Прежде всего необходимо вместо смешения в общую массу «частного
хозяйства» и капиталистической и некапиталистической его доли — выделить
отдельно частную капиталистическую
торговлю и отдельно тех мелких ручных и т. п. торговцев, которые не
являются капиталистами, а либо представителями своего рода «ремесленной»
торговли, если можно так выразиться, либо нанятыми агентами крупного капитала (своего
рода «домашняя система капиталистической торговли», протекающая, впрочем, на
улицах).
Что касается общего определения размеров частных средств в торговле, то у нас имеются три
авторитетных расчёта в этой области. Все три относятся к одному сроку, а именно
к положению вещей за 1924/25 хозяйственный год. По этим данным, на 1 октября
1925 г. мы получаем такую картину. По разработке Госплана (т. Струмилина), считая собственные средства частных
торговцев, считая привлечённые ими со стороны средства частного же капитала и
считая их чистое накопление за 1924/25 г., получается на 1 октября
1925 г. всего 546 млн. руб. По Наркомторгу
(разработка, произведённая под руководством т. Дволайцкого), на то же
самое число получается 656 млн. руб. (итоги подсчётов т. Дволайцкого
и т. Струмилина приведены в указанной статье т. Дволайцкого в
сборнике «На путях социалистического строительства»). Наконец, по материалам Наркомфина (опубликованы в журнале «Финансы
и народное хозяйство» от 5 октября 1926 г., расчёт т. Кутлера),
получается 597 млн. руб. Между прочим, эту обработку т. Кутлера не
следует смешивать с теми преувеличенными цифрами того же П. Кутлера,
которые были опубликованы за год перед тем и на которые часто ссылались. Он
объясняет в статье, что прежние цифры являлись продуктом лишь меньшей половины
анкет. Теперь же получен уже более полный материал, который и даёт приведённые
результаты. Таким образом, мы имеем три оценки: одна — около 550 млн. руб.
— Госплана, другая — около 600 млн. руб. — Наркомфина и третья — около
650 млн. руб. — Наркомторга. Колебание в оценках в общем небольшое,
максимум на 100 млн. руб., и можно было бы взять среднюю цифру в 600 млн.
руб. Не потому, конечно, что можно дать голову на отсечение, что на 1 октября
1925 г. было именно 600 млн., а не 610 или 620, а просто потому, что
при недостаточности данных все эти три расчёта являются одинаково
правдоподобными, причём итоги всех их настолько мало отличаются друг от друга,
что если взять среднюю величину, то возможная ошибка будет сравнительно совсем
невелика. Однако из осторожности и во избежание споров о преувеличении мы возьмём
наименьшую из всех оценок, а именно 550 млн. руб. (тем более, что
разногласия относятся в значительной мере к определению величины чистого
накопления за 1924/25 г.: по Кутлеру — 100 млн. руб., по Дволайцкому
— 150 млн. руб., и по Струмилину — 114 млн. руб.; мы принимаем
меньшую из этих трёх величин).
Учитывая материал всех этих трёх подсчётов, можно
установить, что 550 млн. руб. частных средств, имевшихся на 1 октября
1925 г. в частной торговле, состояли из таких частей. Во-первых, своих средств у частных торговцев, с
которыми они действовали в 1924/25 г., было около 300 млн. руб. Здесь
можно вспомнить, что по предположению оппозиции эта сумма должна была составить
в то время 900 млн. руб. Значит преувеличено втрое, как выясняется из
повторно собранных и разработанных затем данных. Во-вторых — чистое накопление частных торговцев, в
результате 1924/25 г. составившее около 100 млн. руб. В-третьих — привлечённые частными торговцами со
стороны частных же средств, которых
было до 150 млн. руб. на 1 октября 1925 г. Сумма в 550 млн.
руб. и приведённые её составные части являются исходной величиной, опираясь на
которую нужно определить размер частных средств в торговле в настоящее время
(конец 1926/27 хозяйственного года). Для этого нужно знать величину чистого
накопления. Под чистым накоплением я имею в виду накопление сверх всего того,
что частные торговцы должны тратить на налоги, на прочие расходы по своей
торговле, и на оплату процентами заёмных средств.
