Троцкий вступает в
партию как «небольшевик» (В. И. Ленин).
В 1917 году, во второй половине лета, т. Троцкий
вступил в партию большевиков. Из записей, которые делал т. Ленин в мае
1917 г. на одном из заседаний, где обсуждался вопрос о вступлении той
группы, к которой принадлежал в то время т. Троцкий, группы межрайонцев, в
партию большевиков, видно, что т. Троцкий высказывался в том смысле, что
он не большевик.
В 4‑ом Ленинском сборнике (ГИЗ, 1925 г.) имеется
следующая запись Вл. Ильича:
«Троцкий (взявший слово вне
очереди, тотчас после меня...): «С резолюциями я согласен целиком, — но, вместе
с тем, я согласен постольку, поскольку
русский большевизм интернационализировался.
Большевики разбольшевичились — и
я называться большевиком не могу.
В основу ценза можно (и должно) положить их резолюции.
Но признания большевизма
требовать от нас нельзя»» (стр. 303).
Ясно, кажется. И, как говорится, не требует комментариев.
О том, как понимали межрайонцы вступление в партию в то
время, рассказывает т. Мельничанский в статье «Группа Троцкого»
(межрайонцы и другие), напечатанной в сборнике «За ленинизм» (ГИЗ, 1925 г.,
стр. 428–432). Тов. Мельничанский рассказывает, что в первых числах мая
состоялась конференция «межрайонки», на которой Владимир Ильич выступил
«с горячим призывом немедленно
объединиться с большевиками, указывая на отсутствие разногласий и необходимость
усиления кадров борцов и проч.; сейчас же после него выступил т. Троцкий,
который подтвердил отсутствие разногласий и также призывал к немедленному
объединению. После них выступили Юренев и какой-то рабочий с возражением против
немедленного объединения. Их предложение сводилось к тому, чтобы созвать
всероссийские съезды «межрайонцев» и большевиков и объединиться на равных
началах, чтобы не дать себя подавить «ленинским режимом» в партии, чтобы иметь
внутри объединённой партии сплочённое ядро. На конференции вообще вся атмосфера
была начинена большой опасливостью «режима Ильича».
На следующее утро, — рассказывает
т. Мельничанский, — т. Троцкий выступил с речью, которая многих, не искушённых
в политике, поразила. Речь сводилась к следующему, — он отказался от вчерашнего
предложения и заявил: правда, у меня нет разногласий, но если партийные рабочие
не являются сторонниками форсирования объединения, то незачем нам, партийным
литераторам, это форсировать; нам, действительно, нужно подождать съезда и,
чтобы не раствориться, — объединиться на равных началах».
После этого т. Мельничанский решил, не дожидаясь, когда
«межрайонцы» будут вступать «на равных началах в партию большевиков»,
приступить к совместной с большевиками работе. Когда т. Троцкий встретил
его в кулуарах I съезда Советов, он стал упрекать его за поспешное сближение
с большевиками.
«Тов. Троцкий меня отвёл в
сторону и упрекнул, что я «поторопился» связаться с ЦК и что я был неосторожен
в своём письме. Вы, — говорил он мне, — не знаете «режима Ильича». Ильич не
терпит инакомыслящих. — Когда я ему ответил, что никакого режима я не чувствую,
что несмотря на то, что меня многие не знают, мне дают полную самостоятельность
работать, — лишь бы успеть большую работу сделать, — я опять услыхал в ответ о
режиме Ильича, о том, что необходимо объединиться только на совместном съезде
большевиков и межрайонцев, что надо войти компактной группой и сохранить её
внутри партии, чтобы не дать себя растворить, что надо настаивать на вводе
большего количества межрайонцев в ЦК, что он видит подозрительный симптом в
факте отказа Ильича ввести в ЦК двух межрайонцев и пр.».
