природе человека. С середины XIX столетия учения, уподобляющие
общественную жизнь человека естественной жизни организмов, усердно
пропагандировались буржуазными социологами (Конт, Спенсер) и их многочисленными
последователями. И, наконец, даже в современной буржуазной социологии Каутский
не единственный представитель социально-дарвинистского направления. Целый ряд
профессоров развивают мысль о законе естественного
отбора в обществе с тем, чтобы оправдать и увековечить буржуазный строй с
его конкуренцией, с его борьбой за существование и выживание экономически более
сильных общественных организмов и учреждений. Фашистское крыло буржуазных
теоретиков также прибегает к различным натуралистическим теориям общественного
развития, чтобы теоретически обосновать необходимость активных насильственных
реакционнейших действий буржуазии против пролетариата. Фашистские теоретики
проводят мысль о прирожденных расовых и национальных свойствах. Согласно их
теории одним народам самой природой уготована роль угнетателей и поработителей,
другим — роль колониальных рабов. Вот к каким реакционным теориям приводят
разговоры о прирожденных свойствах и инстинктах человека.
Во-вторых, вся ненаучность и
теоретическая никчемность и бесплодность результатов таких попыток объяснять
общественную жизнь при помощи биологии была давно доказана и разоблачена
Марксом и позднее Лениным в его «Материализме и эмпириокритицизме». «Нужно
согласиться, что это очень убедительный метод... для напыщенного,
притворяющегося научным, высокопарного невежества и лености мысли», — писал
Маркс в письме к Кугельману по поводу некоего Г. Ланге, тоже «открывшего»
всеобщий закон истории — закон борьбы за существование. «Можно ли себе
представить что-нибудь более бесплодное, мертвое, схоластичное, чем подобное
нанизывание биологических и энергетических словечек, ровно ничего не дающих и
не могущих дать в области общественных наук», — писал Ленин в «Материализме и
эмпириокритицизме»[3]
по поводу рассуждений Богданова о «положительном и отрицательном
общественном подборе». «Подводить общественные законы под естественно-научные
понятия биологии и энергетики — мертвое и схоластическое занятие, оно ни на
йоту не подвигает по пути научного познания действительных законов общественной
жизни, а наоборот — закрывает этот путь, подменяя науку — пустой энергетической
и биологической словесностью» (Ленин).
Итак, защита старых, уже избитых
из-за давнего употребления, буржуазных, реакционных, ненаучных взглядов — вот
чем характеризуется уже в исходном пункте историческая «теория» Каутского.
Тенденция к натурализму свойственна
не только Каутскому в среде с.‑д. теоретиков. Генрих Кунов, написавший в
последние годы объемистую книгу под заглавием: «Марксова теория исторического
процесса общества и государства», также становится на точку зрения этих
реакционных, буржуазных теорий. Эта тенденция у него ясно сказывается при
трактовке им марксистского определения производительных
сил. Он натурализует производительные силы: все естественные условия, с его
точки зрения, входят целиком в производительные силы, формы хозяйства зависят
от географической обстановки и определяются этой последней.
Бухаринская теория равновесия в
применении к обществу также оперирует естественно-научными понятиями «энергия»,
«равновесие», «трудовые затраты» и т. д. Мы уже отмечали ленинскую критику
«социальной энергетики» Богданова. И если мы, наконец, вспомним, что и у
Плеханова имеется определенная переоценка роли географической среды в
общественном развитии, то для нас станет совершенно ясным наличие определенной
связи между политическим оппортунизмом и натуралистически-механистическим
извращением исторического материализма.
