вторник, 9 августа 2016 г.

I

Мировоззрение, как говорит об этом самое слово, есть воззрение, взгляд на мир, понимание всех явлений природы и человеческого общества. Для того чтобы разобраться в окружающих человека многообразных явлениях мира, чтобы охватить единым пониманием сложную и пёструю цепь явлений природы и человеческой истории, чтобы понять законы их развития, необходимо иметь стройное, цельное мировоззрение.

Мировоззрение есть знание о мире в целом, знание об общих законах его существования и развития. Существует множество различных наук. В основном они подразделяются на науки о природе и науки об общественной жизни людей. Каждая из наук изучает определённый круг явлений. Так, например, физика изучает общие свойства материи, её строение (атомы, молекулы твёрдых, жидких, газообразных тел) и основные формы движения материи. Химия изучает состав, внутреннюю структуру веществ, а также законы и механизм изменения веществ. Математика изучает количественные соотношения и пространственные формы действительного мира. Общественные науки изучают всю совокупность явлений истории, общественной жизни. Знание той или другой отдельной науки или даже знание целой группы наук само по себе не даёт ещё цельного мировоззрения. Чтобы иметь цельное, научное мировоззрение, надо сочетать конкретное знание отдельных наук с пониманием и знанием общей картины мира, общих законов жизни природы и истории. Чтобы приобрести вполне научное мировоззрение, надо изучить науку о наиболее общих законах природы, истории и человеческого мышления, т. е. диалектический материализм.
Для революционного деятеля ясное, стройное мировоззрение особенно необходимо потому, что его практика, его деятельность в общественной жизни, должна быть правильной, должна идти в духе прогрессивного исторического развития.
В произведениях классиков марксизма-ленинизма мы находим глубокие мысли по вопросу о роли и значении революционного мировоззрения для революционной деятельности. Известное понимание этого было и у таких великих представителей передовой человеческой мысли, как русские революционные демократы — Чернышевский и Добролюбов. Чернышевский в «Очерках из политической экономии» писал: «...у кого не уяснены принципы во всей логической полноте и последовательности, у того не только в голове сумбур, но и в делах чепуха»[1]. Со всей присущей ему глубиной и яркостью формулирует Чернышевский вопрос о связи между ясной теорией и правильной практикой. Для того чтобы в практике, в деятельности, не было чепухи, для этого нужно, чтобы были уяснены «принципы во всей логической полноте», иначе говоря, надо обладать стройным, законченным мировоззрением.
По этому же вопросу писал Добролюбов: «Получив понятие об общем, т. е. о постоянных законах, по которым идёт история народов, расширив своё миросозерцание до понимания общих нужд и потребностей человечества, образованный человек чувствует непременное желание перенести свои теоретические взгляды и убеждения в сферу практической деятельности»[2]. Добролюбов, как мы видим, считает, что человек, который имеет законченное мировоззрение, обладает пониманием законов общественного развития, неизбежно стремится перенести свои взгляды и идеи в сферу практической деятельности.
Чернышевский и Добролюбов не были марксистами. Говоря о мировоззрении, они, конечно, не имели в виду марксистского мировоззрения. Но как революционные демократы они в условиях царской России стремились к революционной практической деятельности и очень хорошо понимали, что эта революционная деятельность должна воодушевляться и одухотворяться идейным смыслом, революционным мировоззрением.
У Маркса и Энгельса, Ленина и Сталина мы находим прекрасные строки, посвящённые огромной роли и значению, которое имеет последовательное мировоззрение, находим глубокие высказывания о значении революционной теории для революционной практики. Молодой Маркс, когда он разрабатывал свои взгляды, высказал мысль, что философия находит в пролетариате своё материальное оружие, как и пролетариат приобретает в философии своё духовное оружие.
Ленин писал:
«Только философский материализм Маркса указал пролетариату выход из духовного рабства, в котором прозябали доныне все угнетённые классы. Только экономическая теория Маркса разъяснила действительное положение пролетариата в общем строе капитализма»[3].
Товарищ Сталин ещё в 1906 г. в своих статьях «Анархизм или социализм» писал:
«Марксизм не есть только теория социализма, это есть цельное мировоззрение, философская система, из которой логически вытекает пролетарский социализм Маркса. Эта философская система называется диалектическим материализмом»[4].
Наше мировоззрение, мировоззрение диалектического материализма, является прежде всего монистическим мировоззрением. Что это значит? Монизм происходит от греческого слова «монос», что означает «один», «единственный». Монистическое — это значит такое мировоззрение, которое в основу понимания мира, всех явлений природы, общества, человеческой истории кладёт единый принцип, единую точку зрения. Наше мировоззрение как монистическое мировоззрение этим самым коренным образом отличается от всякого рода эклектических или дуалистических мировоззрений, которых так много было в истории развития философии и которых ещё так много существует и теперь. Эти философские учения кладут в основу понимания природы и истории два или несколько взаимоисключающих принципов. Они смешивают, спутывают, сочетают различные принципы в подходе к явлениям окружающего мира.
Установив, что наше мировоззрение является монистическим, мы, однако, сказали ещё очень мало. Дело в том, что существует много монистических философских систем как идеалистического, так и материалистического направления. Наше мировоззрение не только монистическое, но и материалистическое. Тот принцип, та единая точка зрения, единый исходный пункт, от которого мы отправляемся в понимании явлений природы и истории, в истолковании этих явлений, — это принцип материализма.