Эти указания т. Мельничанского крайне полезны,
во-первых, в виду того, что т. Троцкий пытается дать иное объяснение,
почему он сразу не вступил, по приезде из Америки, в партию большевиков,
во-вторых — потому, что эта линия, стремление сохранить внутри партии группу
троцкистов, проходит через всю историю нашей внутрипартийной борьбы, со времени
вступления т. Троцкого в партию большевиков, с лета 1917 г.
В 1917 г. т. Троцкий, вступая в партию
большевиков, говорил о «режиме Ильича», о том, что Ильич не терпит
инакомыслящих. Мы эти разговоры услышим через несколько лет относительно других
вождей ВКП(б), которых история и воля нашей партии поставили во главе её. Не
надо было бы и об этом упоминать, если бы не было попытки и дальше толковать
партию, как сумму договаривающихся между собой групп и течений, которые в той
или иной степени равноправны, если бы не было попытки возродить эти
небольшевистские принципы организации партии, в которой законными оттенками
были бы самые разнообразные течения.
Незачем умалять революционных заслуг т. Троцкого в 1917
году. Несмотря на все разногласия, какие были у нас и существуют с т. Троцким,
мы не отрицаем этих революционных заслуг. Ведь самая большая заслуга т. Троцкого была в том, что он в то время
умел выполнять директивы ЦК партии большевиков, умел им подчиняться. Но с
тех пор, со времени первой победы Октябрьской революции, т. Троцкий почти
перманентно пребывает в оппозиции.
Троцкизм против
ленинизма в 1918 году.
В 1918 году т. Троцкий — против т. Ленина, против
подписания Брестского мира. Его позиция — «ни мира не подписывать, ни войны не
вести» — дорого обошлась рабочему классу нашей страны. Его ошибка в этом
вопросе ни в какой степени не меньше ошибки левых коммунистов, которые также
были противниками подписания Брестского мира. Тов. Троцкий имел в то время на
своей стороне очень значительную часть партии. Нельзя думать так, как это
кажется иным, что при Ленине т. Троцкий не посмел бы выступить в
оппозиции. 9/22 января 1918 года, когда в ЦК голосовалась окончательная
резолюция относительно заключения Брестского мира, прошла промежуточная
резолюция т. Троцкого, которого тогда поддержали тт. Бухарин и
Урицкий. И в этой резолюции говорилось: войны не вести, переговоры с Германией
затягивать. Эта оттяжка нам дорого стоила. 17 февраля (2 марта) 1918 года
мирные переговоры в Брест-Литовске были прерваны. Тов. Троцкий, будучи
председателем русской делегации, заявил, что советское правительство не
подпишет несправедливого мира, но в то же самое время не будет вести войны.
Троцкизм против
ленинизма в 1920–1921 гг.
В 1920–1921 гг. т. Троцкий опять в оппозиции, на
этот раз в другой области. Тов. Троцкий имеет на своей стороне несколько членов
Центрального Комитета. Партия разделяется, партия приходит к «системе двух и трёх
комнат». В одной комнате заседают ленинцы, в другой — троцкисты, в третьей — рабочая
оппозиция. Когда сейчас люди, недовольные «режимом в партии», безапелляционно и
голословно заявляют, что при Ленине бы этого не было, они забывают это
состояние нашей партии в 1920–1921 гг., когда, кроме этих трёх групп, у
нас существовали ещё: группа демократического централизма (Осинский, Сапронов и
другие), существовала группа московской рабочей оппозиции (Игнатов, Корзинов и
другие) и существовал целый ряд «групп и группочек, оттенков и оттеночков»,
которые раздробляли нашу партию перед лицом наступавшей мелкобуржуазной стихии.
Они забывают, что при жизни Ленина создалась такая группа, как «Рабочая Правда»
и «Рабочая группа» Мясникова. Нет, эти люди не стеснялись и при жизни Ленина
раскалывать партию, и при жизни Ленина партию иногда «трепала лихорадка» от
фракционных выступлений различных оппозиционных групп.
На этот раз т. Троцкий предлагал так завинтить
профсоюзы, что это, конечно, оттолкнуло бы от партии и профсоюзов рабочие
массы.
«Новый курс» тов.
Троцкого. Дискуссия 1923 г.
В 1923 году т. Троцкий выступает с «Новым курсом», и
тотчас же выступление т. Троцкого оживило все оппозиционные группировки в
нашей партии. Мы имели декларацию, подписанную 46 товарищами, в которой
говорилось, что Центральный Комитет ведёт гибельную политику, что эта политика
ставит партию и страну на край гибели. Оппозиция тогда выступила особенно
сильно в Москве, стараясь отвоевать эту крепость нашей партии. В резолюции «об
итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии», принятой на XIII
конференции ВКП(б) всеми голосами против 3, мы читаем:
«С момента появления фракционного
манифеста т. Троцкого борьба обостряется ещё больше. «Оппозиция» поднимает
в Москве, в особенности в военных ячейках и в ячейках вузов, небывалую ещё в
истории нашей партии кампанию против ЦК, сея недоверие к Центральному Комитету
партии. По всей России «оппозицией» рассылаются её представители. Борьба
принимает неслыханно острые формы. Ядром «оппозиции» выступают члены бывшей
группы «демократического централизма», боровшиеся против линии партии в течение
ряда лет. К этому ядру присоединяются несколько бывших членов ЦК, не
переизбранных на V съезде РКП, по предложению т. Ленина (Преображенский,
Смирнов, Серебряков). Весь этот оппозиционный блок возглавляется т. Троцким
и поэтому на первых порах получает некоторый авторитет». (Протоколы XIII
конференции РКП(б), стр. 199–200).
В чём же тогда оппозиция расходилась с Центральным Комитетом
нашей партии и со всей партией? В той же резолюции указаны важнейшие пункты
разногласий громадного большинства нашей партии с оппозицией; сводятся они к
следующим шести пунктам:
«1) «Оппозиция», возглавляемая т. Троцким,
выступила с лозунгом ломки партаппарата и попыталась перенести центр тяжести
борьбы против бюрократизма в госаппарате на «бюрократизм» в аппарате партии.
Такая огульная критика и попытка прямого дискредитирования партийного аппарата
объективно не могут привести ни к чему другому, как к эмансипации
государственного аппарата от влияния на него со стороны партии, к отрыву
государственных органов от партии. Тенденция к отрыву органов государства от
влияния партии появилась у т. Троцкого ещё перед XII съездом РКП. В
настоящей дискуссии эта тенденция приняла лишь другую форму.
2) «Оппозиция» попыталась
противопоставить партийный молодняк основным кадрам партии и её Центральному
Комитету. Вместо того, чтобы учить молодёжь тому, что партия наша должна
равняться по её основному пролетарскому ядру, по рабочим-коммунистам,
работающим у станка, «оппозиция», возглавляемая т. Троцким, стала
доказывать, что «барометром» для партии является учащаяся молодёжь.
3) Тов. Троцкий выступил с неопределёнными
намёками на перерождение основных кадров нашей партии и тем самым попытался
подорвать авторитет Центрального Комитета, который между съездами является
единственным представителем всей партии. Тов. Троцкий не только попытался
противопоставить себя всему остальному Центральному Комитету, но и допустил
такие обвинения, которые не могли не вызвать беспокойство в широких кругах
рабочего класса и бурный протест в рядах всей партии.
4) В вопросах экономики «оппозиция»
проявила наибольшее банкротство, не сумев абсолютно ничем подкрепить свои
обвинения против ЦК партии и не попытавшись даже противопоставить политике
партии сколько-нибудь систематические предложения по вопросам хозяйства.
В критике хозяйственной политики
партии у «оппозиции» наметились два оттенка. Одна часть «оппозиции» отдаёт
обильную дань «левой» фразе против нэпа вообще, делая такие заявления, которые
имели бы какой-либо смысл лишь в том случае, если бы эти товарищи предлагали
отказаться от нэпа и вернуться к военному коммунизму. Другая, гораздо более
влиятельная часть «оппозиции», напротив, упрекает ЦК в том, что он недостаточно
идёт навстречу иностранному капиталу, делает недостаточно уступок
империалистским державам и т. д. Эта часть «оппозиции» (Радек) выступила с
прямыми предложениями пересмотреть те условия, которые партия наметила в связи
с Генуэзской конференцией, и пойти на большие экономические уступки
международному империализму, в целях усиления деловых сношений с иностранным
капиталом. Партия без всяких колебаний отклоняет обе эти ошибки.