Цель всех этих биологических,
географических и энергетических фраз одна — изгнать из исторической теории
Маркса учение об исторически-определенном
характере общественного производства, на котором покоится вся теория классовой
борьбы и революции; цель в том, чтобы при объяснении таких общественных явлений,
как классы, партии, государства, нации, игнорировать социально-экономическую
характеристику их, данную Марксом и Энгельсом; цель в том, чтобы отвлечь
пролетариат от борьбы за социалистический строй общественного производства,
отвлечь от борьбы за революционное сметение всех политических преград, стоящих
на пути к осуществлению самых основных, самых коренных и глубоких задач
пролетариата — замены капиталистической организации общественного производства
социалистической. Извратить историческую теорию марксизма, обуржуазить ее,
сделать ее пригодной для оправдания и пропаганды буржуазной политики
социал-фашизма — таков смысл затушевывания при помощи натуралистических понятий
учения об экономических формациях в
историческом материализме.
Для этих целей ревизионисты всех
мастей пользуются не только методологией механицизма. Идеализм — это испытанное всеми реакционными классами средство в их
борьбе против материализма — широко используется с.‑д. теоретиками в их
социологических построениях. Наиболее последовательный защитник идеализма в
исторической теории социал-фашизма — известный уже нам М. Адлер.
Мы уже раньше выяснили, что, по
Адлеру, марксизм есть лишь учение об
обществе. При ближайшем ознакомлении с этим адлеровским «марксизмом»
обнаруживается, что Адлер защищает ничем не прикрытую кантианскую
идеалистическую метафизику. Чтобы не задерживаться на этом вопросе, приведем
несколько цитат: «Зависимость идеального от материального теперь уже не
представляет больше затруднений, так как дело идет о зависимости одного рода психического от другого рода»[4].
«Это материальное больше уже не есть вещное, но нечто человеческое и как
таковое необходимо уже нечто духовное»[5].
Материальное и духовное тождественны между собой. Одно и другое, «экономика и
идеология... две ступени одной и той же духовной связи» и таким образом
величайшее открытие Маркса, что «способ производства материальной жизни
обусловливает собой процесс жизни социальной, политической и духовной вообще» —
у Адлера трактуется так, что один вид
сознания определяет другой его вид.
Попытки вытравить материалистическое
содержание из марксистского учения о базисе общественной жизни имеются у
Каутского и у Кунова. И тот, и другой идеализирует и производительные силы, и
производственные отношения. У Каутского процесс развития производительных сил
отождествляется с духовным процессом
познания природы. «Если уже материальные производительные силы — в значительной
мере духовного характера, то это тем более относится к производственным
отношениям...», говорит, Каутский в своей последней книге[6].
Идеалистический характер такого искажения материалистического понимания истории
совершенно ясен и несомненен.
При изучении теоретических взглядов
международного социал-фашизма становится совершенно ясным, что идеализм не
случайно стал подобного рода формой ревизии марксизма и в условиях диктатуры
пролетариата. Идеализм и в философии, и в социологии международная
социал-демократия широко применяет в целях извращения марксистской теории.
Меньшевиствующий идеализм наряду с механицизмом продолжает эту ревизионистскую
работу в стране диктатуры пролетариата.
Буржуазный смысл и механистических и
идеалистических извращений исторического материализма раскрывается в полной
мере при первом прикосновении социал-фашистских теоретиков к таким сугубо политическим
проблемам, как классы, государство и
революция.
Каутский, стоящий в практике
классовой борьбы на стороне буржуазии, стремящийся повернуть рабочее движение в
сторону буржуазной политики, защищает точку зрения примирения классовых
интересов за счет все большего порабощения пролетариата. Каутский как теоретик
ревизует марксистское учение о происхождении классов из внутренних законов экономического развития первобытного общества и заменяет
его теорией возникновения классов путем завоеваний
одного народа другим — Каутский ревизует марксистское определение классов, в
котором четко формулирована зависимость существования классов и их роли от
экономического строя общественного производства, и заменяет его распределительной теорией классов. И то
и другое теоретическое положение служит одним политическим целям — смазать,
затушевать всю непримиримую противоположность классовых интересов пролетариата
и буржуазии, отвлечь пролетариат от задач борьбы за новый способ производства и
ограничить его классовую борьбу областью распределения, т. е. сделать ее
реформистской, приемлемой и неопасной для буржуазии. Если классы не возникли с
железной необходимостью из развития экономического базиса первобытного
общества, а из чисто побочных обстоятельств, то и классы современного общества
могут быть изжиты, постепенно устранены различными экономическими и
политическими реформами, второстепенными мероприятиями. Так прожженный
буржуазный политик мобилизует весь свой научный аппарат, все накопленные знания
и заставляет их служить своей предательской политике: спасать капитализм от
пролетарской революции.