Если вкратце характеризовать сущность этого принципа, то он состоит в следующем: материя, природа, реальный объективный мир, жизнь, бытие — вот что является основой, первичным; сознание же, мышление является вторичным, производным от этой основы. Природа, материя, существует вне и независимо от какого бы то ни было сознания. Сознание появляется на очень высокой ступени развития материи. Мысль — продукт деятельности человеческого мозга, который представляет собой совершенную организацию материи, создавшуюся в результате очень длинного пути исторического развития. Принцип материализма коренным образом отличается и полностью противоположен принципу идеализма.
Принцип идеализма состоит в том, что мысль, сознание, — одним словом, духовное (у разных идеалистов это духовное, превращённое в первоначало, носит разные названия: «логос», «абсолютная идея», «мировой дух», «совокупность моих ощущений» и т. д.) является первичным, лежит в основе всего, а материальный мир, природа, действительная жизнь, история есть не что иное, как вторичное, производное от этого духовного. Из этой самой общей характеристики видно, что всякий идеализм (различие его форм совершенно несущественно: синий чёрт, как это отмечал ещё Владимир Ильич Ленин, ничем не отличается от белого или зелёного чёрта) пахнет ладаном, по существу ничем не отличается от религии, от теологической точки зрения. Наоборот, материализм, материалистическая теория истолкования всех явлений мира, кладёт конец религиозной мистике, мракобесию, всякой поповщине.
Однако мы сказали ещё не всё, что нужно для общей характеристики нашего мировоззрения. В истории развития философии существовали различные виды материализма, различные материалистические школы: механический материализм XVIII столетия, абстрактный, созерцательный материализм Фейербаха, вульгарный материализм Бюхнера, Фогта, Молешотта, современный механистический материализм и т. д. Наше мировоззрение по своему методу, по своему подходу к материальному миру является диалектическим, и тем самым оно отлично от всех перечисленных видов материализма.
Материя, которая кладётся нами в основу, не находится в застойном, неподвижном состоянии, а развивается согласно диалектическим законам. Суть этих законов состоит в том, что мир находится в непрерывном движении, изменении, развитии. Все явления природы не изолированы друг от друга, а находятся в неразрывной связи и взаимодействии друг с другом. Развитие происходит согласно закону, по которому медленные, незначительные, количественные изменения приводят в конце концов путём скачка к изменениям качественным. Развитие природы, истории происходит согласно закону борьбы противоположностей. Вот в самой общей форме характеристика законов диалектического развития, которые присущи материи и мышлению.
В работе товарища Сталина «О диалектическом и историческом материализме» диалектический материализм как мировоззрение характеризуется следующим образом:
«Оно (это мировоззрение. — М. М.) называется диалектическим Материализмом потому, что его подход к явлениям природы, его метод изучения явлений природы, его метод познания этих явлений является диалектическим, а его истолкование явлений природы, его понимание явлений природы, его теория — материалистической»[5].
Творцами диалектического материализма были основоположники научного коммунизма — Маркс и Энгельс. Великие учители пролетариата создали теорию научного коммунизма, вооружившую рабочий класс победным оружием для свержения капитализма и построения коммунистического общества. Теория научного коммунизма выяснила историческую роль рабочего класса, показала, что только победа рабочего класса избавит человечество от гнёта и капиталистической эксплуатации.
Выше мы приводили выдержку из статей товарища Сталина «Анархизм или социализм» от 1906 г., в которой сказано, что из диалектического материализма логически вытекает пролетарский социализм Маркса. Диалектический материализм и научный коммунизм друг с другом органически связаны — одно без другого не мыслимо. И в самом деле — тот, кто является до конца последовательным диалектическим материалистом, тот, делая все логические выводы из данного философского мировоззрения, неизбежно должен прийти ко всей системе взглядов научного коммунизма и к революционной практической деятельности в духе большевизма. С другой стороны, тот, кто действительно хочет стоять на почве научного коммунизма, должен быть диалектическим материалистом. Марксизм, говорил Ленин, представляет собой стройную, законченную систему взглядов, которая состоит из трёх составных частей: из философии марксизма (диалектического материализма), экономического учения Маркса и учения о социализме, стратегии и тактике классовой борьбы. Среди этих трёх составных частей диалектический материализм, по выражению Ленина, является коренным теоретическим основанием марксизма. Характеристика диалектического и исторического материализма как теоретического фундамента марксизма, которая дана в работе товарища Сталина «О диалектическом и историческом материализме», представляет собой продолжение и развитие этой ленинской характеристики.
Маркс и Энгельс пришли к диалектическому материализму в результате большой, напряжённой, страстной идейной борьбы. История формирования философского мировоззрения Маркса и Энгельса представляет собой летопись, насыщенную богатейшим идейным содержанием, в частности — борьбой за преодоление идеалистического характера диалектики Гегеля и недостатков материализма Фейербаха. Маркс И Энгельс подвергли критике философические измышления младогегельянцев, представителей так называемого немецкого «истинного социализма», утопические системы социализма, мелкобуржуазное учение Прудона и т. п. Поэтому, для того чтобы разобраться в существе взглядов Маркса и Энгельса, в содержании диалектического материализма, надо, хотя бы в самой краткой форме, ознакомиться с этим богатым идейным развитием.
Центральными звеньями в формировании философских, взглядов Маркса и Энгельса является их критика идеалистической диалектики Гегеля и ограниченностей материализма Фейербаха. Вот почему в работе товарища Сталина «О диалектическом и историческом материализме» после общей характеристики диалектического материализма как мировоззрения марксистско-ленинской партии говорится о той связи и вместе с тем о том различии, которые существуют между взглядами Маркса и Энгельса и взглядами их предшественников — Гегеля и Фейербаха:
«Характеризуя свой диалектический метод, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Гегеля, как на философа, сформулировавшего основные черты диалектики. Это, однако, не означает, что диалектика Маркса и Энгельса тождественна диалектике Гегеля. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь её «рациональное зерно», отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид»[6].
Немецкий философ-идеалист Гегель (1770–1831) является одним из крупнейших представителей человеческой мысли. Гегель оказал большое влияние на идейное развитие Германии, а также и других стран. Велико было влияние Гегеля и у нас в России. В 40‑х годах прошлого столетия в Москве, например, даже ходила поговорка, что «на берегах Москвы-реки нет прохода от философии Гегеля». Это был тот период времени, когда передовые слои русской интеллигенции занимались в кружках изучением философии Гегеля, спорили о ней, пытались тогда приложить мысли этого философа к «проклятой русской действительности».
Гегелевская философия, как и всякая другая философия, представляет собой продукт своей эпохи. Гегель говорил, что каждая философия есть умственное выражение своего времени. Философия Гегеля выросла в определённую историческую эпоху — в первом тридцатилетии XIX столетия. Тридцатые годы прошлого столетия — это годы, когда влияние Гегеля в Германии достигло своего апогея. Это было, по словам Энгельса, торжественное шествие гегелевской философии. Философия Гегеля, будучи порождением определённых исторических и культурных условий Германии этого периода, представляет собой, однако, явление более широкое, явление мирового порядка в области идеологии.
Конец XVIII и начало XIX века были в развитии Европы периодом в высшей степени революционным. Во Франции происходило огромное революционное движение — французская буржуазная революция 1789 года. Французская буржуазия штурмовала твердыни феодализма, организовывала революционный террор против дворянства, воевала с феодальной реакцией всего мира. В политическую борьбу во Франции были втянуты широчайшие народные массы. Наполеон, сохранивший лишь те результаты французской буржуазной революции, которые были выгодны крупной буржуазии, в эту эпоху совершал свои победные марши по всей Европе. К этой эпохе относится нашествие Наполеона на Россию. Мы знаем, как поднялся русский народ против полчищ Наполеона, против иностранных интервентов, и как в отечественной войне 1812 г. он уничтожил эти полчища. Крупнейшие события, которые происходили в Европе, вызывали потрясение всех старых основ. Эти события не могли не волновать умы тогдашней Европы, не могли не привлекать к себе широкого внимания крупнейших представителей философии.
Гегель создал величественное теоретическое построение. В его мировоззрении сказались бурные события этой эпохи. Когда мы изучаем диалектику Гегеля, его учение о революционных скачках, о переходе количества в качество, его учение о борьбе противоположностей, мы, несомненно, видим на этой диалектике печать революционных, скачкообразных событий того времени. Но Гегель, отобразивший в своей философии эти процессы, давший им такое широкое философское обобщение, не мог вместе с тем оторваться от своей почвы, на которой он вырос, жил и действовал. Гегель был немец, родился и творил в Германии, он был идеологом растущих буржуазных порядков в стране, в которой буржуазия была ограничена целым рядом весьма значительных остатков феодального строя.
Германия была тогда страной отсталой по сравнению с Францией и Англией. Буржуазное развитие делало в ней только свои первые успехи. Она была раздроблена на большое количество мелких феодальных княжеств, она была разрублена всякого рода таможенными барьерами. Немецкая буржуазия могла только мечтать о том, что уже фактически делала английская и французская буржуазия. Немецкая буржуазия пресмыкалась перед феодальными монархами и князьками, она не могла развивать сколько-нибудь широкой оппозиционной деятельности по отношению к господствовавшей феодальной реакции. Зато в области мысли, в разных областях идеологической деятельности она возносилась очень высоко. Она выдвинула на арену истории величайших представителей литературы и философии. Маркс говорил о философии Канта, одного из предшественников Гегеля, что она представляет собой немецкую теорию французской революции. Эта характеристика Маркса с полным правом может быть отнесена ко всему развитию немецкой классической философии от Канта до Гегеля.
В своей работе «Людвиг Фейербах» Энгельс писал:
«...Гегель был немец и, подобно своему современнику Гёте, не свободен от некоторого элемента филистерства. Гёте, как и Гегель, был в своей области настоящий Зевс-олимпиец, но ни тот, ни другой не могли вполне отделаться от немецкого филистерства»[7].
Гегель, творец революционной диалектики, вместе с тем пришёл к полному оправданию немецких порядков, к оправданию крепостнической прусской монархии Фридриха-Вильгельма III.
Энгельс в следующих замечательных словах характеризует Гёте:
«...Гёте то колоссально велик, то мелочен; то это непокорный, насмешливый, презирающий мир гений, то осторожный, всем довольный, узкий филистер. И Гёте был не в силах победить немецкое убожество; напротив, оно побеждает его»[8].
Гёте, говорили Маркс и Энгельс, — то могучий поэт, то незначительный веймарский министр. Эта характеристика, которая дана Гёте, безусловно применима также и к Гегелю. Гегель — величайший диалектик, творец большой философской системы взглядов, которая оказала решающее влияние на развитие ряда научных областей, и вместе с тем Гегель — человек, который пресмыкается перед прусским феодализмом, опускается почти до прислужничества перед ним, человек, который всецело заражён жалкой спесью прусского чиновничества. У Гегеля революционный диалектический метод мышления сочетается с реакционными политическими выводами. Гегель — создатель диалектики, этой, по справедливому выражению Герцена, «алгебры революции», и вместе с тем автор законченной идеалистической системы «абсолютного» объективного идеализма.
Противоречие между методом и системой в философии Гегеля является отражением противоречивости условий развития Германии, противоречивости положения немецкой буржуазии этой эпохи.
С самого же начала надо сказать, когда мы говорим о противоречии между методом и системой у Гегеля, что это нельзя понимать упрощённо, будто в одном кармане у Гегеля находится его идеалистическая система, а в другом кармане — его диалектика. Диалектика и идеализм у Гегеля сращены вместе. Гегель — творец идеалистической диалектики.
В чём суть гегелевской философской системы, если попытаться её охарактеризовать очень коротко? В «Людвиге Фейербахе» Энгельс в немногих словах набрасывает мастерскую характеристику философской системы Гегеля.
В основе этой философской системы лежит духовное начало — некая «абсолютная идея». Гегель — объективный идеалист. Если бы у Гегеля было только это, то вряд ли о нём пришлось бы много говорить. Идеалистов в истории науки, в истории философии было очень много. Гегель отличался от тысячи других мелких и ничтожных идеалистов тем, что духовное начало, положенное им в основу всего его мировоззрения, отличается особыми свойствами. «Абсолютная идея» Гегеля отличается тем, что она обладает внутренней диалектической природой. Она развивается согласно диалектическим законам. Диалектическая, если можно так выразиться, пульсация «абсолютной идеи» составляет её основное качество. Одним словом, диалектика, т. е. развитие путём перехода количества в качество, развитие при помощи революционного скачка, путём борьбы противоречий, непрерывное возникновение и уничтожение, вечная смена форм и т. д., представляет собой, по Гегелю, внутренний пульс, ритм, жизнь его «абсолютной идеи».
«Абсолютная идея», пройдя в самой себе все стадии внутреннего развития, весь цикл своего диалектического движения, перевоплощается в природу, в своё, как выражается Гегель, «инобытие». Что такое природа с точки зрения Гегеля? Это другая форма бытия той же «абсолютной идеи», её отрицание. «Абсолютная идея» отрицает самоё себя и переходит во «внешность», говорил Гегель, а говорил он, как мы видим, весьма туманно. «Абсолютная идея» как бы напяливает на себя внешний, природный, материальный костюм. Внутренней сущностью природы, по Гегелю, таким образом, является «абсолютная идея».
Учение о природе отличается, между прочим, у Гегеля наибольшей метафизичностью. У Гегеля природа не развивается во времени, а лишь развёртывается, разнообразится в пространстве.
Это говорит о том, что в понимании физической природы Гегель ещё во многом стоял на позициях механического естествознания XVIII века. Энгельс указывает, что Гегель в своём учении о природе даже делал шаг назад по сравнению со своим предшественником Кантом, который в своей теории о происхождении миров предполагал, что природа развивается во времени, что солнечная система имела начало и будет иметь конец.
При всей метафизичности взглядов Гегеля на природу (взглядов, которые в значительной мере были обусловлены гегелевским идеализмом, вызывались нуждами идеалистической системы) гегелевская диалектика не могла не служить мощным источником диалектических мыслей и в естествознании. Гегель в своей «Философии природы», вопреки своему в общем метафизическому взгляду на природу, высказывал ряд гениальных мыслей о диалектическом характере развития природы. Вот почему гегелевская диалектика должна была повлиять и повлияла плодотворно на развитие естествознания. В этом смысле гегелевская диалектика, хотя и была закутана в мистическое, идеалистическое одеяние, всё же продолжала традиции, начало которым положил Кант в своём сочинении «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755).
Перейдём теперь к гегелевскому пониманию человеческого общества. Что такое история человечества с точки зрения Гегеля? История человечества, по Гегелю, есть опять-таки не что иное, как воплощение и развитие той же «абсолютной идеи». Но так как человеческая история для идеалиста Гегеля целиком сводилась к истории человеческого духа, сознания, знания, так как, вполне естественно, Гегель не видел и не мог видеть подлинной, материальной основы человеческой истории, то здесь в «царстве духа», по Гегелю, снова начинается диалектическое развитие во времени. Человеческая история как воплощение «абсолютной идеи» развивается, по Гегелю, диалектически.
Итак, Гегелем выдвигается тезис, что человеческая история развивается, и притом развивается по диалектическим законам. Такой подход к истории был очень важным шагом вперёд в развитии социальной науки.
Однако и в вопросах истории у Гегеля великое сочетается с мелким, ничтожным. Все движущие силы человеческой истории Гегель сводил в конце концов к одной — к идее. Отчего пала Греция, по Гегелю? Оттого, что идея прекрасного, которая-де составляла принцип греческой жизни, могла быть лишь очень непродолжительной фазой в развитии всемирного духа, после чего должна была возникнуть новая идея и сменить идею прекрасного.
Но, как правильно отмечал ещё Плеханов, подобный «ответ» был только напыщенным, ходульным повторением поставленного вопроса, ибо он не давал никакого ответа. Гегелевский ответ на вопрос неизбежно порождал новый вопрос: а в чём причина того, что возникла новая идея и устарела идея прекрасного? Плеханов в связи с этим пишет:
«Гегель, — которому принадлежит только что приведённое объяснение падения Греции, — как будто и сам чувствует это и спешит дополнить своё идеалистическое объяснение ссылкой на экономическую действительность древней Греции: «Лакедемон пал главным образом вследствие неравенства имуществ», — говорит он. И так поступает он не только там, где дело касается Греции. Это, можно сказать, его неизменный приём в философии истории: сначала несколько туманных ссылок на свойства абсолютной идеи, а затем — гораздо более пространные и, конечно, гораздо более убедительные указания на характер и развитие имущественных отношений у того народа, о котором идёт речь»[9].
Для того чтобы несколько конкретнее представить себе существо гегелевского подхода к историческим явлениям, приведём следующий пример. Гегель, характеризуя Наполеона, говорит в одном месте: «Наполеон — это мировой дух на коне». Смысл этого утверждения Гегеля ясен. Исторические личности, по Гегелю, выполняют лишь предназначения, предначертания «мирового духа» или же «абсолютной идеи», что одно и то же. Гегель прямо так и говорит, что великая личность есть не что иное, как «делопроизводитель мирового духа».
Плеханов в своей работе «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» правильно указывает на ту заслугу Гегеля, что он впервые взглянул на исторический процесс как на закономерный, в котором «выдающиеся личности», «герои» действуют не по произволу, a на основе объективных законов. Это было гениальное открытие Гегеля, показывающее, как и здесь у него великое прокладывает себе дорогу сквозь смешное, сквозь идеалистическую оболочку.
Что такое различные виды общественного сознания, по Гегелю? Наука, искусство, литература, философия и т. п. представляют собой, по Гегелю, лишь формы идейного развития, при помощи которых «абсолютная идея» приходит к своему самопознанию. В области философии «абсолютная идея» через различные философские системы всё больше и больше приходит к познанию своей собственной сущности, пока, наконец, в философии Гегеля «абсолютная идея» полностью не пришла к своему самопознанию. Тем самым достигнута абсолютная истина, и дальнейшее развитие философии, по Гегелю, становится невозможным и даже ненужным.
В области политики Гегель считал, что политический строй, господствовавший в Германии, является венцом политического устройства, наиболее идеальным и совершенным видом государственного устройства. «Абсолютная идея» в этом строе нашла своё наилучшее воплощение. Ясно, что за такие вещи прусские реакционеры до небес превозносили Гегеля и даже возвели его в сан государственного философа Пруссии. Они были ему весьма благодарны за то, что он к ногам прусской феодальной монархии положил всё величественное здание своей философии. Это и означало «задушить революционную сторону под тяжестью непомерно разросшейся консервативной стороны» (Энгельс).
Итак, в чём же состояло противоречие между методом и системой в гегелевской философии, между революционной и консервативной сторонами его мировоззрения?
Его диалектика говорила, что мыслитель не может и не должен успокаиваться ни на каком положительном и окончательном выводе, что он должен искать, нет ли в этом предмете противоположных сил и качеств. Диалектика говорила, что всё развивается, растёт, изменяется, вечно возникает и уничтожается и нет силы, которая могла бы остановить или задержать это вечное движение, нет силы, которая могла бы противиться этому диалектическому процессу. Гёте выражает вечное диалектическое движение в следующих замечательных словах:
В буре деяний, в волнах бытия
Я подымаюсь,
Я опускаюсь...
Смерть и рожденье —
Вечное море;
Жизнь и движенье
В вечном просторе...
Гегелевская диалектика требовала признать, что развитие бесконечно, а гегелевская система говорила: в лице прусской феодальной монархии мы имеем конечный результат политического развития, дальше движение невозможно; в лице гегелевской философии достигнута «абсолютная истина», и дальнейшее развитие философии не нужно. Гегелевская диалектика говорила: всё растёт и развивается согласно закону борьбы противоречий, всякая достигнутая ступень в любой области разъедается внутренними противоречиями и ведёт к новой, высшей ступени. А гегелевская система говорила: человечество, поднявшись в лице гегелевской философии до познания «абсолютной идеи», больше уже не знает никаких противоречий, и дальнейшее движение не обязательно.
Таковы те противоречия в гегелевской философии между революционной и консервативной сторонами его учения, которые должны были себе найти выход. И этот выход был действительно найден после смерти Гегеля, когда общественная обстановка в Германии накалилась, когда приблизилась революционная гроза 1848 г.
Вскоре после смерти Гегеля его школа раскололась в основном На две группы — на правых и левых гегельянцев. Правые гегельянцы больше всего тяготели к консервативной стороне гегелевской философии, пытались делать из этой философии наиболее реакционные выводы. Кстати сказать, гегелевская идеалистическая система для такого консервативного строя мышления давала достаточный материал. Левые гегельянцы пытались, наоборот, делать из философии Гегеля прогрессивные выводы в отношении тогдашней действительности. Революционная сторона гегелевской философии, его диалектика, давала и в этом: отношении много отправных точек.
Маркс и Энгельс, основоположники научного, коммунизма, в начале своей революционной деятельности примыкали к левым гегельянцам. Вначале они стояли на гегельянских, идеалистических позициях. Но надо тут же отметить, что среди левых гегельянцев Маркс и Энгельс были крайним крылом, людьми, наиболее революционно настроенными, стремящимися делать из гегелевской философии наиболее крайние выводы. В кипучей общественной и литературной деятельности этих молодых орлов уже очень рано с большой силой сказался их революционный гений. Примыкая к левым гегельянцам, стоя ещё на идеалистических гегельянских позициях, крайне высоко оценивая философию Гегеля, они вместе с тем уже видят основной порок, внутреннее противоречие этой философии и стремятся найти выход из него.
Маркс и Энгельс вскоре разделались с гегелевским идеализмом, коренным образом переработали гегелевский диалектический метод, ибо в том виде, в каком его оставил Гегель, а именно в его абстрактной, идеалистической форме, он был непригоден к употреблению. Необходимо было высвободить из идеалистической шелухи основную идею Гегеля — его идею развития — и применить эту идею к материальной действительности. Надо было покончить с гегелевской идеалистической диалектикой «духа» и создать систематическую теорию диалектического развития жизни, материи, бытия. Маркс позднее писал:
«У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо её поставить на ноги, чтобы вскрыть рациональное зерно под мистической оболочкой»[10].
Надо было из идеалистической диалектики Гегеля взять её «рациональное зерно», использовать её разумный смысл, — одним словом, материалистически переработать гегелевскую диалектику. Это была очень серьёзная теоретическая задача. Значительно позднее Маркс в своих письмах к Кугельману писал:
«Он (Дюринг. — М. М.) знает очень хорошо, что мой метод исследования не тот, что у Гегеля, ибо я материалист, а Гегель — идеалист. Гегелевская диалектика является основной формой всякой диалектики, но лишь после очищения её от её мистической формы, а это-то как раз и отличает от неё мой метод»[11].
Ленин по этому вопросу писал:
«Логику Гегеля нельзя применять в данном её виде; нельзя брать как данное. Из неё надо выбрать логические (гносеологические) оттенки, очистив от мистики идей: это ещё большая работа»[12].
Вот почему в работе товарища Сталина «О диалектическом и историческом материализме» со всей чёткостью сказано, что
«Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь её «рациональное зерно», отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид»[13].
Для того чтобы понять, как Маркс и Энгельс решили эту теоретическую задачу, как они разделались с гегелевским идеализмом, как они вместе с тем сохранили то ценное, что было у Гегеля, надо понять значение, которое имел в идейном развитии Маркса и Энгельса их ближайший предшественник, материалист Фейербах.
В работе товарища Сталина «О диалектическом и историческом материализме» по этому вопросу сказано:
«Характеризуя свой материализм, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Фейербаха, как на философа, восстановившего материализм в его правах. Однако это не означает, что материализм Маркса и Энгельса тождественен материализму Фейербаха. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[14].
Фейербах (1804–1872) выступил на арену общественной и философской деятельности в период, уже значительно отличавшийся от того периода, когда выступал Гегель. С одной стороны, большое влияние на всю Европу, в частности на Германию, оказала июльская революция 1830 г. во Франции. С другой стороны, в Германии среди буржуазии и демократической интеллигенции сильно выросли противоправительственные настроения, особенно со времени вступления на престол ханжи и обманщика Фридриха-Вильгельма IV. Немецкая интеллигенция переставала удовлетворяться абстрактно-философской формой изложения своих интересов, которая была характерна для философии Канта и Гегеля. Приближавшаяся революционная буря 1848 г. накладывала отпечаток на философскую и теоретическую деятельность в тогдашней Германии. В философии Фейербаха получили своё отражение передовые идеи революционной демократии Германии, радикальные устремления и идеалы революционной интеллигенции.
Фейербах в начале своей философской деятельности был гегельянцем-идеалистом. Он принадлежал к левым гегельянцам. Однако вскоре он разделался с идеализмом Гегеля, отбросил гегелевскую «абсолютную идею» и возвестил торжество материализма. Фейербах заявил, что гегелевский идеализм есть только философски подкрашенная теология. Гегелевское учение о том, что природа есть инобытие духа, указывал Фейербах, представляет собой не что иное, как философское выражение поповской точки зрения, будто бог создал мир. «Абсолютный дух» Гегеля, говорил Фейербах, есть не что иное, как обыкновенное человеческое сознание, только отчуждённое, оторванное от человека и возведённое на престол объективного «абсолютного духа». В противовес этому Фейербах выставил атеистическое положение, что человек творит бога по своему образу и подобию. В качестве отправного пункта для последовательного мировоззрения должен быть, по Фейербаху, положен материальный мир — природа, человек.
Историческая заслуга Фейербаха в том, что он нанёс решающий удар гегелевскому идеализму. Влияние идей Фейербаха в предреволюционной обстановке Германии было очень сильно. В идейной подготовке революции 1848 г. Фейербах сыграл не меньшую роль, чем блестящая плеяда французских материалистов и атеистов XVIII века накануне французской буржуазной революции 1789 г. Энгельс в проникновенных словах характеризует значение появившегося в 1841 г. сочинения Фейербаха «Сущность христианства»:
«Одним ударом рассеяло оно это противоречие, снова и без всяких оговорок провозгласив торжество материализма. Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности. Заклятие было снято; «система» была взорвана и отброшена в сторону, противоречие разрешено простым обнаружением того обстоятельства, что оно существует только в воображении. Надо было пережить освободительное действие этой книги, чтобы составить себе представление об этом. Воодушевление было всеобщим: все мы сразу стали фейербахианцами»[15].
«Сущность христианства» Фейербаха дала, по выражению Маркса и Энгельса, «отставку, «мировому духу Гегеля». Она нанесла серьёзный удар по идеализму и религии. В «Святом семействе» Маркс и Энгельс следующим образом оценивают исторические заслуги Фейербаха:
«Кто уничтожил, — писали они, — диалектику понятий — войну богов, знакомую только философам? Фейербах. Кто поставил на место старой рухляди, на место «бесконечного самосознания» не «значение человека» (точно человек имеет ещё какое-то другое значение, как не то, что он человек!), а самого «человека»? Фейербах и только Фейербах»[16].
Маркс и Энгельс писали, что надо было пройти через огненный поток (Feuer-Bach), через огненное чистилище, каким являются взгляды Фейербаха, чтобы освободиться от идеализма и стать прочно на позиции материализма.
Вместе с тем Маркс и Энгельс с самого начала почувствовали ограниченность материализма Фейербаха, его недостатки. Фейербах отбросил в сторону гегелевскую мистику и гегелевский идеализм, но вместе с водой он выплеснул из ванны также и ребёнка. Фейербах никогда не понимал значения гегелевской диалектики, тем более у него не могло быть и речи о её применении к действительности. Фейербах распрощался с идеализмом Гегеля, но то ценное и здоровое, что у Гегеля было закутано в идеалистические одежды, Фейербах критически переработать и использовать не смог. Задача эта была решена только основоположниками диалектического материализма — Марксом и Энгельсом. Фейербах был абстрактным, созерцательным материалистом. Будучи материалистом в вопросах общего философского мировоззрения, Фейербах не смог применить свой материализм, когда подходил к вопросам истории. Тут он становился совершенно беспомощным.
В «Немецкой идеологии» (1846 г.) Маркс и Энгельс, окончательно преодолевая ограниченность материализма Фейербаха, писали:
«Поскольку Фейербах материалист, он не занимается историей, поскольку же он рассматривает историю — он вовсе не материалист. Материализм и история у него совершенно не связаны друг с другом, что, впрочем, ясно уже из сказанного»[17].
Это произошло потому, что Фейербах не понял идеи развития, которую развернул в мистифицированном виде Гегель. Не понимая идеи развития, т. е. диалектики, Фейербах при объяснении явлений общественной жизни соскальзывал на позиции идеализма. Идеализм в подходе к явлениям общественной жизни, на который соскальзывал Фейербах, сочетался тут у него с вульгарно-материалистическими элементами.
Чтобы представить себе это несколько конкретнее, приведём один из афоризмов Фейербаха. Он говорит: «Человек есть то, что он ест»[18]. Это, конечно, — материалистическое положение, но это вульгарный материализм. Кто поставит на этом точку и дальше не пойдёт, тот настолько себя ограничит, что ничего не сможет понять в закономерностях общественной жизни. Фейербах подходит к человеку только физиологически или биологически. Он не видит того, что человек есть существо общественное, развивающееся в истории, он не видит, что человек есть существо активное, производящее. Если попытаться в такой же краткой формулировке выразить точку зрения Маркса и Энгельса, то можно было бы сказать: человек есть то, что он производит, какими орудиями труда он производит. Такая постановка вопроса как небо от земли отличается от вышеприведённого афоризма Фейербаха.
Настоящего, реального, живущего в истории, в определённые исторические периоды человека Фейербах не знает. Вот почему Фейербах, говорят Маркс и Энгельс,
«...вынужден, увидев, например, вместо здоровых людей толпу золотушных, надорванных работой и чахоточных бедняков, прибегать к «высшему созерцанию» и к идеальному «выравниванию в роде», т. е. снова впасть в идеализм как раз там, где коммунистический материалист усматривает необходимость и вместе с тем условие преобразования как промышленности, так и общественного строя»[19].
В этих замечательных словах Маркса и Энгельса со всей очевидностью вскрывается недостаток фейербаховского материализма. Ясно, что подобного рода мировоззрение, подобная точка зрения не могла быть тем действенным оружием, при помощи которого можно было бы вступить в борьбу за изменение действительности. Это очень хорошо понял Маркс ещё в 1843 г. Он писал:
«Афоризмы Фейербаха страдают, на мой взгляд, в том отношении, что он слишком много напирает на природу и слишком мало на политику. Меж тем, это — единственный союз, благодаря которому теперешняя философия может стать истиной»[20].
Из этих прекрасных слов молодого Маркса мы видим, на какую высоту он уже в это время поднялся, хотя он тогда ещё не был сформировавшимся диалектическим материалистом и только подходил к формулировке взглядов научного коммунизма.
В связи с этими недостатками Фейербаха в подходе к явлениям общественной жизни находятся те религиозно-этические наслоения, которыми проникнута его философия. Покончив с богом как с высшей силой, стоящей над миром, над человеком, Фейербах стал обожествлять самого человека. Он даже стал отстаивать самоё слово «религия» на том основании, что оно означает «связь». Эти филологические фокусы были, по выражению Энгельса, последней лазейкой идеалистической философии. В сан религии было возведено взаимоотношение двух людей — половая любовь, половые отношения. Отстаивая словцо «религия», обожествляя «сердечные отношения между людьми», Фейербах уже прямо проповедовал реакционные идеи, ибо из них вытекало всеобщее примирение, что, конечно, только затемняло пробуждение классового самосознания пролетариата.
Маркс и Энгельс, оценивая всё положительное значение Фейербаха в идейной борьбе Германии этого периода, вместе с тем подвергли уничтожающей критике недостатки фейербаховского материализма. В «Кратком курсе истории ВКП(б)» указывается, что Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно» и развили его дальше в современную, стройную научно-философскую теорию, в законченное, последовательное до конца мировоззрение диалектического материализма.
Маркс и Энгельс на протяжении нескольких лет — примерно с 1839 по 1847 г., ведя страстную, напряжённую идейную борьбу, подвергли критике различные антинаучные, утопические формы социализма, изучили и обобщили исторический опыт борьбы рабочего класса и пришли к научному коммунизму. Они поставили диалектику Гегеля с идеалистической головы на материалистические ноги, они применили теорию развития к материальному миру, к истории. Они выяснили, что является основой исторического развития, общественной жизни людей. В развитии производительных сил и производственных отношений они увидели эту материальную основу общества.
В 1847 г. Маркс и Энгельс создают величественное произведение марксизма — «Манифест Коммунистической партии» — книгу, которая будет жить в веках. Товарищ Сталин любовно и образно назвал это величайшее произведение человеческой мысли «песнью песней марксизма». В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс, применяя метод диалектического материализма к истории, рисуют исключительную по своей силе и глубине картину развития истории человечества. История, говорят они, есть история борьбы классов. С большой силой показывают они историческую роль буржуазного класса в борьбе с феодализмом и в развитии новых производительных сил.
Можно сказать, хотя это и будет звучать парадоксом, что ни один из идеологов буржуазии, ни один из учёных буржуазного класса не нарисовал такой картины прогрессивного значения капитализма по сравнению с феодализмом, какая дана идеологами пролетариата — Марксом и Энгельсом — в «Манифесте Коммунистической партии». Маркс и Энгельс показывают, как буржуазия разрушала таможенные границы, устраняла феодальные путы, мешавшие развитию производительных сил, создавала мировой рынок, гнала вперёд развитие производительных сил.
Вместе с тем Маркс и Энгельс дают изумительную по своей силе картину противоречий, присущих буржуазному строю. Буржуазия, писали они, похожа «на волшебника, который не в состоянии справиться с вызванными его заклинаниями подземными силами». Маркс и Энгельс дают потрясающую картину противоречий, в которых развивается буржуазное общество, противоречий, присущих самой природе капитализма. Рядом с буржуазией растёт и развивается её антагонист, её могильщик — рабочий класс. Маркс и Энгельс показывают, как растёт эта могучая сила, как от отдельных, частных, неосознанных и стихийных выступлений рабочий класс переходит к боевым и сознательным революционным действиям, как он из класса «в себе» превращается в класс «для себя», пока не наступает время, когда он со всей остротой ставит вопрос об уничтожении капиталистического строя.
Только тот, кто был вооружён методом диалектического материализма — этим самым передовым и самым последовательным мировоззрением, опирающимся на все достижения науки и философии, — только тот мог так глубоко обосновать историческую роль рабочего класса и дать такую замечательную картину общего противоречивого хода всемирной истории.
«Манифест Коммунистической партии», а затем монументальное произведение Маркса — «Капитал» являются величайшей сокровищницей марксизма. В этих гениальных произведениях дано всё наиболее важное, что было создано марксизмом до эпохи Ленина и Сталина.




[1] Н. Г. Чернышевский, Избранные сочинения, т. II, ч. 1, стр. 435, 1937.
[2] Н. А. Добролюбов, Полное собрание сочинений, т. III, стр. 227, ГИХЛ, М., 1936.
[3] Ленин, т. XVI, стр. 353.
[4] Сталин, Анархизм или социализм. Цитировано по книге Л. Берия «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», стр. 120, 1939.
[5] Сталин, О диалектическом и историческом материализме, «Вопросы ленинизма», стр. 535, изд. 11‑е.
[6] Сталин, О диалектическом и историческом материализме, «Вопросы ленинизма», стр. 535, изд. 11‑е.
[7] Ф. Энгельс, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, стр. 13, Политиздат при ЦК ВКП(б), 1940.
[8] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. V, стр. 142.
[9] Г. В. Плеханов, К вопросу о развитии монистического взгляда на историю, стр. 66, Госполитиздат, 1938.
[10] К. Маркс, Капитал, т. I, стр. XXIII, 1935.
[11] К. Маркс и Ф. Энгельс, Письма, стр. 230, Соцэкгиз, 1931.
[12] Ленин, Философские тетради, стр. 274.
[13] Сталин, О диалектическом и историческом материализме, «Вопросы ленинизма», стр. 535, изд. 11‑е.
[14] Сталин, О диалектическом и историческом материализме, «Вопросы ленинизма», стр. 535–536.
[15] Ф. Энгельс, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, стр. 16.
[16] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. III, стр. 117.
[17] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 35.
[18] L. Feuerbach, Sämtliche Werke, hrsg. von Bolin und Jodl. Band X. Stuttgart, 1911, S. 22, 41, 64.
[19] КМаркс и ФЭнгельс, Соч., т. IV, стр. 35.
[20] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, стр. 510.

Вернуться к оглавлению.

Комментариев нет: