Новая оппозиция
сколачивает себе сторонников «непримиримой» борьбою против тов. Троцкого,
троцкистов и «полутроцкистов».
Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить, как возникла
новая оппозиция. Разногласия между тт. Зиновьевым, Каменевым и их
сторонниками — с одной стороны, и большинством Центрального Комитета — с
другой, были по разным поводам всё время. Однако, эти разногласия изживались
внутри Центрального Комитета. И Центральный Комитет и Центральная Контрольная
Комиссия принимали все меры к тому, чтобы изжить эти разногласия товарищеским
обсуждением внутри Центрального Комитета, потому что мы все знаем, как
болезненно отражаются на партии всякая дискуссия, всякий раскол внутри
руководящей группы коммунистической партии. Однако, самые острые разногласия
начались во время дискуссии с т. Троцким по вопросу о том, как должна партия
ответить на выступления т. Троцкого. После «Уроков Октября», когда удары
т. Троцкого были направлены главным образом против тт. Зиновьева и
Каменева, эти товарищи потребовали, чтобы т. Троцкий был исключён из
состава Политбюро; их сторонники доходили до того, что требовали, чтобы т. Троцкий
был исключён из состава Центрального Комитета, а некоторые даже выносили
постановление о том, что т. Троцкий должен быть исключён из партии.
Подавляющее большинство Центрального Комитета не было согласно с этим. Т. Зиновьев
и другие ленинградские товарищи, чтобы оказать давление на Центральный Комитет
партии, мобилизовали Комсомол. Им удалось провести в Комсомоле резолюцию,
требовавшую более решительных мер против т. Троцкого. Так же настроена
была ленинградская организация Комсомола. Это повело и в дальнейшем к попытке
противопоставить Комсомол партии. Так как эта попытка встретила со стороны
Центрального Комитета определённый отпор и ряд организационных мероприятий,
которые сделали возможным руководство со стороны партии Комсомолом, то
ленинградские товарищи пошли ещё дальше в том направлении, чтобы попытаться
ленинградскую организацию Комсомола противопоставить Центральному Комитету
Комсомола. Комсомольцы, при явном попустительстве ленинградского губкома,
сделали попытку созвать в Ленинграде представителей различных организаций под
видом гостей на губернскую конференцию, минуя согласие на это Центрального
Комитета. Это встретило осуждение со стороны Центрального Комитета. Из среды
руководителей ленинградской организации стали тогда раздаваться голоса по
адресу ЦК, что Центральный Комитет ведёт неправильную линию, что в большинстве
Центрального Комитета не мало «полутроцкистов», и общественное мнение
ленинградской организации стало подготовляться к тому, чтобы дать отпор именно
этим «полутроцкистам». Вся предыдущая борьба против троцкизма, и со стороны
Ленина и со стороны всей нашей партии, облегчала, конечно, эту задачу, тем
более, что ни т. Зиновьев, ни т. Каменев, ни т. Залуцкий, ни т. Евдокимов,
ни т. Сафаров, ни другие представители новой оппозиции никогда не
стеснялись в самых резких нападках по адресу т. Троцкого. Большинство
Центрального Комитета никогда не писало и не говорило таких вещей по адресу т. Троцкого,
как эти товарищи. И на декабрьской ленинградской конференции 1925 г. речь
шла о том, что необходима борьба с троцкизмом и с «полутроцкистами». Мы имели
на этой конференции соответствующие выступления.
Кроме того, из ленинградской же организации сделана была уже
в то время попытка составить целый список «уклонов»
большинства партии и большинства Центрального Комитета. Ошибки отдельных
товарищей, вроде Богушевского, ошибки, которые встретили осуждение со стороны
большинства партии, изображались в таком виде, как будто бы ошибочная линия
этих товарищей является линией большинства Центрального Комитета.
Оттуда же пошли и разговоры насчёт перерождения Центрального Комитета, насчёт возможности сползания
партии с пролетарского пути. Во всяком случае, ни малейших намёков, ни малейших
разговоров не было на тему о том, будто бы возможно поддерживать линию
троцкизма.
Новая оппозиция,
атакуя троцкизм, переходит на позицию противника.
Однако, ещё до XIV съезда ВКП(б) в статьях и речах
представителей новой оппозиции Центральный Комитет не мог не отметить тревожных
признаков. С одной стороны, это были разговоры о всё нарастающей кулацкой
опасности, попытки под этим предлогом пересмотреть линию нашей партии по
отношению к крестьянству; с другой стороны — критика наших государственных
предприятий, как предприятий не социалистических, споры о том, можем ли мы
построить социализм в нашей стране при затяжке мировой революции; требование
такого стремительного разбухания нашей партии, которое сделало бы её из партии,
впитавшей авангард пролетариата, в партию, где авангард был бы растворён в
массе, только недавно ещё порвавшей с мелкобуржуазными настроениями. Вот почему
ещё до XIV съезда ряд губернских партийных конференций вынес резолюции, которые
отмечали эти вредные уклоны и предостерегали партию против них.
О том, чтобы оппозиция выдвинула своим вождём т. Троцкого
и своим идейным знаменем троцкизм, — об этом ещё речи не было. На XIV съезде т. Троцкий
молчал. Да и что ему было говорить, когда ещё не высохли перья, которыми его
будущие союзники писали:
«Как политического вождя широких
рабочих масс, вооружённого марксистской теорией, являющегося выразителем чаяний
и требований рабочего класса, т. Троцкого прежде никто не принимал всерьёз.
Он был всегда в области политических вопросов дилетантом от революции. Нельзя
его также принимать всерьёз и ныне, как политического руководителя и вождя
нашей партии». (С. И. Канатчиков).
Или:
«Троцкий... в своей политической
борьбе, не имея ясной политической линии, подменяет её интригой, возводит в
основной принцип своей политики выгодную для него сплетню, слух, интригу,
мелкое дипломатничание и т. д. Политиканством и интригой подменяет
принципиальное содержание классовой политики»... «Подобно
социал-соглашательским кандидатам в парламент, не гнушающимся во время
предвыборной кампании самих себя превозносить «семь вёрст до небес», он, как и
они, не прочь выпятить себя на первое место, ошельмовать своих конкурентов,
выдать себя за первого из первых «благодетелей» рабочих (и не рабочих), их
избавителя».
Так писал о т. Троцком т. Залуцкий почти накануне
XIV съезда.