Каутский как политик защищает
буржуазное государство, борется против страны пролетарской диктатуры и против
коммунистов всех стран. Каутский как теоретик откровенно ревизует марксистское
учение о государстве. Как и классы,
государство, по Каутскому, возникло не из экономического развития общества, а в
результате голого военного насилия. Каутский при определении государства
стремится оторвать политику от экономики,
сделать его независимым от экономического базиса и противопоставить его
последнему. Ярким образцом антимарксистской теории государства могут служить
следующие слова: «Современное демократическое государство отличается тем от
прежних видов государства, что это использование государственного аппарата в
целях эксплуатирующих классов не относится к его существу, не связано неразрывно с ним. Если оно становится органом
эксплуатирующего меньшинства, то это объясняется не свойствами государства, а свойствами трудящихся классов, их
раздробленностью, невежеством, несамостоятельностью или неспособностью к
борьбе, являющимися в свою очередь результатом условий, в которых они живут»[7].
И таких мест бесконечно много. Значит современное государство в
капиталистических странах по существу не
является буржуазным, эксплуататорским. Его реакционная роль и откровенное
насилие над пролетариатом не объясняется экономическим господством
капиталистов, которое может быть сброшено лишь пролетарской революцией, — в
буржуазном характере современного государства повинен сам пролетариат, не
научившийся еще использовать всех благодеяний демократии! Так «марксист»
Каутский выбрасывает за борт все остатки марксистского багажа и бесповоротно
становится на позиции фетишизма буржуазного государства. Так теоретик Каутский
служит Каутскому-политику.
Кунов так же, как и Каутский,
затушевывает противоположность интересов пролетариата и буржуазии, игнорируя
при определении класса, такой основной признак класса, как отношение к
средствам производства. Все это делается для того, чтобы при помощи таких
буржуазных фетишей, как «национальное» и «государственное» «чувство», вытравить
из марксизма понятие классовой борьбы, классовости буржуазного государства,
понятие диктатуры пролетариата. Кунов признает, что классовые антагонизмы могут
зайти так далеко, что класс может выступить против своей нации, но «это только
может быть, но отнюдь не должно
быть». Для доказательства надклассовости буржуазного государства Кунов
прибегает к гегелевскому объективному идеализму, к учению Гегеля о государстве
как «высшем организме», как абсолютной идее, вечной и нерушимой.
Макс Адлер, как мы видели, ревизует
учение исторического материализма об экономическом базисе и классовой борьбе на
откровенно идеалистический манер. «Как экономическое обобществление есть лишь —
по его мнению — историческое выражение трансцендентально-социальной способности сознания, так и классовая
борьба есть такое же выражение формальной закономерности
воли»[8].
Экономический базис общества лишь форма
сознания; равным образом развитие классовой борьбы определяется формальными
закономерностями воли, — и борьбой воль исчерпывается все содержание классовой
борьбы. Отсюда конечно очень легок переход к призыву пролетариата изменить
экономический базис путем парламентской говорильни, умерить классовую борьбу
путем демократической болтовни.
Как в политике, так и в теории
социал-фашистские теоретики, и в первую голову Каутский, борются против
диктатуры пролетариата. Их «теоретические исследования» направлены на то, чтобы
доказать, что Маркс слова «диктатура пролетариата» обронил случайно, что
диктатура в Советской России показывает незрелость пролетариата для борьбы за
свое освобождение и лишь современное буржуазное демократическое государство
есть всеспасательное средство и от всех зол капитализма, и от всех ужасов
пролетарской диктатуры.