Годовая величина этого чистого накопления различными
источниками определяется различно, начиная от 32% на собственный капитал в год,
как определяет Наркомторг (точнее — 31,9%; стр. 133 сборника Наркомторга), и до
38%, как определяет Госплан (т. Струмилин; стр. 21 в «Плановом хозяйстве»,
№ 9 за 1926 г.). Остальные определения колеблются между этими
величинами. Определение Наркомторга представляется мне более осторожным. Если
принять только 32%, то на 1 октября 1927 г. будем иметь собственных
средств частных торговцев, включая чистое накопление, около 680 млн. руб.,
затем привлечённых в частную торговлю частных же средств со стороны — около
200 млн. руб. и, сверх того, частных средств в контрабанде (как указано в
разделе втором, глава о контрабанде) — до 20 млн. руб. А всего до
900 млн. руб. частных средств, за вычетом взаиморасчётов, находится
теперь, к концу 1926/27 г., в частной торговле.
Эти 900 млн. руб. — вся сумма частных средств,
обращающихся в частной торговле. Выше мы видели, что сверх того государство
финансирует её примерно на 350 млн. руб. Если не считать накопление за
1926/27 хозяйственный год и средств, вложенных в контрабанду, то всего частная
торговля вступила в текущий 1926/27 г., оперируя примерно с одним
миллиардом средств. В том числе около половины приходилось на собственные средства
(520 млн. руб. на 1 октября 1926 г.) и около половицы (550 млн.
руб.) — на кредит. В частности государство доставляло частным торговцам почти
ровно треть всех обращавшихся в их распоряжении на 1 октября 1926 г.
средств и этим обеспечивало возможность соответственной части их оборотов.
Сроки товарного (и тем более авансового) кредитования, как это установлено
разработкой Наркомторга, несмотря на их относительную краткость, таковы, что
обеспечивают часто возможность частным торговцам почти целиком вести свои
операции за счёт государственного кредита, товарного и денежного (статья
А. Сокольского, «Товарное кредитование частника» в упомянутом сборнике «Наркомторга,
стр. 123; сюда относятся, например, около, 50% товарного кредита частникам со
стороны Текстильного и Кожевенного синдикатов). Само собой, что в таких случаях
необходимо будет теперь пересмотреть в сторону уменьшения сроки товарного
кредитования частной торговли и размеры выдаваемых авансов. В тех случаях, где
обследованием Наркомторга обнаруживается деятельность частной торговли исключительно или преимущественно за счёт
государственных товарных и денежных кредитов, а не на основе частных средств,
— необходимо поставить вопрос о замене такой «работы» непосредственной
государственной и кооперативной организацией (с предоставлением этих средств
соответствующим советским органам).
Кстати сказать, материалы разработки Наркомторга показывают,
что ещё и сейчас благодаря практике наших трестов и синдикатов «преимущество
кооперации в отношении сроков кредитования часто
совершенно теряется» (стр. 121 того же сборника), и «в отношении условий
кредитования частных лиц и кооперации не
наблюдается необходимого разграничения при отпуске достаточных и
недостаточных товаров» (там же). Принимая во внимание скорость оборота,
получается «возможность частнику
извлекать большую выгоду из товарного кредита, чем кооперации» (стр. 123).
Такие результаты требуют, конечно, введения более строгого контроля и более
детальных указаний[1].
Нам необходимо установить, сколько из обращающихся в частной
торговле средств можно отнести к капиталистической
её части. Единственный серьёзный материал по этому вопросу — это разработка
Наркомторгом около двух тысяч типичных балансов, собранных по специальной
программе инструкторами-статистиками Наркомторга за 1925 г.
Все частные торговые предприятия для соответственного подсчёта
я делю на три группы. Первая группа — это оптовики и полуоптовики, что
приблизительно соответствует четвёртому и пятому разрядам по налоговому
обложению. Их всех вместе на 1 октября 1926 г. имелось 23 тыс.