Что т. Троцкий
является выразителем правого крыла нашей партии и что из среды троцкистов
грозит опасность создания правого крыла в нашей партии, об этом неоднократно
нас предупреждали представители новой оппозиции. После XIII съезда партии
т. Евдокимов писал о т. Троцком:
«Тов. Троцкий с боями пришёл в
ряды Коминтерна; к нашему глубокому сожалению, он эти бои продолжает в союзе с правым крылом Коминтерна,
представители которого (правого крыла) не отрешились ещё окончательно от той
психологии, которая руководила т. Троцким в момент его борьбы против
зачатков III Интернационала в лице циммервальдской левой».
То обстоятельство, что т. Троцкий выступил с нападками
на «правое» крыло, расценивалось т. Зиновьевым таким образом:
«Подменить ленинизм троцкизмом — такова
задача, которую поставил себе т. Троцкий. К этому он начал «подговариваться»
уже в конце 1922 года в его предисловии к «1905 г.»»... «Пока т. Ленин держал перо в руках, т. Троцкий
не решался на прямое нападение. Теперь т. Троцкий, по-видимому, решил,
что настал момент. Раньше, чем нанести «решающий» удар по всем правилам
стратегии, необходимо произвести артиллерийскую подготовку. Роль дымовой завесы
должно сыграть нападение на так называемое «правое крыло» большевизма». (Г. Зиновьев.
«Большевизм или троцкизм», стр. 3).
Именно со стороны троцкизма видел т. Зиновьев опасность
образования правого крыла. Тов. Зиновьев подчёркивал:
««Правое» крыло большевизма — это
просто бессмыслица. Это всё равно, что сказать «деревянная сталь», «горячий
снег» и т. п. Большевизм в самой
своей основе тем и отличался от меньшевизма, что не мог допускать и не допускал
организации партии, как блока всевозможных течений — правого, левого, центра и
т. п.». (Г. Зиновьев, «Большевизм или троцкизм», стр. 25).
«Поэтому, — говорил т. Зиновьев,
— не может быть и речи о том, чтобы наш штаб стал блоком фракций и течений.
Объективные условия, в которых приходится действовать нашей партии сейчас,
таковы, что опасность создания правого крыла (или течения или направления) в
нашей партии налицо... При умелом и правильном применении принципов ленинизма в
данной конкретной обстановке нам удастся
не допустить до образования правого крыла в нашей партии. Те же, кто, как т. Троцкий, не только не противоборствуют этой
тенденции, а становятся её выразителями, те, кто вступает на дорогу борьбы
с ленинским Центральным Комитетом, ясно видящим опасность и маневрирующим в
сложной обстановке (как нас учил т. Ленин), те становятся врагами
ленинизма.
Хотят ли они этого или нет — это
всё равно. Сознают ли они это ясно или нет — это тоже всё равно. Факты остаются
фактами». (Г. Зиновьев. «Большевизм или троцкизм», стр. 32).
Мы могли бы продолжить эти выписки. Все знают, что именно т. Зиновьев
ставил вопрос о том, что в настоящих условиях борьбу с троцкизмом со стороны
большевиков можно приравнять уже к борьбе за первый параграф устава, когда мы
боролись с меньшевиками. Такие слова должны
были бы обязывать, если честно к ним относиться. Однако, что мы увидели и
услышали на XIV съезде партии? Новая оппозиция в своём выступлении не нашла
никакого другого оружия, кроме того, которое было использовано всеми
оппозиционными группами, бывшими в ВКП (б) против подавляющего её большинства.
И т. Каменев и т. Зиновьев выступили на защиту тех организационных
принципов построения нашей партии, которые они так справедливо осуждали до XIV
съезда, как большевики. Они выступили на защиту тех организационных взглядов,
которые они сами же признавали меньшевистскими, ликвидаторскими,
аксельродовскими. Не товарищ ли Каменев говорил это до XIV съезда:
«В организационной области для
меня несомненно, что т. Троцкий... впал в бессознательный для себя,
конечно, меньшевизм, в меньшевизм, конечно, не в качестве белогвардейщины...
Есть одна область, где около 20 лет т. Троцкий стоял особняком, это
организационная область. Организационно, начиная с 1903 г., той системы
партии, которую строил Ленин, он органически не выносил, и 6 лет по этому
вопросу не выступал у нас. Выходило так, что это уж — ваше дело,
большевистское, тех, которые строили партию 25 лет. Это ваше дело, и я сюда не
вмешиваюсь. Теперь он вмешался, и, когда мы получили эти статьи, мы сказали:
это говорит старый, не переменивший взглядов т. Троцкий. Он представляет себе партию, как сумму
групп, которые договариваются между собой. Центральный Комитет не есть
пароход, который идёт вперёд и ведёт за собой партию и сам партийный аппарат,
не есть ударный кулак, а лишь обслуживает самодеятельность партии. Так представляет себе организационную
структуру партии т. Троцкий, так представляли её всегда и Аксельрод и
другие».
И если в 1926 году новая оппозиция так именно на деле
стремится перестроить нашу партию, когда она стремится к тому, чтобы мы
признали «законными оттенками» в нашей партии подобные взгляды — и троцкизм, и
оссовщину, и медведевщину, — мы говорим: это
несколько шагов назад от большевизма к меньшевистскому построению партии. И
когда т. Крупская на XIV съезде партии нам доказывает, что большинство
бывает разное, что вот, мол, было большинство меньшевистское на Стокгольмском
съезде партии, — мы считаем, что это есть такой возврат назад к тому времени,
когда мы были с меньшевиками в одной партии, что мы не можем терпеть таких
сравнений. И когда т. Крупская пытается представить дело таким образом,
что есть фракция большинства и фракция меньшинства, — тогда мы боремся со всей
страстностью против такого изображения партии, в котором партия исчезает.
От организационных
теорий троцкистов к раскольнической практике новой оппозиции.
Так обстоит дело в
организационной области.
Как практически
осуществляет новая оппозиция этот принцип в области строительства нашей партии?
Подавляющее большинство партии осудило оппозицию на XIV
съезде. В Центральном Комитете и в Центральной Контрольной Комиссии новая
оппозиция составляет ничтожное меньшинство, так же как и во всей нашей партии.
И вот начинается работа подпольная,
раскольническая, работа по разложению нашей партии, по подрыву в ней
большевистской железной партийной дисциплины; распространяется без ведома и
согласия руководящих партийных органов вся секретная переписка между членами
Центрального Комитета, все секретные документы партии; распространяется иногда
через беспартийных и даже хранится у беспартийных на квартирах;
распространяется односторонне подобранная, с искажениями, вплоть до того, что
мысли Владимира Ильича извращаются и искажаются этими беспартийными
переписчиками, — умышленно или неумышленно — это другое дело; устраиваются
тайком от партии подпольные лесные и
другие собрания, на которых делаются доклады, враждебные Центральному
Комитету, враждебные большинству партии, организуются всякие подпольные активы, группы, кружки,
распространяются клеветнические вымыслы
по адресу всей партии.
Это есть линия на
раскол, это есть линия на образование другой партии.
Как объясняют товарищи из новой оппозиции, идущие на
подпольное собрание в лес, скрывающие свою деятельность от центральных
учреждений партии, от Центрального Комитета, от Центральной Контрольной
Комиссии, своё поведение? Они говорят: в партии создался такой режим, что мы не можем нигде
высказаться, мы должны идти на подпольные собрания; дескать, вы сами, — вы,
большинство, — заставили нас идти в лес.
Эти речи мы слышали на всех съездах партии и при жизни Ленина. Прочитайте
протоколы X и XI съездов — и вы увидите то же самое, те же упрёки оппозиции по
адресу Ленина.
Но то было время, когда Лашевичи находили иной язык и давали
отпор всем тем, кто упрекал нас в стеснении свободы членов партии.
На XII партийном съезде т. Зиновьев говорил по поводу
разговоров о зажиме в нашей партии:
«В нашей партии (спросите об этом
любого члена Коминтерна), — в нашей партии достаточно свободы для обсуждения
любого мнения. Только тот, кто хочет
разложить партию, не получит свободы. А чтобы у нас нельзя было сказать, что
надо для того, чтобы исправить нашу партию — это клевета на партию».
Т. Лашевич на XIII партийной конференции отвечал тем,
кто упрекал нас в запугивании, в том, что мы довели членов партии до молчания:
«Вы говорите, что партия
превращается в партию запуганных людей. Бросим на партийной конференции так
говорить. Неужели вы думаете, что партию,
— 400.000 человек, — можно запугать и превратить в молчальников? Бросьте
пустяками заниматься и не клевещите на партию».
Не занимается ли сейчас «такими пустяками», не клевещет ли
на партию новая оппозиция, когда делает вид, будто бы миллион членов партии у
нас запуган, а вот они, — этакие храбрые герои, — поднимают голос протеста?
На XIII съезде партии т. Зиновьев называл такие
разговоры отравленным оружием против партии. Он говорил:
«Когда здесь говорится: «партия живёт
на два этажа: в верхнем — решают, в нижнем — только узнают о решениях», я
спрашиваю: можно ли представить себе более отравленное оружие против партии,
чем это? Какие более тяжкие обвинения против партии можно ещё бросить?».
Это «отравленное оружие» против партии подняла новая
оппозиция. Эти самые тяжкие обвинения, взятые из арсенала троцкистов, рабочей
оппозиции, рабочей группы, рабочей «Правды» и других бывших в нашей партии антипартийных
группировок, бросает новая оппозиция против партии.
Сюда же относится
заострение всяких трудностей нашего положения против партии. Трудности у
нас есть и будут, но можно по-разному подходить к этим трудностям. Можно помочь
ЦК их изжить, а можно злорадно их подчёркивать, заостряя и обращая их против
Центрального Комитета. Можно сделать так, как это делала рабочая оппозиция,
когда противопоставляла себя всей партии и говорила: «мы» и «они». Тов. Троцкий
на XI съезде партии справедливо упрекал за это рабочую оппозицию:
«всякие заявления в таком роде, —
так говорил т. Троцкий, — «мы» и «они», — где заявляющие выступают перед
лицом широких партийных и беспартийных рабочих масс, придают критике характер и тон такого свойства, что она неизбежно и
немедленно становится материалом в руках наших прямых классовых врагов...
Поставить себя в положение «мы» и
«они», с одной стороны — ЦК, а с другой стороны — вот такие факты поставить, — это
уже будет значить: бедственное положение
страны эксплуатировать для знамени, которое может стать знаменем Кронштадта,
только Кронштадта».
Такое поведение оппозиции ведёт к раздвоению партии, ведёт
неизбежно к расколу.
11 декабря 1924 г., т. е. за год до своего
поворота на XIV съезде партии, т. Зиновьев говорил:
«Поэтому мы просим вас,
московскую организацию, дать нам точный и ясный ответ. Если вы думаете, что
наступило время, чтобы легализовать фракции и группировки, то скажите это
прямо. Мы думаем, что это время не
наступило и оно не наступит вообще в период диктатуры пролетариата (бурные
аплодисменты). Оно не может наступить потому, что и этот вопрос связан с
вопросом о свободе печати, вообще о политических правах непролетарских слоёв
населения и т. д. Кто этого не
понимает, тот ничего не понимает в общей обстановке. Это связано со всем
нашим отношением и к крестьянству. Мы не
можем допускать раздвоения партии, так как, если мы допустим это раздвоение,
то этим мы допускаем раздвоение государства. Малейшая неурядица в партии
немедленно сказывается на всём государственном аппарате. Да разве сейчас все вы
не видите того, что есть? У нас уже сейчас нет такого комиссариата, где бы по
всем проволокам не жужжали, что в нашей партии происходит что-то необычайное, и
как это кончится — это, дескать, неизвестно. Об этом говорят и спецы и другие
группы работников. Раздвоение в партии
неизбежно вызывает немедленное раздвоение всего государственного аппарата. Вот
почему вопрос о группировках есть вопрос жизни и смерти для партии».
Всё это очень хорошо, всё это очень правильно. Всё это было
правильно не только в 1923–1924–1925 гг., — как это было правильно и при
Ленине. Все эти принципы большевистского построения партии, большевистской
партийной дисциплины были выработаны, выстраданы нашей партией в течение
десятилетий борьбы со всякого рода меньшевистскими течениями, в том числе и с троцкизмом.
Вот почему понятна та страстность, с которой мы боремся и должны бороться
против попытки, которая делается сейчас объединённой новой оппозицией: бешеные
атаки на Центральный Комитет партии, противопоставления себя всей партии по
принципу «мы» и «они», использование экономических и политических трудностей
для борьбы с большинством Центрального Комитета и с большинством партии; устройство нелегальных, никакими партийными
учреждениями не контролируемых собраний, докладов; построение внутри партии и рядом
с партией фракционных группировок, которые являются зародышем другой партии;
бесконтрольное распространение секретнейших, однобоко, тенденциозно подобранных
документов с целью дискредитирования большинства Центрального Комитета и всей
партии в целом; насаждение меньшевистскими методами таких организационных
принципов, которые сами сторонники новой оппозиции ещё в 1920 г.
признавали аксельродовскими, меньшевистскими. Против этого партия ведёт и
будет вести самую решительную борьбу.
Такая политика новой оппозиции даёт уже определённые
результаты. Вместо партийной дисциплины создаётся
групповая, которая ставится оппозицией выше и над партийной дисциплиной.
Участник лесного собрания отказывается давать сведения центральным органам,
Центральному Комитету, Центральной Контрольной Комиссии, под предлогом, что он
не может выдать своих единомышленников. Это
уже такой откол от партии, такое противопоставление себя и своей группы
единомышленников партии, что перед партией неизбежно ставится вопрос: может ли
она терпеть в своей среде товарищей, которые так дискредитируют партию, сеют
недоверие к ней, заменяют партийную дисциплину фракционной дисциплиной,
дисциплиной кружка, группы, под тем предлогом, будто бы и большинство — тоже
фракция?
Отсюда — нападки
оппозиции на Центральную Контрольную Комиссию и на местные контрольные комиссии,
которые борются и должны бороться и будут бороться с такого рода антипартийным
отношением, с такого рода нарушением партийной дисциплины. Отсюда — требование оппозицией дискуссий. И так
как оппозиция выступает с повторными атаками теперь не только на каждом съезде
партии, но на каждом пленуме ЦК, а сплошь и рядом чуть ли не на каждом
заседании Политбюро ЦК, то партия должна превратиться в дискуссионный клуб,
непрерывно дискутировать, спорить, вместо того, чтобы действовать. А мы — партия
действия, прежде всего; мы — партия, отвечающая за строительство социализма в
огромной стране. Мы — партия, отвечающая за весь государственный порядок перед
сотнями миллионов населения. И неужели, по требованию любой группки товарищей,
отходящих от ленинизма, ревизующих, пересматривающих ленинизм, мы обязаны
каждый месяц, каждую неделю вновь подвергать всю партию и всю страну, весь
рабочий класс, все трудящиеся массы лихорадке дискуссий? Нет и нет!
В 1924 г. т. Зиновьев писал:
«Отстаивать перед большевистской
партией в период 1921–1924 гг.: 1) огосударствление профессиональных
союзов, 2) большую «свободу» государственного аппарата от контроля партии,
3) большее влияние спецов, 4) ориентацию политики партии на вузовский
барометр, 5) советовать откладывать денежную реформу и кричать о гибели
страны, 6) поднимать полуменьшевистскую кампанию против партаппаратчиков и
за «демократию» в том истолковании, какое давал ей и т. Троцкий в прошлом
году, это значит, самому того не желая, объективно
помогать новой буржуазии.
Тов. Троцкий хочет попасть в одну
дверь, а попадает в другую. Он хочет бороться против чрезмерного «сектантства»
старых большевиков, против того, что кажется ему «кружковой узостью», а на деле
он борется против основ большевизма. На деле он сам, того, разумеется, не
желая, оказывает незаменимую услугу
классовому врагу». (Г. Зиновьев. «Большевизм или троцкизм», стр. 38).
Не такая ли «полуменьшевистская кампания» против «партаппаратчиков
и за демократию» поднимается вновь в 1926 г. новой оппозицией вкупе и
влюбе с т. Троцким и с бывшей рабочей оппозицией? Не помогает ли объективно новой буржуазии эта кампания? Не попадает
ли «в другую дверь» новая оппозиция, желая попасть в одну? Не борется ли она
против основ большевизма? Не оказывает ли она «незаменимую услугу классовому
врагу»?
Если в 1924 г. т. Зиновьев мог, «положа руку на
сердце», спрашивать «бывших и настоящих
сторонников т. Троцкого: разве они не знают, что каждое выступление т. Троцкого
против большевистского ЦК, начиная с 1921 г., является всё большей и
большей радостью для всего небольшевистского лагеря и, чем дальше, тем больше?»
(Г. Зиновьев. «Большевизм или троцкизм», стр. 38) — то не в праве ли мы
теперь спросить настоящих сторонников
т. Троцкого, тт. Зиновьева, Каменева, Сокольникова, Сафарова и иже с
ними: разве они не знают, что каждое выступление их против большевистского ЦК
является всё большей и большей радостью для всего небольшевистского лагеря и,
чем дальше, тем больше? Да, «нужно перестать устраивать очередные «кризисы»
партии по «календарной программе» через каждый год, а в последнее время через
каждые полгода». К сожалению, партия становится свидетельницей того, что «календарная
программа» «очередных кризисов» новой оппозицией очень значительно расширена, и
что новая оппозиция, не в пример прежней, устраивает эти очередные «кризисы»
уже не через каждый год, а на каждом пленуме ЦК, стараясь ещё более участить
эти атаки, изыскивая для этих атак всё новые и новые поводы.
О строительстве
социализма в одной стране.
Мы, большевики, знаем, что организационные основы в нашей
партии неразрывно связаны со всей нашей большевистской практикой. Мы спорили с
меньшевиками о том, как должна быть построена организация, и этого не понимал
никогда т. Троцкий, потому что в большевистском устройстве организации мы
видим залог успеха всей нашей борьбы. И нападение, в первую очередь, на эти
большевистские основы построения нашей партии мы наблюдаем на XIV съезде и
после XIV съезда именно потому, что здесь, в области организации, — наша
главная большевистская крепость.
Другое нападение было
сделано на ленинские взгляды нашей партии по вопросу о возможности построения
социализма в одной стране. Речь в данном случае идёт о нашей стране, о
СССР, где с октября 1917 года существует диктатура пролетариата. В чём здесь
дело? То, что троцкисты стояли и стоят на такой точке зрения, что без прямой
государственной поддержки победившего в передовых странах Европы пролетариата
мы осуждены на гибель, это вытекает из теории т. Троцкого о перманентной
революции, которую он ещё в 1922 году признавал вполне правильной, заявляя, что
она целиком оправдалась. Мы помним, как и на чём строилась эта теория. По
мнению т. Троцкого, для пролетариата неизбежны «враждебные столкновения»... «с
широкими массами крестьянства». Между тем, вся наша большевистская политика
направлена на то, чтобы установить союз с широкими массами крестьянства, чтобы
пролетариат мог руководить бедняцкими и середняцкими массами крестьянства.
Большевики доказали не в теории, а на практике, что они строят и всё более и более
успешно строят социализм. Ленин в 1922 г. на конгрессе Коминтерна говорил
о первых 20 миллионах социалистического накопления, — мы имеем в 1926 г.
около миллиарда. Но трудности дальнейшего развёртывания социалистической
промышленности — огромны. Целый ряд вопросов встаёт перед социалистическим
пролетариатом, перед советским государством, в связи с теми потребностями,
какие предъявляет рост социалистического хозяйства. Новая оппозиция испугалась этих трудностей, она впала в
панику. Та тревога, которую она забила ещё в 1925 г., именно является
панической тревогой. Мы не построим социализма в одной стране, не можем
построить, — вот что сказала новая оппозиция.
Но, если у троцкистов их неверие в социалистическое
строительство нашей отсталой страны
связано в значительной степени с теорией т. Троцкого о перманентной
революции, если его отношение к крестьянству, как к «контрреволюционному
союзнику пролетариата»[1],
то откуда оно у новой оппозиции, у тт. Каменева и Зиновьева? Очевидно, оно
связано у них с тем отношением к социалистическому перевороту в нашей стране,
которое поставило их во враждебное отношение к курсу на восстание перед
октябрьскими днями 1917 г.
Прочтите «Письмо к товарищам», написанное В. И. Лениным
(Собр. соч., т. XIV, ч. 2, стр. 272), где он говорит об этих двух
товарищах, которые на заседании 15 октября выступали против ленинских планов на
восстание:
«Доводы, с которыми выступали эти
товарищи, до того слабы, эти доводы являются
таким поразительным проявлением растерянности, запуганности и краха всех
основных идей большевизма и революционно-пролетарского интернационализма, что
нелегко подыскать объяснение столь позорным колебаниям. Но факт налицо, и
так как революционная партия терпеть колебаний по столь серьёзному вопросу не в
праве, так как известную смуту эта парочка товарищей, растерявших свои
принципы, внести может, то необходимо разобрать их доводы, вскрыть их
колебания, показать, насколько они позорны». (Разрядка наша. Е. Я.).
Правда, В. И. Ленин позже (см. «Детская болезнь «левизны»
в коммунизме») указывал на то, что эти товарищи впоследствии исправили свою
ошибку и что без надобности, конечно, не следует напоминать об этом. Мы «без
надобности» и не стали бы вспоминать и не вспоминали бы об этом. Но подавляющее
большинство партии вынуждено признать в настоящее время, что колебания,
проявленные этими товарищами — особенно начиная с конца 1925 года, невольно
возвращают мысль к тем колебаниям, какие эти товарищи проявили осенью 1917
года. Все доводы, которые они приводили тогда и которые так страстно
опрокидывает своей беспощадной критикой Ленин, невольно напоминают разговоры
1926 г. о невозможности социализма в одной стране и в значительной степени
объясняют линию новой оппозиции в
вопросе о социалистическом строительстве.
Тогда, в 1917 г.,
эти люди не верили в возможность успешной социалистической революции, в
возможность удержания большевиками власти в нашей стране; теперь, в 1926 г.,
они не верят в возможность построить социализм в такой отсталой стране, как
СССР.
Между тем, мы имеем совершенно непререкаемое указание
Владимира Ильича на возможность такого построения социализма, на возможность
полной победы нашей государственной промышленности над частной, на возможность
построения на социалистических началах нашего земледельческого хозяйства, на
возможность поголовного вовлечения крестьянства в кооперативное строительство. У нас есть все условия для построения
социализма. Первое условие политическое — диктатура пролетариата; второе — национализация
земли и переход всех средств и орудий производства в руки пролетариата; вся
крупная промышленность, транспорт, банки — в руках государства. И, наконец,
кооперация, охватывающая с каждым годом всё большие и большие массы, всё новые
области хозяйства, новые функции строительства социализма. Вопрос «кто — кого»,
поставленный перед нами, — частный ли капитал, развивающийся при нэпе, победит
в нашей стране или победят социалистические элементы, — этот вопрос решается
цифрами, а не голыми рассуждениями. А цифры, которые мы имеем в настоящее
время, говорят о победе социалистических
элементов в нашем хозяйстве.
Прежде всего, мы имеем огромнейший рост промышленности по
сравнению с сельским хозяйством. Если взять за исходную точку 1922–1923 г.,
то валовая продукция сельского хозяйства с 7,8 миллиардов довоенных рублей
возросла до 10,3 миллиардов довоенных рублей в 1925–1926 г., т. е. валовая продукция обнаружила за этот
промежуток времени рост на 32%.
А что мы имеем в промышленности, т. е. в основной базе пролетариата? В 1922–1923 г.
— 1 949 000 000 дов. рублей, а в 1925–1926 г. — 5 215 000 000
дов. рублей. Другими словами, за то же
самое время как валовая продукция сельского хозяйства выросла на 32%, валовая
продукция нашей промышленности выросла на 274%. («Плановое Хозяйство», № 3
за 1926 г., Бюллетень. «Динамика народного хозяйства СССР»).
В промышленности, которая производит средства производства,
98% приходится на долю государственной и кооперативной, и только 2% — частной. В
производстве предметов потребления около 93% приходится на долю государственной
и кооперативной и только около 7% — частной. Доля государственной и
кооперативной торговли увеличилась за последние три года с 59% до 76%, а доля
частной торговли упала — с 41% до 24%. Таковы контрольные цифры Госплана.
О чём говорят все эти цифры? Прежде всего, эти цифры разрешают вопрос о том, что такое
нэп. Мы спорили и спорим с новой оппозицией по этому вопросу, потому что и
в этом вопросе новая оппозиция пересматривает взгляд Ленина. Нэп был на первых
порах отступлением, как Ленин говорил: «мы отступаем для того, чтобы получить
возможность наступать с большими силами». Уже во время Генуэзской конференции
Ленин говорил, что отступление кончилось. И только слепой может сомневаться в
том, что это отступление кончилось давно и что социализм ведёт наступление по всей линии. Элементы социалистического хозяйства
(государственной промышленности и кооперации), как мы видели из только-что приведённых
цифр, растут не только в абсолютных цифрах, но и относительно. Роль частного
капитала становится относительно всё незначительнее. Мы подводим серьёзную
техническую основу под новое социалистическое хозяйство. Мы построили и строим
крупные электрические станции, строим новые гигантские заводы. Это
строительство связано, хотя и с медленным, но неуклонным ростом материального
благосостояния рабочих масс.
А, между тем, новая оппозиция отстаивала на XIV съезде ту
мысль, что нэп есть отступление.
Мы спорили с новой оппозицией и будем спорить по вопросу о характере нашей государственной
промышленности. Мы знаем все её недостатки, но мы отстаиваем ленинскую
мысль, что предприятия государственной промышленности являются предприятиями
последовательно-социалистического типа.