И Каутский, и Кунов, и Отто Бауэр, и
Макс Адлер, и Карт Реннер, и другие теоретики современного социал-фашизма — все
они сходятся в оценке диктатуры пролетариата и буржуазной демократии. Здесь нет
теоретических разногласий. Разнообразятся лишь приемы теоретического
обоснования буржуазной политики социал-демократии.
Метафизика и схоластика
социально-исторических взглядов социал-фашизма особенно ярко выступают при
разрешении ими проблемы революции. В
предыдущих главах нашего учебника уже выяснено марксистско-ленинское содержание
учения о революции. Согласно этому учению, экономической основой революции
является конфликт производительных сил и производственных отношений. Это
положение находится в непосредственной связи с учением диалектического
материализма о всеобщности диалектического закона единства борьбы
противоположностей. Социал-фашисты усердно извращают учение марксизма о
революции. В теоретических работах наибольшее внимание этому вопросу уделяет и
Каутский.
В книге: «Материалистическое
понимание истории» Каутский посвящает целый раздел своим собственным
комментариям к марксову предисловию «К критике политической экономии». Оговорив
необходимость «периодической ревизии марксизма», Каутский делает к этому
марксову предисловию несколько «поправок», касающихся именно вопроса социальной
революции. Прежде всего, он отрицает
всеобщность закона социальной революции и ограничивает его действие в
обществе периодом с начала развития промышленного капитализма. Все
предшествующие общественные формы развивались не благодаря социальной
революции, а в результате полученного толчка извне, в результате вооружения
варваров.
Вторая «поправка» ограничивает
действие другого положения Маркса, согласно которому «ни одна общественная
формация не погибнет раньше, чем не разовьет все производительные силы, для
которых она представляет достаточный простор». Каутский считает необходимым
«поправить» Маркса в данном вопросе, так как, с его точки зрения, капитализм
способен бесконечно развивать
производительные силы: капиталистические производственные отношения никогда
не становятся оковами развития производительных сил, наоборот, «промышленный
капитализм приводит ко все более и более бурному развитию производительных
сил». Это последнее положение Каутского, как известно, поддерживается всеми
теоретиками современной социал-демократии. Отто Бауэр в своей последней книжке,
вышедшей в 1931 г., также пророчит капитализму длительные годы пышного
развития, также воспевает его способности к бесконечному техническому
прогрессу. Вся политическая установка современной социал-демократии на лечение
капитализма, на помощь ему, целиком основывается на этом теоретическом
положении, согласно которому при капитализме нет конфликта между производительными
силами и производственными отношениями.
Итак, содержание и первой и второй
«поправки» Каутским Маркса сводится к отказу от учения о социальной революции
как о законе развития всякого классового
общества, к откровенному выбрасыванию за борт марксистского учения о,
социальных революциях, их необходимости и неизбежности в силу именно внутренних
экономических законов развития классовых обществ и законов классовой борьбы. По
Каутскому, до появления промышленного капитализма все классовые формации,
будучи антагонистичными, создавая оковы для развития производительных сил, не
приводили к социальным революциям и не через них получали толчок к дальнейшему
развитию. История знает лишь буржуазные и пролетарские социальные революции. Но
ведь — согласно второй «поправке» Каутского к Марксу — капитализм не
задерживает развития производительных сил, не создает ему никаких преград.
Значит пролетарская революция не определяется никакой внутренней необходимостью
развития капитализма, его противоречиями, его загниванием. Капитализм способен
бесконечно развивать производительные силы, никакой тенденции к обнищанию
рабочих нет: наоборот, капитализм «сокращает рабочее время, улучшает жилищные
условия» (О. Бауэр), повышает материальный и культурный уровень рабочих.
Спрашивается — зачем и кому нужна пролетарская революция и в чем ее
экономическая и политическая необходимость?