5) «Оппозиция» во всех своих
оттенках обнаружила совершенно небольшевистские взгляды на значение партийной
дисциплины. Выступления целого ряда представителей «оппозиции» представляют
собою вопиющее нарушение партийной дисциплины и напоминают те времена, когда т. Ленину
приходилось бороться против «интеллигентского анархизма» в организационных
вопросах и защищать основы пролетарской дисциплины в партии.
6) «Оппозиция» явно нарушила
постановление X съезда РКП, запрещающее образование фракций внутри партии.
Большевистский взгляд на партию, как на монолитное целое, «оппозиция» заменяет
взглядом на партию, как на сумму всевозможных течений и фракций. Эти течения,
фракции и группировки, согласно «новым» взглядам «оппозиции», должны быть
равноправны в партии, а ЦК партии должен являться не столько руководителем
партии, сколько простым регистратором и посредником между течениями и
группировками. Такой взгляд на партию не имеет ничего общего с ленинизмом.
Фракционная работа «оппозиции» не могла не стать угрозой единству государственного
аппарата. Фракционные выступления «оппозиции» оживили надежды всех врагов
партии, в том числе западноевропейской буржуазии, на раскол в рядах РКП. Эти
фракционные выступления вновь поставили перед партией со всей остротой вопрос о
том, может ли РКП, стоящая у власти, допустить образование фракционных
группировок внутри партии». (XIII партконференция, стр. 200–201).
XIII съезд ВКП(б) целиком и полностью подтверждает резолюции
XIII всесоюзной партийной конференции о партийном строительстве, об итогах дискуссии
и о мелкобуржуазном уклоне, постановляя приобщить эти резолюции к
постановлениям XIII съезда ВКП(б). Съезд выразил полное одобрение Центральному
Комитету партии за «твёрдость и
большевистскую непримиримость, проявленную Центральным Комитетом во время
дискуссии в защиту основ ленинизма против мелкобуржуазных уклонов».
Вопрос этот стоял и на V конгрессе Коминтерна. Доклад
об этом делал т. Зиновьев, и V конгресс Коминтерна, по докладу т. Зиновьева
и по его предложению, целиком одобрил и принял для всех коммунистических партий
эту оценку троцкизма, как мелкобуржуазного уклона в нашей партии.
«Уроки Октября».
Дискуссия 1924 г.
В 1924 году т. Троцкий выступает вновь, на этот раз с «Уроками
Октября». Это произведение пера и ума т. Троцкого является карикатурой на
историю Октября. Оно является попыткой показать, что не Троцкий пришёл к
ленинизму, а партия, вместе с Лениным, пришли к троцкизму. Об этом очень
красноречиво писали тт. Зиновьев, Каменев, Крупская, Сокольников, Сафаров,
Евдокимов, Залуцкий и другие из сегодняшней оппозиции. Какая цель была у т. Троцкого
— выпустить такое произведение, извращающее все перспективы Октябрьской
революции?
«Взять реванш за те 12 лет, когда
Ленин доказывал всю неверность политики Троцкого, показать, что революция подтвердила
его (Троцкого) теорию, и этим подменом большевизма троцкизмом отравить головы
будущих руководителей партии, сидящих в коммунистических университетах,
совпартшколах, рабфаках, вузах и т. д. — вот цель последнего выступления
Троцкого, цель его книги «1917». Мы этого позволить не можем. Мы должны
поставить вопрос ясно: или мы учим Ленину и ленинизму, или нам нужно свернуть
знамя и выставить в качестве идеолога большевистской партии в самый критический
момент революции Троцкого. Тут нужно выбирать. Тут кокетничанием, умалчиванием,
фразами, что мартовская революция «ликвидировала разногласия» и «я пришёл к
Ленину с боями», — ничего не поделаешь». (Л. Б. Каменев. «Партия и
троцкизм», стр. 39).
Тов. Зиновьев в брошюре «Большевизм или троцкизм» заявляет:
«Последнее выступление т. Троцкого
(«Уроки Октября») есть не что иное, как уже довольно
открытая попытка ревизии — или даже прямой ликвидации — основ ленинизма. Пройдёт
самое короткое время, и это будет ясно всей нашей партии и всему
Интернационалу. «Новое» в этой попытке заключается в том, что из «стратегических»
соображений ревизию пытаются проделать именем Ленина... Однако, эта стратегия
не поможет. Она уже разгадана ленинской партией. Не пройдёт и несколько недель, и все воробушки на крышах будут чирикать
по поводу провала этой замечательной стратегии. Тов. Троцкий не учёл
малого, что партия-то у нас ленинская и что она выросла уж настолько, что
умеет, представьте себе, отличать ленинизм от троцкизма. Покушение т. Троцкого
есть покушение с негодными средствами.
Никому не удастся ни ликвидировать основ ленинизма, ни произвести даже
частичную ревизию принципов ленинизма, ни даже добиться того, чтобы троцкизм
признан был «законным оттенком» внутри ленинизма. Никому не удастся убедить
партию в том, что нам нужен теперь некий «синтез» между ленинизмом и
троцкизмом. Троцкизм в такой же мере годится быть составной частью ленинизма,
как ложка дёгтя «составной частью» бочки мёда». (Г. Зиновьев. «Большевизм
или троцкизм», стр. 13–14).
Ясно? Яснее быть не может. «Пройдёт самое короткое время, и
это будет ясно всей нашей партии и всему Интернационалу». «Все воробушки на
крышах будут чирикать об этом». О чём же чирикают теперь воробушки? Не о том
ли, что провалилась «замечательная стратегия» тт. Зиновьева и Каменева? А «замечательная
стратегия» т. Троцкого по отношению к тт. Зиновьеву и Каменеву не
провалилась. Тов. Троцкий остался троцкистом, тт. Зиновьев и Каменев...
тоже стали троцкистами. Как это случилось, мы об этом скажем несколько позднее.
Но, может-быть, только т. Каменев и тов. Зиновьев,
очень задетые т. Троцким, как «капитулянты» Октября, так характеризовали
позицию т. Троцкого, как позицию ревизиониста? Нет, оказывается. И т. Крупская
заявляет:
«Т. Троцкий неправильно
подходит к изучению Октября. От неправильной оценки Октября один шаг к
неправильной оценке действительности, к неправильному подходу к целому ряду
явлений самого актуального значения. От неправильной оценки действительности
один шаг к неправильным решениям и действиям. Это понимает всякий»... «Но
завоевания Октября ещё не доведены до конца, надо упорно работать над
осуществлением задач, Октябрём выдвинутых. Тут было бы опасно, было бы гибельно
сворачивать с проверенного историей пути ленинизма. И когда такой товарищ, как
Троцкий, вступает, может-быть даже бессознательно, на путь ревизии ленинизма, —
партия должна сказать своё слово». (Сборник «За ленинизм», стр. 155–156).
Мы не спорим против того, что т. Троцкий, может-быть,
бессознательно вступил на путь ревизии ленинизма, но разве от этого партии
легче, — сознательно или бессознательно т. Троцкий производил ревизию
ленинизма? И в том и в другом случае это опасно для партии; и в том и в другом
случае партия не может допускать ревизии ленинизма, которую, как это удостоверяют
такие авторитетные товарищи, как т. Крупская, т. Каменев и т. Зиновьев,
совершал т. Троцкий.
«Новая оппозиция»
атакует и шельмует т. Троцкого накануне XIV съезда.
Тов. Троцкий не прекратил борьбы и после 1924 года. Он
молчал на XIV съезде партии, когда выступила новая оппозиция, которая нас,
большинство партии, обвиняла ещё в 1925 году в том, что мы «полутроцкисты». А
партия ждала его слова, партия ждала, что он скажет. Тов. Троцкий ничего не
сказал, он обдумывал план своей «стратегии». Эта стратегия встретилась со
стратегией новой оппозиции, которая шла по тому же руслу — по руслу объединённого
нападения всех оппозиционных групп на ленинский Центральный Комитет, на подавляющее
большинство партии.
Мы вынуждены были привести этот краткий обзор
взаимоотношений т. Троцкого и нашей партии за все эти годы потому, что мы
имеем совершенно определённые выступления т. Троцкого, которые показывают,
что и после 1917 г. у т. Троцкого осталось многое, что разделяло его
с нашей партией.
Итак, что же мы имеем в линии троцкизма по отношению к нашей
партии после 1917 года? Тов. Троцкий пытается нас поправить в 1918 году во
время Бреста. Он и здесь не учитывает роли крестьянства, настроения
крестьянства. На VII съезде партии т. Ленин указывал, что эта политика т. Троцкого
ведёт к поражению революции. Когда эпоха военного коммунизма подходила к концу,
т. Троцкий выступил с предложениями, которые означали такое увлечение
администрированием, управленчеством, которое могло бы привести к очень опасным
последствиям. И здесь в скрытой форме было также обойдено крестьянство. В 1923
году — новое выступление т. Троцкого, которое возрождает меньшевистское
понятие о строении партии, как о сумме групп и течений, и которое представляет
собой дискредитирование руководящих кадров в партии и попытку опереться на
вузовские ячейки.
Убийственную характеристику дали представители новой
оппозиции т. Троцкому на основании всех тех уроков, которые получила
партия от т. Троцкого за все эти годы.
«Если Ленин — классический тип
пролетарского революционера, то Троцкий — «классический» тип интеллигентского революционера... — писал
т. Зиновьев. — Этот интеллигентский революционер имеет, разумеется,
сильные черты, умеет иногда слиться с
пролетарской массой (когда дело идёт на большой подъём), но то, что составляет
сердцевину его политической деятельности, есть именно интеллигентская
революционность. Это — герой революции, написанной по Суханову; недаром этот «сладенький»
интеллигент «лево»-меньшевистского толка в своей многотомной «Истории» 40‑вёдерными
бочками льёт воду именно на мельницу троцкизма». (Г. Зиновьев. «Большевизм
или троцкизм», стр. 16).
Не менее убийственна характеристика, которую даёт т. Каменев:
«Когда партия здорова, когда всё идёт
хорошо, т. Троцкий выполняет спокойно ту работу, которая ему поручается.
Но как только партия натыкается на какие-нибудь затруднения, как только партии
нужно повернуть руль, как только т. Троцкий попытается парадировать перед
партией в роли спасителя и поучителя, он всегда указывает неправильный путь,
потому что в основных вопросах он не усвоил большевизма, в основных вопросах
оставался на точке зрения противопоставления троцкизма большевизму. Именно
поэтому и Ленину и партии всякий раз приходилось давать решительный отпор
попыткам т. Троцкого поправить партию.
Партия знала, и на опыте всё
более и более убеждалась, что поступить по Троцкому — значит — подменить
большевизм троцкизмом, что во всяком его предложении более или менее широкого
характера, касающемся основных вопросов пролетарской диктатуры, сказывается та
основная фальшь, что он вошёл в партию с убеждением, что прав-то оказался он,
что «целиком оправдалась его», а не ленинская оценка основных сил революции,
что он должен ленинскую партию «подправить»». (Л. Б. Каменев. «Партия
и троцкизм», стр. 51–52).
Ещё более убийственна характеристика т. Г. Сокольникова.
Тов. Сокольников правильно отмечал как-то, что поистине напрасно т. Троцкий
поддаётся «неведомой силе», которая вновь и вновь влечёт его к «грустным
берегам» дискуссионных потоков. (Сборник «За ленинизм». Г. Сокольников. «Как
подходить к истории Октября», стр. 167).
«Из этих построений т. Троцкого
вывод один, — тот, который он сделал перед Брестом, — вопрос о том, как нам
погибнуть. Другого вывода нет. Мы, при следовании за т. Троцким, осуждены
или на гибель или на какие-нибудь отчаянные попытки для того, чтобы вырваться
каким-нибудь сверхъестественным путём из того кольца, в котором оказываемся сжатыми.
Но в том-то и дело, что всё это кольцо ошибочно построено т. Троцким,
рассуждающим не по-большевистски. В оценке международного положения т. Троцкий
оказывается на одной скамье с социал-соглашателем Гильфердингом, так же как в
оценке роли крестьянства нашей страны он оказывается солидарным с меньшевиками».
(Сборник «За ленинизм». Г. Сокольников. «Теория т. Троцкого и
практика нашей революции», стр. 283).
И, наконец, не лишне будет привести характеристику одного из
историков нашей партии, который писал:
«Я считаю не только полезным, но
и крайне необходимым, в интересах молодого поколения нашей партии, дать краткую
историческую характеристику того хронического «уклона», который вот уже в
течение нескольких лет, периодически повторяясь, потрясает нашу партию, возглавляя всё то, что есть в ней нездорового и
неустойчивого. Троцкистский «уклон», о котором здесь идёт речь, собственно
говоря, было бы не совсем правильным назвать «течением» в нашей партии, так как
под «течением» мы всегда подразумеваем нечто более или менее устойчивое,
систематическое, относительно принципиальное и т. д. Словом, в каждом
политическом течении всегда бывает какая-либо определённая основная задача или
идея, вокруг которой группируются единомышленники. В данном случае этого нет:
группировка имеется, но у этой группировки нет целей и ясно формулированных за
дач. Налицо имеется только одна политическая фигура — личность т. Троцкого,
которая от времени до времени (во времена партийных кризисов) совершенно
неожиданно вступает в конфликт с основным руководящим ядром нашей партии,
сплошь и рядом по самому неожиданному поводу или случайному вопросу, не
имеющему существенного значения. Вокруг этой фигуры группируются такие же
одиночки с подобного же рода настроениями, не чувствующие рабочих масс, на
которые опирается наша партия в своей повседневной борьбе. К этой же
группировке примыкают одиночки-учащиеся, выходцы из мелкобуржуазной среды,
принося с собой самые разнообразные настроения недовольства, сплошь и рядом не
могущие уложиться в идеологические рамки нашей партии. Поэтому было бы
правильнее характеризовать это «течение», как политический импрессионизм, т. е.
политику личного настроения, момента; эта характерная особенность свойственна
мелкобуржуазной беспочвенной интеллигенции, не связанной с рабочими массами, не
чувствующей жизни этой массы, не знающей, что ей «грядущий день готовит», и
живущей моментами, настроениями, переходя от пессимизма к немотивированному
оптимизму, от паники и упадка к фантастическому восторгу и самоуверенности и т. д.
Что эти характерные
интеллигентские черты имеются в наличии у тт. троцкистов, в этом мог
неоднократно убедиться всякий член партии, хотя бы сколько-нибудь знакомый с
историей нашей внутрипартийной борьбы. Что политика по настроению не может быть
политикой рабочего класса, это также для каждого очевидно. И лица, отражающие
эту политику настроения, — как бы они ни были талантливы и полезны в других
областях, — не могут претендовать на то, чтобы вести за собой партию рабочего
класса». (С. Канатчиков. «История одного уклона». Предисловие, стр. 3–4).
Все эти люди, которые так шельмовали т. Троцкого,
сегодня выступают вместе с ним, давая друг другу взаимную амнистию за свои
прошлые ошибки, выступают вместе против ленинского Центрального Комитета,
против его большинства.
Есть ли у них хоть малейшее уважение к своему вчерашнему
дню, когда они клялись, что это-то и есть 100%‑ый ленинизм, — как они тогда
писали?!
Комментариев нет:
Отправить комментарий