О природе
советского государства.
Все эти вопросы неразрывно связаны с тем, что из себя представляет наше государство.
Ленин утверждал, что мы имеем рабочее
государство, что в этом рабочем государстве, правда, есть кое-какие
бюрократические извращения. Новая оппозиция делает попытку оспорить это
утверждение Ленина, и, как мы увидим в дальнейшем, кое-кто из новой оппозиции
договаривается до того, что не только в нашем государстве, но и в нашей партии
проводится непролетарская политика. И здесь, в этом основном вопросе ленинизма,
в вопросе об отношении к советскому государству, в вопросе о том, что такое советское государство, новая оппозиция
отрицает, пересматривает взгляды Ленина. Против этого мы не можем не вести
самой решительной борьбы.
Борьба против
ленинизма в области отношений пролетариата к основной массе крестьянства.
Новая оппозиция нападает на большинство партии, на
большинство Центрального Комитета за то, что будто бы мы ведём неправильную политику по отношению к крестьянству. В
чём состоит основа правильной политики советского государства? В том, чтобы
сохранить союз пролетариата с основной
массой крестьянства, беднотой и середняками. Именно к этому направлены все
мероприятия нашей партии и советского правительства. Оппозиция упрекает
большинство партии в кулацком уклоне, — будто бы большинство партии даёт
возможность кулаку овладевать влиянием в советах, проводить своё влияние на
государственные дела. Та политика, которую предлагает новая оппозиция, ведёт к
расколу между рабочим классом и крестьянством, к уничтожению этого необходимого
союза, к новой гражданской войне. Конечно, в этом вопросе новая оппозиция
переходит на сторону троцкизма, который, — как это утверждали и т. Ленин,
и т. Крупская, и до 1926 г. утверждали тт. Каменев, Зиновьев,
Сафаров, Залуцкий, Евдокимов, Сокольников, Лашевич и все другие представители
новой оппозиции, — недооценивал крестьянство, не понимал нашей политики по
отношению к крестьянству. Сам т. Троцкий в 1922 г. считал, что
история оправдала его постановку вопроса о движущих силах русской революции, о
взаимоотношении классов; а мы знаем, что он понимал дело так, что у нас
неизбежны враждебные столкновения
пролетарского авангарда с широкими массами крестьянства.
Но так как в новой оппозиций есть товарищи, которые не
вполне отрешились от ленинского большевистского понимания вопроса о
крестьянстве, то у новой оппозиции и получается беспринципное смешение самых разнообразных и самых противоречивых
предложений. Ещё недавно провозглашался лозунг «лицом к деревне».
Представители новой оппозиции тогда требовали таких уступок крестьянской буржуазии, на которые не пошла партия. Здесь
тоже были налицо элементы паники,
растерянности перед ростом кулацкой активности. Во всяком случае, партия
правильно взяла курс на оживление советов, приняла ряд экономических мер (закон
об аренде, разрешение наёмного труда в сельском хозяйстве и т. п.),
которые были направлены к тому, чтобы развить производительные силы в деревне и
которые были в интересах основной массы крестьянства. Что при нэпе неизбежен, в
особенности в деревне, некоторый рост деревенской кулацкой буржуазии, — это мы
предвидели с самого начала, когда вводили нэп. Советское государство может поставить пределы росту этого кулацкого
слоя и ставит такие пределы всей системой своей хозяйственной политики, всей
совокупностью мер хозяйственного и политического порядка.
Новая оппозиция очень часто забывает в своих рассуждениях о
середняке, о кооперации, и это вовсе не случайно. Из этой противоречивости
позиции троцкистов и всей новой оппозиции в вопросе о крестьянстве получается
не политика по крестьянскому вопросу, а сплошное дёрганье, сплошная истерика,
как выражается Демьян Бедный: «караул, кулаки, или у страха глаза велики...». Сегодня
«лицом к деревне», а завтра крики о том, что «нижние этажи советского аппарата
затопляются крестьянством». Верно говорил на одном докладе т. Бухарин: что
же нам — привозить специально пролетариев в деревню для того, чтобы посадить их
в советы, если их в этой деревне нет? Как будто у нас низовые советские органы
могут быть заполнены не
крестьянством. Отсюда и требования, с одной стороны, обложить покрепче налогами
зажиточное крестьянство, причём середняк в этом вопросе объединяется с кулаком.
Такая политика толкает середняка в объятия
кулацкие, т. е. разрушает нашу ленинскую политику по отношению к
основной массе крестьянства. Отсюда и такие предложения, как у т. Преображенского,
— взять лишних 200–300 миллионов ещё у крестьян. Видите ли, у них крысы едят
хлеб, и поэтому этот хлеб можно взять, хотя и будут немножко обижаться. Хлеб
этот, дескать, пойдёт на индустриализацию, и крестьяне в конце концов поймут,
что это к лучшему. Из этой пестроты и противоречивости новой оппозиции исходили
и такие предложения, как, например, отобрать у бедноты фонд помощи бедноте, а,
с другой стороны, такие предложения, как сделать выгодным для кулака вхождение
в кредитную кооперацию, в сельскохозяйственную кооперацию, чтобы он перестал
быть ростовщиком-мироедом. Однако, в основном,
новая оппозиция сбивается на линию троцкизма в крестьянском вопросе, линию,
которую Владимир Ильич и вся наша партия считали и считают неправильной.
Отзовизм в области
международной политики.
Новая оппозиция
нападает и на международную политику Центрального Комитета. За последнее
время эти нападки стали особенно сильны, в связи с отношением ВЦСПС, с
отношением ЦК нашей партии и всей партии к Англо-Русскому комитету.
Англо-Русский комитет был создан главным образом для установления единого
фронта между рабочим классом Великобритании и рабочим классом СССР для того,
чтобы через этот Англо-Русский
комитет добиваться установления единого фронта рабочих масс, объединённых в
профсоюзы во всех странах.
Достигнута ли эта цель? Само собой разумеется, что между
рабочим классом нашей страны и рабочим классом Великобритании не было ещё
никогда таких прочных связей, какие установились после создания Англо-Русского
комитета, особенно во время стачки горняков. Но так как представители
британских профсоюзов в Англо-Русском комитете держали себя во время забастовки
предательски, изменнически, то это дало повод новой оппозиции требовать выхода представителей ВЦСПС из
Англо-Русского комитета. Новая оппозиция доказывает, что нельзя сидеть в англо-русском
комитете с предателями и изменниками рабочего класса. В этом вопросе новая
оппозиция идёт навстречу нашим классовым врагам. Классовые наши враги, вся
английская буржуазия, английское буржуазное правительство и сами изменнические
вожди английских профсоюзов были бы рады,
если бы мы вышли из Англо-Русского комитета и разрушили бы его. Они бы
тогда сказали: вот видите, русские против объединения с английским рабочим
классом. Надо считаться с тем, какое отношение имеется в английских профсоюзах
даже к таким изменническим вождям, как Макдональд, Томас, Пью, Гендерсон и
другие. Вот недавно был конгресс английских тред-юнионов в Борнемуте, и он
большинством голосов одобрил поведение предательских вождей. Значит, здесь
нужна упорная, неустанная, рассчитанная на более продолжительное время, работа;
и нельзя разрушать такие объединения, которые связывают нас с массами
английских рабочих, объединённых в профсоюзы.
То, что предлагает новая оппозиция, мы уже знали и раньше;
такие требования выдвигали крайне-левые или ультралевые в германской компартии
и в других партиях, требования, чтобы коммунисты не участвовали в
соглашательских профсоюзах. Мы в своей партии имели также после поражения
первой революции людей, которые говорили, что мы должны отозвать депутатов из
черносотенной думы и других легальных организаций. Мы осудили эти взгляды,
взгляды «отзовистов», как вредные для революционного пролетариата, и мы
осуждаем эти взгляды теперь, как вредные для пролетарской революции, для
установления единого фронта.
Блок, союз крайних «левых»
и крайних правых за границей и в ВКП(б).
Следует при этом сказать, что линия новой оппозиции
встретила поддержку как в крайне-левых или в ультралевых оппозиционных группах
за границей, так и в крайне-правых. Так, известный германский социал-демократ
Пауль Леви, о котором вы можете прочитать подробно в работе т. Ленина «Детская
болезнь левизны», теперь заявляет:
«Мы были того мнения, что особые
интересы рабочих, — в конечном счёте, интересы социализма, — находятся в
противоречии с существованием крестьянской собственности, что тождественность
интересов рабочих и крестьян является лишь видимостью и что дальнейшее развитие
русской революции обострит и сделает более явственным это противоречие. Идею
общности интересов мы считаем видоизменённой идеей коалиции. Если вообще
марксизм имеет хоть тень обоснованности, если история развивается
диалектически, то это противоречие должно было разбить коалиционную идею так
же, как она уже разбита в Германии. Большевики же думали, будто это
противоречие можно заставить исчезнуть путём железной партийной дисциплины,
принятых и утверждённых тезисов, дискуссий с последующими резолюциями о
единстве, одним словом — так, как это производится и в других местах...
...Для нас же, рассматривающих
события в СССР со стороны, из Западной Европы, ясно: наши взгляды совпадают со взглядами оппозиции. Возможно, что лишь
под давлением, возможно, что исходя из совершенно иных мотивов, но, так или
иначе, часть старой большевистской гвардии и русские рабочие всё-таки,
очевидно, находят путь из путаницы коалиционной политики обратно к основным
положениям марксизма. Возможно, что все они согрешили с нэпом, мировой суд не
будет доискиваться причин; факт налицо, что
в России снова начинается самостоятельное антикапиталистическое движение под знаком
классовой борьбы». («Лейпцигер Фольксцейтунг» от 30/VII — 1926 г.).
Орган германской социал-демократии «Форвертс» («Вперёд»),
который обычно ведёт бешеную кампанию против СССР и против ВКП(б), также
сочувственно отзывается о новой оппозиции:
«Ныне всё явственнее
обнаруживается тот факт, что от русской революции выиграл главным образом
русский крестьянин, который, хотя и оставляет ещё коммунистическую партию у
власти, но, по мере роста своей экономической силы, толкает советскую власть на
путь явно частнокапиталистической крестьянской политики, в политическом
отношении резко враждебной рабочему классу». («Форвертс», № 1728).
«Завещание» В. И. Ленина.
Наконец, следует ещё остановиться на вопросе о так
называемом «завещании» Ленина. Новая
оппозиция распространяет книгу некоего Макса Истмена «После смерти Ленина». Что
это за книга, об этом вы можете прочесть в № 16 «Большевика» за 1925 г.
в статьях т. Троцкого и т. Крупской. Тов. Троцкий пишет:
«...на гнилом фундаменте Истмен пытается возвести своё здание. Он
использует отдельные моменты внутрипартийной дискуссии, чтобы с вопиющим
нарушением смысла фактов и всех пропорций очернить нашу партию и подорвать к
ней доверие... Ни один честный рабочий не поверит картине, даваемой Истменом.
Каковы намерения Истмена, всё равно. Книжка его может сослужить службу только
злейшим врагам коммунизма и революции, являясь, таким образом, по объективному
своему смыслу, контрреволюционным оружием».
Эти слова были написаны т. Троцким 1 июля 1925 г.
До чего же надо дойти сейчас, чтобы использовать это «контрреволюционное оружие»,
которое «может сослужить службу только злейшим врагам коммунизма и революции»,
— чтобы использовать Макса Истмена против большинства нашей партии! Как же
можно распространять произведение, которому, по словам т. Троцкого, ни
один честный рабочий не поверит!
В том же самом номере «Большевика» напечатана статья т. Н. Крупской
в газете «Sunday Worker» («Воскресник рабочих»). Т. Крупская пишет в этой
статье:
«Враги РКП(б) стараются
использовать «завещание» в целях дискредитирования теперешних руководителей
партии, в целях дискредитирования самой партии. Усердно хлопочет об этом и М. Истмен,
который прямо клевещет на ЦК, крича,
будто «завещание» было скрыто, старается разжечь нездоровое любопытство,
извращая истинный смысл письма».
Значит, кто же пытается использовать вопрос о скрытии «завещания»
Ленина? Враги ВКП(б). Для чего используют враги ВКП(б) эти слухи о завещании? «В
целях дискредитирования теперешних руководителей партии, в целях
дискредитирования самой партии».
Как же смеют сейчас
представители новой оппозиции подхватывать эту клевету на ЦК? Как смеют они
брать оружие классовых врагов наших и направлять его против нашей партии?
Как, на самом деле, было с «завещанием», об этом
рассказывают и т. Троцкий и т. Крупская, и они не имеют никакого
права отказываться сейчас, летом 1926 г., от того, что написали летом 1925 г.
А летом 1925 г. они писали, —
Тов. Троцкий:
«В нескольких местах книжки
Истмен говорит о том, что ЦК «скрыл» от партии ряд исключительно важных
документов, написанных Лениным в последний период его жизни (дело касается
писем по национальному вопросу, так называемого «завещания» и проч.); это
нельзя назвать иначе, как клеветой на ЦК нашей партии. Из слов Истмена можно
сделать тот вывод, будто Владимир Ильич предназначал эти письма, имевшие
характер внутриорганизационных советов, для печати. На самом деле это
совершенно неверно. Владимир Ильич со времени своей болезни не раз обращался к
руководящим учреждениям партии и её съезду с предложениями, письмами и проч.
Все эти письма и предложения, само собою разумеется, всегда доставлялись по
назначению, доводились до сведения делегатов XII и XIII съездов партии и
всегда, разумеется, оказывали надлежащее влияние на решения партии, и если не
все эти письма напечатаны, то потому, что они не предназначались их автором для
печати. Никакого «завещания» Владимир Ильич не оставлял, и самый характер его
отношения к партии, как и характер самой партии, исключали возможность такого «завещания».
Под видом «завещания» в эмигрантской и иностранной буржуазной и меньшевистской
печати упоминается обычно (в искажённом до неузнаваемости виде) одно из писем
Владимира Ильича, заключавшее в себе советы организационного порядка. XIII
съезд партии внимательнейшим образом отнёсся и к этому письму, как ко всем
другим, и сделал из него выводы применительно к условиям и обстоятельствам
момента. Всякие разговоры о сокрытом или нарушенном «завещании» представляют
собой злостный вымысел и целиком направлены против фактической воли Владимира
Ильича и интересов созданной им партии».
Тов. Крупская писала:
«Кстати, М. Истмен
рассказывает об этих письмах (называя их «завещанием») всякие небылицы. М. Истмен
совершенно не понимает духа нашей партии. Для М. Истмена партийный съезд —
съезд партийных бюрократов. Для нас, большевиков, съезд — высшая партийная
инстанция, перед которой каждый член партии должен высказываться с полной
откровенностью, не взирая ни на какие лица. Так смотрел на партсъезды Ленин.
Решениям партсъездов он придавал совершенно исключительное значение, особенно
волновался перед ними, особенно тщательно готовился к ним. Его речи на съездах
всегда отличались особенной содержательностью, обдуманностью. Свои письма о внутрипартийных
отношениях («завещание») он писал тоже для партийного съезда. Знал, что партия поймёт
мотивы, которые продиктовали это письмо. Такое письмо могло быть обращено лишь
к тем, относительно которых не было сомнения, что для них интересы дела выше
всего. Письмо содержало, между прочим, характеристики нескольких наиболее
ответственных партийных товарищей. Никакого недоверия к этим товарищам, с
которыми В. И. связывали долгие годы совместной работы, в письмах нет.
Напротив, в письмах есть немало лестного по их адресу. Об этом Истмен забывает
сказать. Письма имели целью помочь остающимся товарищам направить работу по
правильному руслу; поэтому, наряду с достоинствами, отмечались и те недостатки
этих товарищей, в том числе и Троцкого, которые необходимо учесть, чтобы
наилучшим образом организовать работу партийного руководящего коллектива. Все
члены съезда ознакомились, как того хотел В. И., с письмами. Их
неправильно называть «завещанием», так как завещание Ленина в подлинном смысле
этого слова неизмеримо шире — оно заключается в последних статьях В. И. и
касается основных вопросов партийной и советской работы. Это статьи — «О
кооперации», «О Рабкрине», «Страничка из дневника» (о просвещении, о нашей
революции). В связи с ранее сказанным по этому поводу, они освещают на долгое
время путь, по которому надо идти. Все они опубликованы. Но М. Истмен не
поинтересовался ими». («Большевик», № 16, 1925 г., стр. 72–73).
Что же это такое? Год тому назад т. Троцкий писал, что «нельзя
назвать иначе, как клеветой на ЦК нашей партии» разговоры о том, «что ЦК «скрыл»
от партии ряд исключительно важных документов, написанных Лениным в последний
период его жизни». Тов. Троцкий писал, что «всякие разговоры о скрытом или
нарушенном «завещании» представляют собой злостный вымысел и целиком направлены
против фактической воли Владимира Ильича и интересов созданной им партии». Тов.
Крупская называет небылицами рассказы
Истмена о «завещании». А в 1926 г. новая оппозиция позорнейшим образом
присоединяется к такому клеветнику на нашу партию, как Истмен, и повторяет его
клевету на ЦК нашей партии. Достаточно только указать на этот факт, чтобы
всякому честному рабочему стало ясно, к каким нечестным приёмам сейчас
прибегает новая оппозиция в борьбе с Центральным Комитетом
большевистско-ленинской партии, в борьбе с подавляющим большинством партии.
Итоги.
Подведём некоторые итоги сущности новой оппозиции.
Новая оппозиция встала
на путь троцкизма в вопросе о строительстве партии. А этот путь она сама до
последнего времени называла меньшевистским, аксельродовским путём. Сегодня она
становится на этот путь меньшевистского, акседьродовского понимания нашей
партии.
Новая оппозиция
становится на путь троцкизма в вопросе о крестьянстве. До последнего
времени она утверждала, что т. Троцкий не понимает большевистской политики
в вопросе о крестьянстве, что он ей чужд; сегодня она становится на путь,
который всегда осуждала наша партия.
Новая оппозиция в
вопросе о строительстве социализма в одной стране становится на путь троцкизма.
У новой оппозиции и у троцкистов и, как мы дальше увидим, у шляпниковцев
различные исходные точки, но приходят они к одному — к неверию в то, что мы
можем построить социализм в одной нашей стране.
Новая оппозиция
становится на путь троцкизма в вопросе о международной политике.
Новая оппозиция использует все решительно меры к тому, чтобы
подорвать доверие к Центральному Комитету
нашей партии, к большинству партии. Она действует так, «как будто бы она имела
уже в запасе другую партию». Её линия есть линия раскола, линия создания,
наряду с ВКП(б) (и внутри её пока), другой партии. Вся сумма предложений,
сделанных начиная с XIV съезда новой оппозицией, есть не что иное, как
программа новой партии.
Рабочий класс нашей страны знает, какие из этого вытекают
опасности для диктатуры пролетариата. Рабочий класс нашей страны знает, что
линия на раскол нашей партии таит в себе зародыши новой гражданской войны.
Рабочий класс нашей страны, весь проникнутый стремлением к строительству
социализма, не позволит колебать единство рядов нашей партии, никому не
позволит расколоть созданную под руководством В. И. Ленина,
выстраданную рабочим классом нашей страны, ВКП(б).
Комментариев нет:
Отправить комментарий