Но, как известно, уже со стороны
ленинской критики ревизионизма II Интернационала, все дело в том, что
Каутский и все другие вожди социал-демократии выбрасывают все социально-политическое содержание пролетарской
революции, ведут практическую и теоретическую борьбу против диктатуры
пролетариата. Политическая демократия, достигаемая постепенным, мирным,
парламентским путем, при полной неприкосновенности хозяйственных основ
капитализма, — к этому должна свестись пролетарская революция, как ее
изображают все «теоретические светила» современной социал-демократии. Этой
буржуазно-лакейской теорией они подменяют марксистско-ленинское учение о
пролетарской революции как о глубочайшем революционном перевороте в области
экономического базиса, перевороте, необходимо связанном с революционным
захватом политической власти, с насилием над буржуазией, с ее экспроприацией и
с революционным, неограниченным никакими законами подавлением всякой
контрреволюции. Ясно, что Каутский и в теории революции выступает как классовый
враг пролетариата: облачившись в тогу ученого теоретика, он продолжает
теоретическим оружием вести ту же самую решительную борьбу против пролетарской
революции, которую он вместе со своими коллегами по партии ведет на практике.
Согласно каутскианской теории
революции, лишь для буржуазной
революции верен закон Маркса. Лишь буржуазная революция явилась результатом
коллизии производительных сил и феодальных отношений собственности. Капитализм
же открыл новую эру в истории. Но эта сторона вопроса лишь еще раз наглядно
подтверждает весь буржуазный апологетизм теории Каутского. Ведь именно так
объясняли и оправдывали свою революцию буржуазные историки эпохи реставраций и
именно так в теории они боролись против классовой борьбы пролетариата и его
революцией. По словам этих открыто буржуазных историков, буржуазия вела борьбу
с феодализмом в интересах всего общества, и буржуазная революция принесла всему
народу свободу, равенство и братство. По Каутскому, капитализм вывел общество
из тупика и открыл эпоху бесконечного развития производства, и уже в рамках капитализма пролетариат и весь
народ через демократическое государство получают все возможности и используют
их, чтобы стать свободными и равными. Ясно, что Каутский целиком повторяет
буржуазные идеи, направленные на восхваление буржуазии, на закрепление и
сохранение капитализма, на борьбу против пролетариата.
Итак, взгляды ревизионизма в
исторической теории можно характеризовать следующим образом:
Не исторический материализм, а идеалистическое понимание истории
защищают и пропагандируют с.‑д. теоретики. Материализм исторических взглядов
Маркса, Энгельса и Ленина состоит в признании существования помимо
общественного сознания и независимо от него общественно-исторически
определенного материального производства, определяющего собой все другие
стороны общественной жизни. Все социал-фашистские теории без исключения,
излагая марксистское учение об экономическом базисе и трактуя целый ряд
вопросов общественного развития, как классы, государство, революция, нация,
выхолащивают всякое материалистическое содержание из исторического
материализма, заменяя его идеализмом.
Не диалектическое понимание
исторического процесса, а метафизику и схоластику
в исторической науке проповедуют «ученые» вожди социал-демократии. Учение о
противоречиях в развитии экономического базиса и классовых противоречиях,
которые на протяжении всей истории (за исключением эпохи первобытного
коммунизма) развивались до непримиримого антагонизма и приводили к социальной
революции, — это учение составляет суть диалектики общественного развития в
классовом, эксплуататорском обществе. Социал-фашизм отбрасывает это учение
марксизма, механистически и схоластически извращает его.
И наконец, не пролетарское и
революционное понимание общественного развития, а буржуазное и реакционное проповедуют эти вожди. Признание того, что
классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата и что сама эта
диктатура — переходный период к бесклассовому обществу, — есть то, что отличает
пролетарского революционера и действительного марксиста от оппортуниста и
ренегата в условиях капитализма. И в теории, и на практике социал-демократы
целиком отбрасывают учение Маркса. Их теоретическая борьба против этих идей
марксизма-ленинизма и их практическая борьба против первого пролетарского
государства ярко обрисовывают их роль практических и теоретических защитников
капитализма и предателей рабочего класса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий