Диктатура пролетариата выдвинула новые задачи перед революционной теорией и притом
неизмеримо более широкие, и трудные, нежели были раньше. Диктатура пролетариата
означает не прекращение классовой борьбы, но продолжение классовой борьбы в
новых формах: в форме беспощадного подавления сопротивления эксплуататоров, в
форме острой и ожесточенной гражданской войны, в форме руководства основными
массами крестьянства, использования буржуазных специалистов и мелкобуржуазной
интеллигенции, в форме воспитания новой дисциплины для достижения нового,
неизмеримо более высокого уровня производительности труда.
Необходим целый период борьбы пролетариата против
остатков эксплуататорских классов, против попыток реставрации капиталистического
строя, период борьбы за переделку мелкого товарного хозяйства, на базе которого
«сохраняется и возрождается вновь — в самой ожесточенной борьбе с коммунизмом»
— капитализм и буржуазия. Необходима борьба за сохранение и упрочение союза пролетариата
с крестьянством, за руководство непролетарской массой трудящихся, за
перевоспитание этой массы в духе организации новой общественной дисциплины
труда. Необходим целый период для того, чтобы создать материально-технический
базис и экономическую основу социалистического общества, требуется известное
время и для перевоспитания самих рабочих в процессе «долгой и трудной массовой
борьбы с массовыми мелкобуржуазными влияниями» (Ленин).
Победивший пролетариат не может сразу сбросить с плеч и
выкинуть из головы наследие капитализма. Привычки прошлого, буржуазные
тенденции у отсталых слоев пролетариата дают себя знать и будут проявляться,
пока полностью не будут ликвидированы классы. Различие во взглядах, навыках и
настроениях у разных слоев пролетариата в поворотные моменты переходного
периода, в процессе развития классовой борьбы, сказывается в виде появления
оппортунистических уклонов в партии, проявлений правого и «левого»
оппортунизма. Здесь нужно иметь в виду, что в партии есть не только представители
разных слоев пролетариата, а также и выходцы из других классов, не порвавшие с
ними связи или пробравшиеся в партию пролетариата потому, что она является
единственной партией в условиях диктатуры пролетариата, пробравшиеся в нее
потому, что она является правящей партией. «Они, эти уклонисты, — говорит т. Сталин,
— и правые, и «левые», рекрутируются из самых разнообразных элементов
непролетарских слоев, элементов, отражающих давление мелкобуржуазной стихии на
партию и разложение отдельных звеньев партии»[1].
Несмотря на кажущуюся противоположность правого и
«левого» оппортунизма, они сплошь и рядом сходятся
в своих оценках и требованиях, так как питаются из одних классовых корней. Обе
разновидности оппортунизма выражают давление буржуазной идеологии в мелкобуржуазной
стихии, с тем лишь различием, что откровенный правый оппортунизм отражает
главным образом идеологию кулачества, а «левый» оппортунизм — по преимуществу
идеологию городских капиталистических классов, разоряющейся городской мелкой
буржуазии. Этот факт смыкания обоих видов оппортунизма не представляет ничего
удивительного. Ленин говорил не раз, что «ультралевая» оппозиция есть изнанка
правой, меньшевистской, оппортунистической оппозиции.
«Диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и
бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и
административная против сил и традиций старого общества»[2].
Только коммунистическая партия, вооруженная материалистической диалектикой,
закаленная в борьбе, может успешно вести классовую борьбу пролетариата в эпоху
его диктатуры.
Диалектический материализм стал господствующим
мировоззрением в нашей стране, оружием диктатуры пролетариата по выкорчевыванию
враждебных идеологий, оружием против религиозного мракобесия и поповщины.
Пролетарское мировоззрение стало важнейшим средством революционного воспитания
многомиллионных масс крестьянства, оружием освобождения трудящихся от духовного
векового рабства, от политического и национального угнетения эксплуататорскими
классами.
Новые формы классовой борьбы повысили требования,
предъявляемые к революционной теории. Во-первых, требование максимальной гибкости теории, чтобы она могла в
период быстрых революционных изменений не только поспевать за практикой, но и опережать практику, правильно ориентируя
практиков при самых крупных и резких поворотах и переходах от одной формы
борьбы к другой, указывая направление при переходах от одного этапа развития к
другому. Во-вторых, чтобы теория давала точный марксистский анализ классовых
отношений в их своеобразии на каждом этапе движения, помогая осмысливать все
движение в целом. В-третьих, чтобы теория помогла вскрывать основные противоречия и основную тенденцию развития,
чтобы всякий раз при каждом новом повороте партия правильно могла ухватиться за
основное звено, за основную решающую задачу, от которой зависит успех всего
движения.
Отсюда важная задача, которая поставлена Лениным перед
марксистами-ленинцами, — всемерно разрабатывать теорию материалистической диалектики со всех сторон, в то же время
всецело подчинив эту теоретическую
разработку интересам классовой борьбы пролетариата и политическим задачам
партии, т. е. связав задачу разработки теории с практикой
социалистического строительства и мировой революции.
Неправильное и одностороннее понимание этой задачи ведет
к двоякого рода опасностям: или к отрыву
теории от практики, т. е. пустой схоластике, или к недооценке теории,
к узкому делячеству, хвостизму, эмпиризму. Последнее тоже означает фактически
обратную сторону первой опасности — отрыв
практики от теории. Разработка марксистско-ленинской диалектики может быть
обеспечена лишь в решительной, беспощадной борьбе на два фронта, лишь в борьбе
с обеими этими опасностями, которые одинаково, хотя с разных сторон, ведут к
меньшевистскому разрыву между теорией и практикой.
Гениальная разработка материалистической диалектики в
условиях диктатуры пролетариата была дана
Лениным на конкретных проблемах, выдвинутых мировой революцией и
социалистическим строительством в СССР. Эта работа была продолжена т. Сталиным на основе разрешения узловых, коренных
проблем, связанных с построением фундамента социалистической экономики и
уничтожением классов. Решения ВКП(б) и Коминтерна основаны на последовательном
марксистско-ленинском применении теории материалистической диалектики к
конкретным этапам классовой борьбы пролетариата. Все коренные задачи революции
партия разрешала и разрешает, руководствуясь марксистско-ленинской диалектикой,
одновременно развивая и уточняя ее на новом конкретном материале, который дает
революционная практика в практической и теоретической борьбе на два фронта.
Правильное применение марксистско-ленинской диалектики в
области политического руководства хозяйственным и культурным строительством
дало возможность ленинской партии одержать победы всемирно-исторического
значения — по успешному построению фундамента социалистической экономики,
проведению плана сплошной коллективизации и на ее основе ликвидации кулачества
как класса.
Борясь на два фронта — с правым и «левым» оппортунизмом,
партия на каждом основном этапе определяет главную опасность. При этом партия руководствуется в определении характера
уклонов стремлением раскрытия классовой сущности этих уклонов. Так, например,
«левый» уклон троцкистов и троцкистско-зиновьевской оппозиции был главной
опасностью при переходе к реконструктивному периоду, в начале его, до XV съезда
партии. С развертыванием социалистического наступления главную опасность для
партии представляет правый уклон.
Всякого рода попытка двурушнической политики, попытки
занять позиции подрыва диктатуры пролетариата, например, представителями
право-левацкого блока, получали всегда сокрушительный удар со стороны нашей
партии.
Путь оппортунизма есть путь отхода неустойчивых
коммунистов от революционной марксистско-ленинской линии, от генеральной линии
партии. Путь отказа от партийной идеологии — это процесс оформления враждебной
и чуждой идеологии. Путь оппортунизма — это переход на позиции враждебных
пролетариату классовых сил, движение, объективно отражающее давление буржуазии
и ее идеологии. Уклонисты объективно становятся каналом, по которому проникает
в партию, в ее неустойчивые звенья влияние мелкобуржуазной стихии и
нарождающихся на ее основе капиталистических элементов. Уклонисты становятся
рупором антипролетарских классовых сил в нашей стране. Таковы классовые корни
правого и «левого» оппортунизма в переходный период.
Но политически враждебная пролетариату идеология получает
свое отражение и в области теории, в
методологии: указанные виды оппортунизма отличаются друг от друга не только
по социальной природе, но и по своим общетеоретическим корням по своей философской основе. И это — несмотря на
некоторые общие черты их методологии,
указанные Лениным: извращение ими материалистической диалектики, эклектизм и
т. д. Современный правый оппортунизм основывается главным образом на механистической методологии. Он
характеризуется тем, что не видит нового содержания, качественного своеобразия
пролетарской диктатуры, отрицает противоречивость развития, выступает за
«мирную» эволюцию, отрицает классовую борьбу и т. д.
«Левый» оппортунизм и «левые» загибы отправляются от той
методологической установки, которая склонна отрицать определенные старые формы,
не видит путей и этапов в развитии, не учитывает материальных основ продвижения
вперед, перепрыгивает через незавершенные стадии в развитии, что ведет к
авантюризму в политике, подменяет действительность желаемым, путает возможность
и действительность и т. д. Основной методологической базой для этого вида
оппортунизма является меньшевиствующий
идеализм.
Борьба за генеральную линию партии требует большевистской
партийной четкости, непримиримой принципиальной борьбы против правого
оппортунизма — главной опасности на данном этапе, против «левого» оппортунизма,
против контрреволюционного троцкизма. Но эта борьба за генеральную линию партии
требует борьбы на два фронта и в теории,
и в философии: против механистов — главной опасности в данный период,
против меньшевиствующего идеализма, против примиренчества к тому и другому,
равно как и против открытых буржуазных влияний на пролетариат, требует борьбы с
последовательных марксистско-ленинских позиций на основе неразрывной связи
теории с практикой социалистического строительства.
Троцкисты и «левые» загибщики никак не могли понять
сущности борьбы на два фронта. Ту
борьбу, которую вела наша партия, они называли «центризмом». Они клеветали на
партию, считая, что в партии создаются два крайних крыла, и что генеральная
линия партии создается в результате «равновесия» обоих течений. В таком же духе
и деборинцы толковали проблему борьбы на два фронта в философии, когда партия
поставила вопрос о повороте философского фронта лицом к задачам
социалистического строительства и о развертывании самокритики. Под видом борьбы
с «центризмом» и «эклектизмом» и троцкизм и меньшевиствующий идеализм отрицали задачу борьбы на два фронта. На
самом деле борьба партии на два фронта включает в себя, предполагает борьбу с
центризмом — этим прикрытым оппортунизмом, примиренчеством
к оппортунизму. Последовательная борьба партии за основы марксистско-ленинской
теории прошла в течение переходного периода несколько этапов. После Октябрьской
революции свергнутые эксплуататорские классы были лишены средств
идеологического воздействия внутри страны, и выразителями их звериной ненависти
к революционному марксизму-ленинизму оказалась мировая буржуазия и ее
социал-демократическая агентура в лице Каутских, Вандервельде — вне страны и в
лице отрепьев русского меньшевизма и эсерства как вне, так и внутри страны.
Буржуазная и мелкобуржуазная идеология, особенно меньшевизм, социальным
свойством которого, как неоднократно подчеркивал Ленин, является удивительная
приспособляемость, начали проникать в марксизм под всевозможными вывесками
«марксистской науки».
Откровенно меньшевистские теории Суханова и Ко
доказывали «несвоевременность» пролетарской революции в России, которая-де не
достигла нужной «высоты производительных сил». Не понимая своеобразия
обстановки в эпоху империализма и особенностей исторического развития России,
они механически перенесли сюда общие формы капиталистического развития. Более
завуалированной формой буржуазной атаки на диалектический материализм в ранний
период диктатуры пролетариата вновь оказался махизм, своеобразно сочетавшийся с
механицизмом и получивший в этот период свое выражение в ряде работ Богданова.
Богданов тщательно замаскировывал свой идеализм, выступая
под флагом «пролетарской культуры», «социализма науки», организационной науки» и
т. д. Он, якобы, «отказывался» от всякой философии, на деле же под
«марксистскими» фразами он протаскивал идеализм в политэкономию, в теорию
исторического материализма, в литературоведение. Материалистическую диалектику
Богданов подменял идеалистической теорией «организационного процесса» и
механистической «теорией равновесия» — теорией примирения противоречий. Как
основную форму движения к социализму он выдвинул «культурную» работу, обозначая
свои теории громким именем «пролетарской культуры», противопоставляя их
революционной политической борьбе. Объективно-реакционная философия Богданова
отражала глубокие пораженческие и
упадочные настроения трусливого мещанства, прячущегося от революции,
пытающегося спастись от нее путем возврата к мирной «организационной» работе в
«нормальные» рамки прославленной буржуазной демократии.
Гнилая философия Богданова нашла отражение среди части
вузовской молодежи, среди работников Пролеткульта, в группе так называемой
«рабочей оппозиции», в воззрениях некоторых теоретиков — «левых» коммунистов.
Она оказала в частности свое влияние на теоретические взгляды т. Бухарина.
Идеалистические «левацкие» ошибки т. Бухарина в его, «Экономике
переходного периода» «фундированы» богдановским идеализмом и механицизмом.
Ленин дает в этот период резкий отпор меньшевистской
идеологии Сухановых. Но Ленин ведет также решительную борьбу и с «левым»
коммунизмом и его методологическими ошибками — его субъективизмом и
абстрактностью. В частности, Ленин ответил на богдановщину вторым изданием
«Материализма и эмпириокритицизма» с приложением статьи В. И. Невского,
где был дан критический разбор последних богдановских работ. В предисловии к
этой своей книге Ленин указывал, что под видом «пролетарской» культуры А. А. Богдановым
проводятся буржуазные и реакционные воззрения.
С введением нэпа и известным ростом капиталистических отношений
в городе и деревне буржуазия стала рассчитывать на мирный возврат к капитализму путем постепенного перерождения советской власти. Часть
буржуазной профессуры, привлеченная на работу в советских учреждениях, заняла
открыто враждебную позицию по отношению к советской власти. С университетских
кафедр, со страниц журналов она повела контрреволюционную работу и выступила в
качестве открытого врага диалектического материализма по всей линии науки,
противопоставляя ему идеализм и реакционные взгляды. Другая часть буржуазной
интеллигенции провозгласила «смену вех»,
но «сменовеховство» также означало не что иное, как провозглашение
необходимости сотрудничества с советской властью для того, чтобы «облегчить»
последней мирное возвращение к капитализму.
В целях борьбы с идеализмом и религией, в целях борьбы с
вульгарным эмпиризмом и механицизмом, для разоблачения ученых крепостников и
дипломированных лакеев поповщины, для пропаганды основ диалектического
материализма и для дальнейшей разработки теории материалистической диалектики
по инициативе В. И. Ленина был организован орган «воинствующего материализма» — журнал
«Под знаменем марксизма», задачи которого были сформулированы Лениным в
знаменитой статье «О значении воинствующего материализма».
В течение ряда лет главной опасностью для партии
продолжал оставаться «левый» оппортунизм. Контрреволюционный троцкизм начинает
подрывную работу сначала в качестве фракции коммунизма, в качестве
внутрипартийной оппозиции. Мы имеем во всех областях теории различные формы проникших
под всевозможной маскировкой меньшевистских теорий II Интернационала:
методология «левого» оппортунизма, троцкизма и примиренчески настроенных к нему
«буржуазных» групп, для которой характерно соединение идеализма с механицизмом;
меньшевистски-каутскианская идеалистическая теория Рубина в политэкономии,
меньшевистская «разработка» истории марксизма Рязановым, протаскивание и
дальнейшее углубление ошибок Плеханова в марксистской философии его учениками
Аксельрод и Дебориным как по линии позитивистско-кантианской и механистической
ревизии марксистско-ленинской философии (Аксельрод), так и меньшевиствующего
идеализма (Деборин, Карев, Стэн); возрождение субъективно-идеалистических и
кантианских концепций в философии (у Сарабьянова и др.), меньшевистски-идеалистические
теории в литературоведении (Переверзев, Воронский и т. д.). В области
партийной политики развертывается борьба партии во главе с т. Сталиным
против контрреволюционного троцкизма. Основной опасностью в теории была
идеалистическая ревизия марксизма, которая, будучи вдребезги разбита в политике
как методология троцкизма и «левого» оппортунизма, оставалась еще не до конца
разоблаченной на отдельных участках теории и в философии. В этом получили свое
выражение как общее отставание и отрыв работы наших теоретических учреждений от
практики партийной борьбы, так и отсутствие должного руководства на этих
отдельных участках теоретической работы.
Но в восстановительный период наряду с идеалистической
опасностью возникли также разные формы механицизма
и пошлого, вульгарного эмпиризма. Наиболее ярким выражением ползучего
эмпиризма и буржуазной формой ревизии марксизма были мининщина (1922 г.) и
енчменизм (1923 г.). Минин выбросил лозунг: «Философию за борт», а Енчмен
вслед за ним начал пропагандировать среди учащейся молодежи путаную
биологическую теорию, противопоставляя ее, якобы, «устаревшему» марксизму.
Механистическая
опасность получила наиболее яркое выражение в ревизии диалектического
материализма Бухариным, именно в применении и дальнейшем развитии им
богдановской схоластики как в теории исторического материализма, так и в
политэкономии. Несмотря на предупреждение В. И. Ленина, т. Бухарин
и его ученики упорно продолжали развивать богдановскую теорию равновесия, противопоставляя ее материалистической диалектике.
Кроме бухаринской теоретической «школки» наметилась еще значительная группа
механистов из числа естественников и частью пропагандистов-антирелигиозников,
пытавшаяся реагировать в этой вульгарно-эмпирической форме на поднимавшую
голову поповщину.
Открытую атаку на марксизм они сменили борьбой, прикрытой
— под лозунгом защиты науки от «философской схоластики», отождествляя
диалектический материализм с последними выводами естествознания.
К началу реконструктивного периода механицизм стал
рупором для различных направлений, враждебных марксизму-ленинизму (махизм,
фрейдизм, кантианство, позитивизм и т. д.), он сомкнулся с
меньшевистско-кантианской группой Аксельрод и с бухаринско-богдановской
«социологической» школой. Механисты-естественники и антирелигиозники
(Тимирязев, Сарабьянов, Варьяш и др.) стали разносчиками
бухаринско-богдановской теории равновесия. Переход от восстановительного
периода к реконструктивному был переходом к новым формам классовой борьбы
пролетариата, к разрешению самых трудных и высших задач пролетарской диктатуры:
1) построения фундамента социалистической экономики, 2) сплошного перевода
мелкого крестьянского хозяйства на социалистические рельсы крупного
машинизированного коллективного производства и 3) на этой основе к задаче уничтожения
кулачества как класса и затем уничтожения классов вообще.
Всемирно-историческую задачу построения социализма нельзя
было разрешать с помощью троцкистских или бухаринско-богдановских, по существу
буржуазных, формул. Поставленные партией вопросы о путях дальнейшего развития
требовали своего разрешения с помощью метода марксистско-ленинской диалектики,
метода классовой борьбы пролетариата.
«Развитие шло у нас и продолжает идти не по формуле т. Бухарина.
Развитие шло и продолжает идти по формуле Ленина — «кто кого». Мы ли их,
эксплуататоров, сомнем и подавим, или они нас, рабочих и крестьян СССР, сомнут
и подавят, — так стоит вопрос... Организация
наступления социализма по всему фронту, — вот какая задача встала перед
нами при развертывании работы по реконструкции всего народного хозяйства.
Партия так именно поняла свою миссию»[3].
Партия, начиная с XIV съезда, мобилизовала все
материальные ресурсы государства и силы пролетариата для всемерного ускорения
темпов индустриализации страны, с XV съезда приступила к решительному
проведению плана совхозного и колхозного строительства. Все более и более
жестко осуществляя политику ограничения кулачества и вплотную наступая на него,
она добилась к лету 1929 г. коренного перелома в развитии сельского
хозяйства от мелкого, индивидуального к крупному, к коллективному.
Одновременно наступил и решительный перелом в области
производительности труда: развитие массового соцсоревнования и ударничества.
Этот момент был «скачком», переходом к ускоренному движению вперед,
решительному и коренному повороту в нашей политике от ограничения кулачества к
политике ликвидации кулачества как класса, переходом к развернутому наступлению
социализма на капитализм по всему фронту.
Генеральная линия партии в реконструктивный период развивается
под знаком организованного наступления на капитализм. Таков ход классовой
борьбы пролетариата за завершение фундамента социалистической экономики. Таков
же путь развития марксистско-ленинской диалектики, разрабатываемой ЦК партии и
ее вождем т. Сталиным.
Формы классовой борьбы в реконструктивный период
отличаются от форм классовой борьбы на прошлом этапе. Переход социализма в
общее и развернутое наступление не мог не вызвать отчаянного сопротивления
старого мира и обострения классовых противоречий. Тщательно законспирированное
«злостное вредительство верхушки буржуазной
интеллигенции во всех отраслях нашей промышленности, зверская борьба кулачества против коллективных форм
хозяйства в деревне, саботаж мероприятий советской власти со стороны бюрократических элементов аппарата,
являющихся агентурой классового врага, — таковы пока что главные формы
сопротивления отживающих классов нашей страны»[4].
Борьба с вредительскими буржуазными теориями Кондратьева,
Чаянова, Громана, с меньшевистской идеологией Базарова, Рубина, Суханова
получила сугубо практически-политическое значение в условиях реконструктивного
периода. «Без непримиримой борьбы с
буржуазными теориями на базе марксистско-ленинской теории невозможно добиться
полной победы над классовыми врагами»[5].
Обострение классовой борьбы и оживление мелкобуржуазной
стихии в стране нашли отражение в виде правого и «левого» уклонов от
генеральной линии партии, которые угрожали партии срывом политики
социалистического наступления. При этом правый уклон (Бухарин, Рыков, Томский)
как кулацкая агентура внутри партии явился основной и главной опасностью на данном этапе. Только в беспощадной борьбе с
уклонами партия могла добиться тех результатов, которые мы сейчас имеем.
Перед марксистской философией стояла задача теоретического разгрома философских
основ как этих уклонов, так и откровенно враждебной вредительской методологии.
Между тем философское руководство во главе с Дебориным оторвало философию от
политики партии, от практики социалистического строительства, от конкретного
знания. Оно не только не справилось с разоблачением враждебных методологий, но
само попало в плен вредительской концепции рубинщины; в течение ряда лет оно
мирно уживалось с ней, а в решающий момент, во время экономической дискуссии,
встало на позиции активной защиты Рубина, помещая его статьи в журнале «Под
знаменем марксизма» и восхваляя его как «углубителя» марксистской
политэкономии.
Давление враждебных идеологий отразилось на дальнейшем
усилении механистической и идеалистической опасности в различных областях
марксистско-ленинской теории: в философии, естествознании, политэкономии,
литературоведении, истории и т. д. Эта опасность была вскрыта партией в ряде проводившихся дискуссий в различных областях теории.
Механистическая ревизия марксистской диалектики в области
исторического материализма, политэкономии и т. д. в новой обстановке, в
резко изменившихся условиях классовой борьбы в стране приняла особо актуальный,
политический характер, став теоретическим
знаменем правого уклона в партии. Чтобы разгромить правый оппортунизм как
главную опасность в партии, необходимо было также разгромить всю систему
философских механистических взглядов Бухарина, которыми он обосновал свой
оппортунизм в политике. В этих условиях
механицизм оказался главной опасностью.
Ревизия марксистско-ленинского учения о классах и
классовой борьбе и лежащая в ее основе бухаринско-богдановская механистическая
концепция были подхвачены вместе с тем меньшевистской группой Громана — Базарова
— Суханова, которые целиком разделяли богдановскую теорию «организационного
процесса», т. е. теорию равновесия, и пытались проводить ее в своих
практических работах в области планирования, снабжения и т. д. Таким
образом механицизм на новом этапе превратился не только в философскую основу
правого уклона, но и в теоретическое знамя меньшевистской вредительской
базаровско-громановской группы, в знамя капиталистической реставрации.
Тов. Сталин в своей речи на конференции
аграрников-марксистов указал на недопустимое
отставание теоретической работы от практических успехов социалистического
строительства и необходимость скорейшей ликвидации этого разрыва на отдельных
участках марксистской теории. «Надо признать, — сказал т. Сталин, — что за
нашими практическими успехами не поспевает теоретическая мысль, что мы имеем
некоторый разрыв между практическими
успехами и развитием теоретической мысли. Между тем необходимо, чтобы
теоретическая работа не только поспевала
за практической, но и опережала ее,
вооружая наших практиков в их борьбе за победу социализма»[6].
Тов. Сталин подверг жесточайшей критике ряд оппортунистических и буржуазных,
вредительских теорий, имевших хождение в нашей литературе, и поставил перед
теоретическим фронтом задачи как по выкорчевыванию этих теорий, так и
разработке новых вопросов, выдвигаемых практикой.
Но ни одну из этих задач деборинское философское руководство не сумело поставить перед
наличными философскими кадрами, не сумело мобилизовать эти кадры в помощь
партии по преодолению трудностей реконструктивного периода. Деборинская группа
продолжала игнорировать задачу ликвидации отрыва теории от практики и после
выдвинутого т. Сталиным лозунга поворота на теоретическом фронте.
Упорное нежелание этой группы понять задачи партийной
линии в философии на новом этапе, известная политическая и теоретическая
слепота этой группы имели глубокие корни
в условиях классовой борьбы в стране. Еще во время борьбы с троцкистской
оппозицией активная часть этой группы имела тесную связь с троцкизмом, разделяя
троцкистские антипартийные установки в политике. Систематически уклоняясь от
теоретической критики троцкизма и «левых» загибов, продолжая защищать ряд
троцкистских установок в теории, она тем самым фактически продолжала питать
троцкистские настроения в теории. В то же время группа т. Деборина не
оказала своевременной помощи партии и в разоблачении идеологии правого оппортунизма. Лишь после того,
как правый уклон был вдребезги разбит партией, деборинская группа пыталась
увязать абстрактную критику механицизма с критикой правого оппортунизма в
политике, но не могла ее выполнить до конца вследствие своего ревизионистского
отношения к марксизму-ленинизму. Ничего не было сделано деборинской группой для
разоблачения буржуазной и меньшевистской вредительских методологий Громанов,
Кондратьевых, Чаяновых и других идеологов враждебных классов. Наоборот, как мы
уже указывали, деборинская группа сама оказалась в плену идеалистической теории
рубинщины в политэкономии.
Партийная организация ИКП Философии и Естествознания
правильно поняла указания т. Сталина, сумела развернуть дискуссию с
деборинской группой и правильно определить основные линии разногласий: «о
необходимости и характере поворота на философском фронте, о партийности
философии, естествознания и всей теории вообще, о ленинизме в философии как новой
ступени в развитии диалектического материализма, о необходимости развернутой
борьбы на два фронта в философии и естествознании, о новых задачах
марксистско-ленинской философии в связи с практикой социалистического
строительства и т. д.»[7].
В результате дискуссии под руководством ЦК партии и т. Сталина
удалось разоблачить меньшевиствующую идеалистическую антипартийную сущность
взглядов деборинской группы. Ход и итоги философской дискуссии еще раз
обнаружили теснейшую связь, которая существует между философией и политикой,
между наукой и классовой борьбой, и недопустимость их какого бы то ни было
разрыва, а особенно в условиях обостренной классовой борьбы, ликвидация
кулачества как класса и развернутого наступления по всему фронту. Дискуссия еще
раз обнаружила, что малейшие отклонения
от правильных марксистско-ленинских позиций даже в самых абстрактных вопросах
теории приобретают ныне важное политическое значение и выражают определенную
классовую обусловленность, направленную в конечном счете против диктатуры
пролетариата.
Центральный комитет нашей партии в своем постановлении о
журнале «Под знаменем марксизма» выдвинул в области марксистско-ленинской
философии лозунг «вести неуклонную борьбу
на два фронта: с механистической ревизией марксизма как главной опасностью современного периода,
так и с идеалистическим извращением
марксизма группой тт. Деборина, Карева, Стэна и др.»[8]
и поставил задачей марксистской философии и журнала «Под знаменем марксизма»
вести решительную борьбу за генеральную линию партии, против всяких уклонов от
нее, проводя последовательно во всей своей работе ленинский принцип партийности
философии»[9].
«Отрывая философию от политики, — говорится в решении
Центрального комитета, — не проводя во всей своей работе партийности философии
и естествознания, возглавлявшая журнал «Под знаменем марксизма» группа
воскрешала одну из вреднейших традиций и догм II Интернационала — разрыв между теорией и практикой,
скатываясь в ряде важнейших вопросов на позиции меньшевиствующего идеализма»[10].
Партия обратила серьезное внимание на теоретический
участок, включив его как составное звено в общей цепи развернутого наступления
социализма на капитализм по всему фронту.
Жизнь поставила на очередь дня задачу строжайшего
проведения ленинского принципа партийности науки, подчинения науки задачам
партийной политики в деле строительства социализма. Партия потребовала непримиримой борьбы на два фронта в теории и
искоренения всяких враждебных влияний в науке.
[1]
Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 381.
[3]
Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 528.
[4]
Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 526.
[5]
Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 443. Подчеркнуто нами. – Авт.
[6]
Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 442. Подчеркнуто нами. – Авт.
[7]
Из резолюции партийной ячейки ИКП Ф. и Е. «Правда» от 26 января
1931 г.
[8]
«Правда» от 26 января 1931 г.
[9]
«Правда» от 26 января 1931 г.
[10]
«Правда» от 26 января 1931 г. Подчеркнуто нами. – Авт.
Комментариев нет:
Отправить комментарий