чел. Вторая группа — это около 155 тыс. чел. торговцев третьего налогового
разряда (цифры по статье т. Струмилина, в № 9 «Планового хозяйства»
за 1926 г., стр. 9). Это те, которые имеют собственные магазины — не
киоски, а настоящие магазины. Они имеют обычно и наёмных служащих в этих
магазинах, занимаются иногда потихоньку и полуоптовыми операциями. Вместе
первая и вторая группа, почти 180 тыс. чел. торговцев — это и есть те,
кого можно причислить к крупной и средней торговой буржуазии[2].
В третью группу я включаю первый и второй налоговые разряды.
Это те, которые торгуют из киосков
(второй разряд) и с рук (первый
разряд), например с лотков, разносчики газет и т. п. Их на 1 октября)
1926 г. имелось около 450 тыс. чел. Их нельзя считать капиталистами;
сплошь и рядом это безработные, торгующие на улице пирожками и т. п.
впредь до приискания занятия. Отчасти, и весьма нередко, это просто нанятые
крупным частным предпринимателем разносчики, которых он заставляет выбирать
патент. Тут полное подобие с системой
распыления, какая в индустрии наблюдается в виде «домашней системы
капиталистической промышленности». И прибегают к такому «распылению торговли»
особенно часто как раз капиталистические скупщики кустарных изделий,
организаторы капиталистической домашней промышленности. В Москве, например,
можно было наблюдать в конце мая 1927 г. на самых различных улицах продажу
ручными разносчиками совершенно одинаковых кошельков с вышивкой «на добрую
память». Кошельки эти — продукт распылённой «домашней системы» капитализма,
продаваемые затем через распылённую же торговлю, организованную тем же
капиталистом, который организовал их производство.
Ручная и киоскная торговля являются, таким образом,
преимущественно или нанятой агентурой капиталистов или временным занятием
безработного и иного малоимущего человека с ничтожными оборотными средствами.
Здесь обычно нет речи о капиталистическом
накоплении самих киоскных или ручных торговцев. За вычетом того, что они
обязаны платить за проданный товар нанимающим или снабжающим их капиталистам, у
разносчиков и киосчиков, как показывают специальные обследования, остаётся лишь
на весьма скромный прожиточный минимум (обычно ниже, чем какой имеет заводской
рабочий) и на уплату налогов. Поскольку в, этой мельчайшей торговле происходит
капиталистическое накопление — оно происходит в пользу тех капиталистов, какие
нанимают или снабжают этих мельчайших торговцев. Передача им этого накопления
обеспечивается уже самими условиями найма или снабжения. Вот почему, между
прочим, этот слой мельчайших распылителей товара, эти 450 тыс. чел. вовсе
не являются страстными приверженцами капиталистической торговли. Опыт
показывает, что часто они весьма охотно готовы порвать связь со снабжающими их
капиталистами и превратиться в агентов госорганов, как только госорганы
проявляют намерение начать снабжать их. Около 200 тыс. таких мельчайших
разносчиков и киосчиков приходилось 1 октября 1926 г. на деревню и
около 250 тыс. чел. — на город (Струмилин, та же статья «О судьбах
частного капитала», стр. 11). В подавляющей части деревень (примерно в трёх
четвертях на 1 октября 1926 г.) всё ещё нет кооперативных лавок или киосков и не так мгновенно они повсюду
возникнут. Использовать для снабжения этих деревень 200 тыс. разносчиков и
киосчиков, оторвав их от частного
капиталиста и превратив фактически в подконтрольных агентов госорганов, — задача
весьма стоящая. Да и из 250 тыс. киосчиков и разносчиков в городах весьма
многие сосредоточены как раз на тех базарах и рынках, какие специально снабжают
приезжающих в город за покупками крестьян. В этом смысле они — по кругу
покупателей — по существу могут не являться конкурентами городской рабочей
кооперации (если она хоть сколько-нибудь прилично будет снабжать своих
постоянных членов, чтобы они не удирали от неё на «киоскный» рынок) и тоже
могут быть оторваны от капиталистических торговцев и превращены в агентов
госорганов по снабжению приезжающего на рынки и базары крестьянства (впредь до
развития в самих деревнях надлежащей кооперативной торговли).
Распределение обращающихся в частной торговле собственных
капиталов и прочих (заёмных) средств между торговцами крупными (пятый и четвёртый налоговые разряды, преимущественно опт
и полуопт), средними (третий
налоговый разряд, магазины) и мелкими
(второй и первый разряды — ручники и киосчики, не относящиеся к числу
капиталистов) даётся нами сначала на 1 октября 1925 г. по упомянутому
специальному обследованию около двух тысяч типичных балансов Наркомторгом СССР
(опубликовано на стр. 124–135 сборника «Частная торговля Союза ССР», М., 1927 г.,
редакция т. Залкинда). Распространением данных этих балансов на всю частную
торговлю Наркомторг получает на 1 октября 1925 г. сумму собственного
капитала всех частных торговцев в 1924/25 г., их накопления за 1924/25 г.
и сальдо привлечённых ими из частных источников заёмных средств — всего в
635 млн. руб. (стр. 134 сборника). Мы выше приняли эту, величину на то же
число в 550 млн. руб. Но, во-первых, сам Наркомторг согласен считать свой
абсолютный подсчёт (хотя и немного) преувеличенным (стр. 135), а во-вторых, нас
интересуют здесь прежде всего относительные
величины (распределения средств между тремя группами частных торговцев).
Собственные
средства торговцев, вложенные в 1924/25 г. в торговые предприятия,
распределялись по Наркомторгу (стр. 134 сборника) в частной торговле следующим
образом:
Крупные торговцы
|
33%
|
Средние торговцы
|
50%
|
Мелкие торговцы
|
17%
|
100%
|
Надо сказать, что по
сумме оборотов в то же время (по данным за второе полугодие 1924/25 г.)
частная торговля СССР делилась в то время (стр. 18 сборника Наркомторга) между
теми же группами Торговцев несколько иначе:
Крупные торговцы
|
36%
|
Средние торговцы
|
44%
|
Мелкие торговцы
|
20%
|
Это сопоставление может служить как будто указанием на то,
что часть оборотов мелких торговцев совершается на средства средних и крупных.
Что до распределения накопления, то,
по Наркомторгу (стр. 134), у разносчиков накопления вообще нет, у киосчиков оно
столь незначительно (около 3 руб. в месяц на торговца), что им можно пренебречь
(да и то оно на деле передаётся, как уже указано, более крупному владельцу,
снабжающему или организующему эти киоски). На всю остальную частную торговлю,
по сборнику Наркомторга, за 1924/25 г. приходится чистого накопления
123 млн. руб. (по той же разработке балансов — стр. 134; мы приняли
накопление в 100 млн. руб.), причём оно распределяется почти поровну между
средними (51%) и крупными (49%) торговцами.
Исходя из всех этих процентных отношений и из принятых нами
(минимальных из всех подсчётов) величин в 300 млн. руб. собственных
средств частной торговли в 1924/25 г. и в 100 млн. руб. её чистого
накопления за 1924/25 г., получаем на 1 октября 1925 г. такое
распределение всей этой суммы вместе:
Крупные торговцы
|
150 млн.
руб.
|
Средние торговцы
|
200 млн.
руб.
|
Мелкие торговцы
|
50 млн.
руб.
|
Иначе сказать, за год, как это и естественно в частной
торговле, произошла некоторая относительная концентрация (сосредоточение)
средств в крупной торговле (37 1/2%
вместо прежних 33%).
За последующие два года (за 1925/26 г. и за 1926/27 г.)
ещё усилился этот процесс концентрации
собственных средств частной торговли в руках крупных торговцев.
Иллюстрацией могут служить данные «Контрольных цифр» Госплана (стр. 374) о
росте, во-первых, оптового и, во-вторых,
остального частного посреднического
оборота в 1926/27 г. сравнительно с 1924/25 г. Согласно этим данным,
обороты частной оптовой торговли
выросли за двухлетие на восемьдесят
процентов, а обороты остальной частной торговли — только на тридцать три процента.
Продолжая то же исчисление для 1925/26 г. и для 1926/27 г.
(как известно, за эти годы не произошло ни такого понижения цен в частной
торговле, ни такого увеличения тяжести её обложения, которые понизили бы
процент накопления в ней), получим на 1 октября 1927 г. такое
ориентировочное распределение всех собственных средств частной торговли,
включая накопление 30% за 1926/27 г.:
Крупные торговцы
|
300 млн.
руб.
|
Средние торговцы
|
300 млн.
руб.
|
Мелкие торговцы
|
80 млн.
руб.
|
680 млн.
руб.
|
Рост средств некапиталистических мелких торговцев
объясняется преимущественно увеличением их числа. За два года, с сентября 1924 г.
по сентябрь 1926 г., число их возросло с 307 тыс. чел. до 450 тыс.
чел. — почти на половину (Струмилин, цит. статья, стр. 9). Доля же крупных торговцев во всех собственных
средствах частной торговли возросла ещё более — до 44%. Концентрация частного
торгового капитала в руках этой верхушки (на владельца здесь приходится теперь
в среднем около 15 тыс. руб. собственных средств в торговле) сделала,
таким образом, за последние три года довольно значительные успехи. На 1 октября
1924 г. им принадлежало 33%, через три года принадлежит 44%. В этом нет
ничего удивительного, если вспомнить приведённую справку Госплана о том,
насколько быстрее росла за последние годы частная оптовая торговля сравнительно
с остальной частной торговлей.
Таким образом, во внутреннем развитии частной торговли можно
установить тенденцию подобную той, какая в разделе о промышленности установлена
для частной промышленности. Именно, внутри частной торговли растёт относительный процент капитала и
оборотов, приходящийся на капиталистическую, особенно на
крупнокапиталистическую её часть, и уменьшается
процент, приходящийся на долю некапиталистического
частного хозяйства.
Забегая вперёд, можно тут же указать, что одинаковым оказывается
и второй итог. Как доля частной промышленности
в целом отступает в общем индустриальном валовом производстве страны пред
долей государственной промышленности, так и доля частной торговли в целом в общем товарообороте страны отступает
перед долей государства и кооперации. В обеих областях хозяйства, в
промышленности и в торговле, перед нами одинаковая картина, как в условиях нэпа
появляются капиталистические ростки в рамках отступающего в целом перед
социализмом частного хозяйства. Мы будем ещё говорить в разделе об эволюции
частного капитала, чем отличается это
появление новых капиталистических ростков внутри частного хозяйства в советских
условиях от роста капитализма в частном же хозяйстве в условиях буржуазной
диктатуры и в чём заключается шаткость и нежизненность основы для развития этих
ростков у нас.
Мы видели распределение по группам 680 млн. руб.
собственных средств (с накоплением) во внутренней торговле частных торговцев к
концу 1926/27 хозяйственного года. Далее идут 20 млн. руб., занятых в контрабандном
обороте, и 200 млн. руб., привлечённых в частную торговлю в порядке
кредита (сальдо) от некоторых частных владельцев. Контрабандный капитал без
риска можно почти целиком присчитать к капиталистической части торговли.
Совершенно ясно, что ни московские киосчики, ни уличные разносчики не могут за
свой счёт организовать контрабандное получение из-за границы крупных партий
вязаных вещей, ценной мануфактуры высших сортов и т. п. Распределение
сальдо привлечённых от других частных владельцев средств (200 млн. руб.),
за отсутствием каких-либо сведений, приходится просто принять пропорциональным
распределению между группами их собственных средств. Больше можно сказать о
распределении государственных
товарных и денежных кредитов (примерно на 350 млн. руб.).
Во-первых, промышленный товарный
кредит (почти на 200 млн. руб., как приведено выше, включая
кооперативный) надо отнести целиком на долю оптовых
и полуоптовых торговцев. Тресты и синдикаты почти не вели до настоящего
времени непосредственной торговли с частным розничником.
А если когда, в виде исключения, вели, то не оказывали ему сколько-нибудь серьёзного
товарного кредита. Мероприятия
подобного рода только ещё разрабатываются для будущего и ищутся для них
подходящие формы.
То же примерно можно сказать и о снабжении авансами скупщиков-контрагентов по
поставке сельскохозяйственного сырья для промышленности и для экспорта, о
снабжении авансами частных лесозаготовителей и подрядчиков по строительству (в
общем около 100 млн. руб.). Речь тут идёт, очевидно, не о мелких
розничниках, а о предпринимателях-подрядчиках, скупщиках и т. п. Для
заготовки некоторых видов сырья привлекаются и сравнительно мелкие частные
прасолы, но эту «мелкость» надо понимать весьма относительно. Если такой мелкий
прасол заготовит за год хотя бы сотню голов рогатого скота на мясо — это
составляет уже не менее 10 тыс. руб. О соответствующих авансах (или
товарном кредите) от госорганов ни одному мелкому торговцу в нашем смысле слова
(ручнику-разносчику и киосковому) и не снится.
Наконец последняя часть государственных средств — около
50 млн. руб. денежного кредита —
попадает отнюдь не к мелкоте, как показывают приведённые во втором разделе
итоги обследований обществ взаимного кредита и справки о кредитовании частных
лиц советскими кредитными учреждениями. Таким образом, если все заёмные средства (и советские и от
частных лиц) распределить между двумя группами частных торговцев — некапиталистическими
(450 тыс. чел.) и капиталистическими (почти 180 тыс. чел.), то на
первых придётся немногим более 20 млн. руб., а на вторых — до 530 млн.
руб. Вместе же со своими средствами (и накоплением за 1926/27 г.), включая
контрабанду, всего находится в распоряжении частной торговли в круглых цифрах:
Некапиталистическая часть
|
100 млн.
руб.
|
Капиталистическая часть
|
1 150 млн.
руб.
|
Таким образом, в буржуазной торговле в настоящее время
увязан капитал свыше миллиарда рублей червонных, лишь на несколько большую половину являющийся собственностью самих
торговцев. Примерно 600 млн. руб. в том числе находится в обороте
приблизительно у 23 тыс. чел. крупных (по нашему масштабу) торговых капиталистов,
в среднем около 25 тыс. руб. на торговца. С такими средствами при быстрой
оборачиваемости можно сделать за год довольно значительный оборот. Тем более,
что (как увидим в шестом разделе) им же принадлежит и большая часть частного
кредитного капитала в стране вообще.
По отношению ко всем занятым в торговле средствам страны
обращающийся в буржуазной торговле капитал составляет сейчас довольно скромную
величину, недостигающую и 20%. Это
означает, что доля его во всех торговых средствах
страны уменьшилась за два последние года довольно существенно. Ибо, по расчёту
т. Дволайцкого (по данным Наркомторга), доля его на 1 октября 1925 г.
была значительно выше — 23% (стр. 136 сборника «На путях социалистического
строительства», статья т. Двойлайцкого «Частный капитал в торговле»). При этом
остальные (советские) средства, увязанные в торговле, составляли тогда 4 024 млн.
руб., в том числе на государство приходилось 1 938 млн. руб. и на
кооперацию 2 086 млн. руб., из которых, кстати сказать, её собственных
было в то время лишь 96 млн. руб. (та же статья, стр. 135). Из всего
кооперативного оборота, между прочим, приходится на потребительскую кооперацию около 70%, на сельскохозяйственную около
20% и на промысловую около 10%.
Уменьшение доли обращающегося в буржуазной торговле капитала
во всех увязанных в торговлю средствах страны[3]
объясняется крупными дополнительными вложениями средств в эти годы в
государственную и особенно в кооперативную торговлю. Если к этому присоединятся
ещё процесс постепенного высвобождения государством своих крупных средств,
предоставленных сейчас в кредитном порядке буржуазной торговле (около 350 млн.
руб.), и передача этих средств кооперации для замещения ею собою буржуазного
торговца, то роль буржуазного торгового капитала в товарообороте страны станет
значительно более скромной. Между тем сейчас создаются уже условия для такого
постепенного изъятия с передачей кооперативным органам. Основное условие — такое
расширение кооперативной сети заготовительной
(сельскохозяйственная и промысловая кооперация) и товарораспределительной (потребительская и для стройматериалов и
дров жилищная кооперация) и такое накопление ею опыта, чтобы кооперация была в силах организационно справиться с задачей заместить соответственную часть капиталистической торговли, получив
для этого от государства средства, предоставлявшиеся в этой части
капиталистическим торговцам. Как раз текущий 1927 г. является в этом
отношении для кооперации хорошей подготовкой, ибо он посвящён всесторонней
проверке её товаропроводящей сети, упрощению, удешевлению и увеличению
целесообразности её построения. Одновременно теперь ставится кооперации и
задача развития тех заготовок, в каких она мало участвовала (мясо, овощи), и
принимаются и подготовляются вообще меры для более широкой поддержки
сельскохозяйственной и промысловой кооперации и для развития их сети. Всё это
облегчит для государства возможность постепенно перевести в кооперацию свои
крупные кредитные средства, вложенные сейчас в частную торговлю, и уничтожить
таким образом соответственную зависимость от эксплуататоров рабочего и вообще
трудящегося населения.
[1]
В качестве образца привожу несколько примеров практики 1927 г. из одного только номера «Экономической
Жизни» (от 9 июня 1927 г. — ст. т. Кронгауза «Искривление
торговли в оптовом звене»):
«Зиновьевский госзавод «Красная Звезда» покупает
поводки для молотилок одновременно у
Промсоюза и у частника. Партии одинаковые (по 10 штук), качество одно и то же,
но частник получает по копейке на
штуку дороже.
Нижегородский пивной трест всё время заготавливал
пивную смолку по 24 руб. за пуд, а вдруг (сделка № 11541) начинает платить
частнику по 40 руб.
Кармин-накарат имеется в Ростове у госорганизации
Химторг и отпускается по 31 р. 50 к. за килограмм. Это не мешает,
однако, Таганрогскому ЦРК («Рабочее крыло») закупать товар обязательно в Москве,
обязательно у частного т‑ва и обязательно по 55 руб. за килограмм.
Нижегородский Коммунтрест вместе со справками об
отсутствии в московских госорганах газовой арматуры и др. товаров представляет
на регистрацию сделку на покупку этих товаров у частной московской фирмы; но уже при самом поверхностном анализе
операции оказывается, что большая часть купленных предметов имеется у нижегородского Загметалла.
Завод «Красное Сормово», располагая вполне сходными
предложениями государственных и кооперативных организаций, предпочитает взять
большую партию дров (на 82 тыс. руб.) у частной фирмы по ценам, превышающим государственные и
кооперативные.
ЛСПО с середины апреля отпускает солёные огурцы
первичным кооперативам по цене 29 р. 75 к. за тысячу в кредит на 45
дней, но кооператив «Васильеостровец» (несмотря на однородное качество товара)
покупает огурцы у частной фирмы по
31 р. за тысячу, рассчитываясь наличными.
Случаются и совершеннейшие курьёзы.
«Обойно-бумажный трест (в Ленинграде), получая
картузную фабрику от прежнего арендатора-частника, приобретает у последнего в
числе инвентаря: вёдра, лампочки, часы стенные, часы карманные, чайники и
т. п., а всего на 2 465 р. 43 к., причём процент
изношенности даже по спецификации арендатора достигает 40–75%».
«Казанский металлотрест продаёт двум торговцам свыше 2 000
килограммов медных труб для перепродажи, причём перепродажи заранее известной,
ибо в сделке ясно оговорено, что векселя выдаются заводом «Смычка»
зиновьевского местхоза» и бланкируются покупателями-частниками».
[2]
Если не считать бесплатных патентов
(выдаваемых инвалидным объединениям и
т. п., но засчитываемым нашей статистикой в «частные»), то всего имеется
действительных частных торговых
патентов указанных разрядов несколько менее 170 тысяч. Однако, если
прибавить к ним частные промышленные
патенты соответственных разрядов (всего около 10 тысяч от третьего разряда и
выше), то получится в общем почти 180 тысяч буржуазных торгово-промышленных
патентов (от третьего налогового разряда и выше).
[3]
В приведённых подсчётах не приняты во внимание средства, увязанные во
внутридеревенский междукрестьянский оборот.
Комментариев нет:
Отправить комментарий