«Организуйтесь!» повторяет рабочим на все лады газета «Рабочая
Мысль», повторяют все сторонники «экономического направления». И мы, конечно,
присоединимся к этому кличу, но мы непременно добавим к нему, организуйтесь не
только в общества взаимопомощи, стачечные кассы и рабочие кружки, организуйтесь
также и в политическую партию, организуйтесь для решительной борьбы против
самодержавного правительства и против всего капиталистического общества»[1].
Говоря об организационных взглядах в России ко времени 1‑го
съезда, мы указывали, что в то время существовали три течения: первое
стремилось к организации заговорщицкого штаба, готовящегося к завоеванию себе
армии (точка зрения гр. Освобождение Труда), второе, желая во что бы то ни
стало создать организацию армии, готово было пожертвовать для этой цели
социал-демократичностью этой армии (точка зрения «экономистов»), и, наконец,
третье течение ставило своей задачей, сохраняя в неприкосновенности
конспиративный штаб организации, целым рядом нитей непосредственно связать его
со всей массой (точка зрения первых русских социал-демократов). Уже с первого
номера Искра определённо становится на эту третью точку зрения. Она вступает в
решительную борьбу с узостью экономистов, которые, в погоне за «демократичностью»
своих организаций, за наивозможно более широким участием в них массовых
рабочих, совершенно затушёвывали революционный характер этих организаций,
сводили их к «кассам взаимопомощи» и к «стачечным кассам» чисто тред-юнионистского
типа. У них социал-демократические комитеты превращались только в «слугу» этого
«чисто рабочего движения», в исполнителей технических поручений «чисто рабочих
организаций».
При господстве экономистов социал-демократическая
организация, как организация политическая и революционная, перестаёт
существовать. Надежды на возможность в рамках существующего политического строя
«легализировать» эти рабочие организации, нелепая идея, будто стоит эти
организации сделать обычными, и они уже тем самым станут законными;
политический разврат, который, опираясь на эти надежды, внесли зубатовцы в «чисто
рабочее дело», всё это свело на-нет всякую конспирацию, наводнило все
организации массой провокаторов. Частые провалы, которым, несмотря на всю свою
антиреволюционность, подвергались экономисты, заставили их в конце концов «неконспиративность»
возвести в принцип, противопоставляя её строгой конспиративности «заговорщиков»,
«бланкистов» — революционных социал-демократов. «Движение переросло рамки
конспирации», «конспирируй или нет, всё больше трёх месяцев не проработаешь». «Конспирация
хороша для интеллигентов, которые варятся в своём соку, для широкого рабочего
движения конспирация вредна». Такие фразы слышатся всё чаще и чаще. Само собой
разумеется, что ярыми гонителями конспирации и «заговорщицких» тенденций
интеллигенции являлись разные Румы, Михайловы, Афанасьевы, Слеповы и другие
сторонники Зубатова. То ли дело широкий демократизм: рабочие сами выбирают
своих вожаков, негодного смещают, вся организация построена «снизу», а не
сверху, и она поэтому служит рабочим, а не помыкает ими, не навязывает им
чуждых, интеллигентских затей, не подавляет мнений рабочих своими
интеллигентскими мнениями.
«Петербургские товарищи, — пишет Искра, — всю прошлую зиму
убили на создание широкой и демократической (по уставу) рабочей организации,
которая должна была руководить одновременно и стачечной борьбой, и делом
взаимопомощи, и политическим движением». Занятые развитием этой организации,
петербургские товарищи так углубились в своё дело, завещанное им экономистами «Рабочей
Мысли», что не смогли ни подготовить петербургских рабочих к поддержке
студенческого движения, ни использовать в целях агитации возбуждённое
настроение, вызванное в рабочих массах безработицей. Во главе рабочей
организации стоял некий рабочий, чрезвычайно горячо защищавший экономическую
программу, боровшийся против всяких попыток вовлечения рабочих в студенческое
движение и — говорим это с гордостью — весьма враждебно относившийся к нашей
газете. Рабочий этот оказался провокатором»[2].
Построенная на демократическом принципе организация не могла
представлять никаких гарантий против вторжения провокаторов. А их появление в
организации грозило не только провалом организации, но, что пожалуй ещё хуже,
грозило массу бессознательных рабочих повести на помочах Зубатова «к
истинно-русскому знамени». «Только принципиально твёрдая партия, ведущая
неустанную пропаганду революционного социализма, шутя справится с новой
политикой одурачивания рабочих. Всё это, конечно, кой-кому покажется новым
доказательством нашей «сектантской узости». Столь ненавистное нашим врагам и
нашим недальновидным товарищам «сектантство» есть сектантство людей, глубоко убеждённых
в том, что их «теория» выражает истинные интересы в борьбе со всем миром, со
всеми и всякими «независимыми» партиями, в том числе со всеми врагами
пролетариата, как и с его недальновидными друзьями»[3].
Надо создать партию и притом принципиально твёрдую партию. Но может ли такая
партия создаться «снизу», демократическим путём?
Конечно, нет. Опыт всех демократически построенных комитетов
того времени показал, что они, принижая сознание рабочей массы, не могли стать
действительно социал-демократическими комитетами, не могли вести пролетариат к
выполнению его исторической революционной миссии. Уже в объявлении об издании
Искры редакция её писала, что при теперешнем разброде, шатании и
беспринципности пытаться сплотить партию простым декретированием постановлений съезда,
было бы бесполезным и нецелесообразным предприятием. Необходимо предварительно
выработать объединение и притом в одно и то же время объединение, как идейное,
так и практическое.
«Прежде чем объединиться и для того, чтобы объединиться, мы
должны сначала решительно и определённо размежеваться». Другими словами, мы
должны точно и ясно наметить программу и тактические задачи нашей партии. При
обсуждении их организациям партии следует определить, с кем они могут
объединиться для совместного действия и с кем такое объединение немыслимо.
«С чего начать»? — спрашивает Искра и тут же отвечает: «по
нашему мнению, исходным пунктом деятельности, первым практическим шагом к
созданию желаемой организации, наконец, основной нитью, держась которой, мы
могли бы неуклонно развивать, углублять и расширять эту организацию, должна
быть постановка общерусской политической газеты; нам нужна прежде всего
политическая газета, без неё невозможно то систематическое ведение
принципиально выдержанной и всесторонней пропаганды и агитации, которые
составляют постоянную и главную задачу социал-демократии вообще и особенно
насущную задачу нашего времени, когда интерес к политике, к вопросам социализма
пробуждён в наиболее широких слоях населения». Эта газета должна быть именно не
местной, а общерусской. «Если мы не
сумеем и пока не сумеем объединить наше воздействие на народ и на правительство
посредством печатного слова, будет утопией мысль об объединении других более
решительных способов воздействия. Наше движение и в идейном, и в практическом
организационном отношении всего более страдает от своей раздробленности, от
того, что громадное большинство социал-демократов всецело поглощено чисто
местной работой, суживающей их кругозор и размах их деятельности, и их
конспиративную сноровку, и подготовленность. Именно в этой раздробленности
следует искать наиболее глубоких корней той неустойчивости и того шатания, о
которых мы говорили выше. И первым
шагом вперёд по пути избавления от этого недостатка, по пути превращения
нескольких местных движений в единое общерусское движение должна быть
постановка общерусской газеты. Наконец, нам нужна политическая газета».
Без политической газеты немыслимо политическое движение; «революционный
пролетариат, — продолжает «Искра», — доказал уже свою готовность не только
слушать и поддерживать призыв к политической борьбе, но и умело бросаться в
борьбу. Мы в состоянии теперь и мы обязаны создать трибуну для всенародного
обличения правительства — таковой трибуной должна быть социал-демократическая
газета. Русский рабочий класс в отличие от других классов и слоёв русского
общества проявляет интерес к политическому знанию, предъявляет постоянно (а не
только в периоды особого возбуждения) громадный спрос на нелегальную
литературу. При таком массовом спросе, при начавшейся уже выработке опытных
революционных руководителей, при той сконцентрированности рабочего класса,
которая делает его фактические господином в рабочих кварталах большого города,
в заводском посёлке, в фабричном местечке, постановка политической газеты есть
дело вполне посильное для пролетариата. А через посредство пролетариата газета
проникает в среду городского мещанства, сельских кустарей и крестьян и станет
настоящей народной газетой»[4].
Но роль газеты не ограничивается одним распространением
идей, одним политическим воспитанием и привлечением политических союзников. «Газета
не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и
коллективный организатор. В этом последнем отношении её можно сравнить с
лесами, которые строятся вокруг возводимого здания, которые намечают контуры
постройки, облегчают сношения между отдельными строителями, помогают им
распределять работу и обозревать общие результаты, достигнутые организованным
трудом. При помощи газеты и в связи с ней сама собой будет складываться и
постоянная организация, занятая не только местной, но и регулярной общей
работой, приучающей своих членов внимательно следить за политическими
событиями, оценивать их значение и их влияние на разные слои населения,
вырабатывать целесообразные способы воздействия на эти события со стороны
революционной партии. Одна уже техническая задача — обеспечить правильное
снабжение газеты материалами и правильное распространение её — заставляет
создать сеть местных агентов единой партии, агентов, находящихся в живых
сношениях друг с другом, знающих общее положение дел, привыкающих регулярно
исполнять дробные функции общерусской работы, пробующих свои силы на
организации тех или иных революционных действий. Эта сеть агентов будет остовом
именно той организации, которая нам нужна, достаточно крупной, чтобы охватить
всю страну, достаточно широкой и разносторонней, чтобы провести строгое и
детальное разделение труда, достаточно выдержанной, чтобы уметь при всяких
поворотах и неожиданностях вести неуклонно свою
работу; достаточно гибкой, чтобы уметь с одной стороны уклониться от сражения в
открытом поле с подавляющим своею силою неприятелем, когда он собрал на одном
пункте все свои силы, а с другой стороны, чтобы уметь пользоваться
неповоротливостью этого неприятеля и нападать на него там и тогда, где всего
менее ожидают нападения». Боевую готовность можно выработать лишь при помощи
постоянной деятельности регулярного войска. «Если мы соединим свои силы на
ведении общей газеты, то такая работа подготовит и выдвинет не только наиболее
умелых пропагандистов, но и наиболее искусных организаторов, наиболее
талантливых политических вождей партии, способных в нужную минуту дать лозунг к
решительному бою и руководить им[5]...
Понятно само собой, что такие агенты могли бы работать успешно при условии
полной близости их к местным комитетам, группам, кружкам нашей партии. Да и
вообще, весь намечаемый нами план осуществим, конечно, лишь при самой активной
поддержке комитетов»[6].
«Я многим товарищам показывал «Искру» (№ 4), — пишет
один петербургский ткач, — и весь номер истрепался, а он дорог, много дороже «Мысли»,
хоть и нет там наших строк. Тут про наше дело, про всё русское дело, которое
копейками не оценишь и часами не определишь; когда её читаешь, то понятно,
почему жандармы и полиция боятся нас, рабочих, и тех интеллигентов, за которыми
мы идём. Они, правда, страшны всем, а не только хозяйским карманам. Конечно, я
простой рабочий и совсем уже не такой развитой, но я очень чувствую, где
правда, знаю, что нужно рабочим. Рабочий народ теперь легко может загореться — уже
всё тлеет внизу, нужна только искра, и будет пожар. Ах, как это верно сказано,
что из искры возгорится пламень! Сейчас все рабочие точно керосином облитые,
многие даже на лицо переменились, и это все видят: теперь уже мастера многих не
трогают, и в праздник полиция вежливенько просит на нашей стороне толпой не
стоять, и так просит, будто завтра рабочий свободу получит.
Раньше каждая стачка была событие, а теперь всякий видит,
что одна стачка ничего; теперь свободы нужно добиваться грудью брать её. Теперь
все — и старый, и малый — все читали бы, да вот горе наше — книжки нет. Я в
прошлое воскресенье собрал одиннадцать человек и читал «с чего начать», так мы
до ночи не расходились. Как всё верно сказано, как до всего дойдено... хочется
нам письмо в эту самую «Искру» написать, чтобы она не только учила, как начать,
а и как жить и умереть... Теперь уж нам не кассы нужны, не кружки, даже не
книжки, теперь просто учи, как в бой идти, как в бою воевать. И как нарочно
никого... Союзников словно вымело, а самим, ведь, не справиться. Тут у нас
затевают, если ещё в другой раз в расчёт уволят, так идти всем громить фабрику,
пусть пропадает, коль кормить не может. А разве серьёзно?! Я, да и другие тоже
подбиваем лучше на Невский выйти, да на знамени написать: работы и свободы; да
разве одним совладеть? Пусть бы видели, как русские рабочие проснулись. Теперь
только начать нужно, а там все пойдёт, всё движется, везде тлеет. Вот смотрите:
было на тракту, было у нас, у балтийцев, а скоро путиловцы такое покажут, что у
нас и не видывали. Со многими мы простимся, многих у нас вырвут, много и ошибок
наделаем, да в таком деле иначе нельзя, во-первых, а второе — уже дело больно
крупное начинается. Это ещё не конец, это только первый пожар, и его потушат;
но огонь будет так ярок, что и слепые увидят, что кому нужно, кто кому враг;
уже второй пожар солдаты заливать не пойдут»[7].
Стоит только вчитаться в это письмо, чтобы согласиться,
насколько своевременно явился план «Искры». Рабочие, революционизированные
всеми предыдущими событиями, постоянно подогреваемые обострёнными отношениями,
вызванными кризисом, ходят, точно «керосином облитые», по образному выражению
автора. Они чувствуют, что вся прежняя работа сейчас ни к чему. Все эти кассы,
кружки, вся эта тяжеловесная «демократическая», «чисто рабочая организация» не
в силах помочь. Кассы профессионального типа, все чисто «экономические» орудия
борьбы, оказались бессильными перед кризисом, перед всё более и более
обостряющейся безработицей. «Одна стачка ничего». Она не может играть никакой
роли, когда ежедневно рассчитывают сотни рабочих, когда у ворот фабрик толпятся
кучи голодных, готовых на каких угодно условиях заменить стачечников. Не в
хозяине, не в отдельном капиталисте дело, а во всём политическом строе. «Теперь
свободы нужно добиваться», и старый, и малый — все это понимают.
Но как её добиваться?.. Рабочие не знают. Они знают, что
громить фабрику дело не серьёзное, пользы не принесёт. Они знают, что нужно
выйти «на народ», на Невский, там требовать «свободы и работы». Но разве это
мыслимо без политической руководящей организации. Всюду тлеет, всюду кипит, но
некому соединить все эти отдельные костры в один общий пожар. «Союзников точно
вымело», несмотря на всю демократическую организацию, уже проведённую в Питере;
арест или поездка на дачу нескольких агитаторов тормозит всё дело, нет
директив, нет указаний. А начинающееся дело — не местное дело, оно дело всех
рабочих, «общерусское дело». Это уже ясно понимают рабочие, понимают они так же
и то, что этого дела сразу не сделаешь: за первым пожаром последует второй;
необходимо, чтобы кто-нибудь постарался сделать пламя этого пожара таким ярким,
чтобы и слепые увидали, что кому нужно, и чтобы уже и солдаты не шли заливать
этот пожар. Всё это рабочие нашли в плане «Искры»: там «до всего дойдено, всё
верно сказано», пусть только она не останавливается на том, как начать, но
укажет также, как действовать, как бороться, «как жить и умереть», «пусть учит,
как в бой идти, как в бою воевать». На эти самой жизнью выдвинутые вопросы,
местные, вечно проваливающиеся, вечно раскалывающиеся, вечно начинающие сначала
организации ответить не могут, сделать это может лишь строго принципиально
выдержанная общерусская организация.
Но то, что сразу поняли революционно настроенные рабочие,
конечно, не могли понять «отражающие их настроение» интеллигенты. «Можно
подумать, — говорит Кричевский, — что для автора революционное пламя может
возгореться только из Искры (с
прописной буквы), в редакционной лаборатории «общерусской газеты», которая
выработает и продиктует «систематический» и «неуклонно проводимый» план.
Невольно припоминается прототип безжизненного доктринёрства — гётевский Вагнер
с его лабораторным гомункулусом»[8].
«Противопоставление
своей программы и своей группы движению, как чего-то самостоятельного, как
верховной теоретической инстанции, как духа, витающего над бесформенным хаосом
— такова позиция, которую заняли «Искра» и «Заря» не только по отношению к
прошлому, но, что гораздо важнее, — и по отношению к совершающемуся на наших
глазах движению, поскольку оно совпадает с работой партийных организаций. Её «план» — общепартийная организация, голова которой «общерусская газета», а «остов»
— сеть агентов, «распространяющих эту газету»[9].
Нелепость всего этого плана состоит, по мнению Кричевского,
в том, что он «переворачивает вверх ногами отношения, которые нормально должны
существовать между партийной газетой и партийной организацией. Не говорим уже о
том, что организация социал-демократической
партии, не имеющей никакого значения, без живых, тесных и широких связей с
рабочей массой, может вырасти — в отличие от заговорщической организации — только
снизу, из местных организаций и их объединения, что, стало быть, не газета
может создать партийную организацию, а, наоборот, только организованная
социал-демократическая партия может создать свой центральный орган. Не говорим
уже о том, что газета, стоящая над
партией, вне её контроля и
независимая от неё, благодаря собственной сети агентов может быть органом
отдельного лица, отдельной группы общества заговорщиков или секты, но не
органом социал-демократической партии, которая может развиваться только в
демократических формах организации... Нет, обо всех этих, казалось бы,
общеизвестных и общепризнанных вещах мы уже не говорим. Но мы только
спрашиваем: коим чудом «Искра» забыла о
фактически существующих социал-демократических организациях той партии, к
которой она сама принадлежит?
«Как это случилось, что она весь свой план построила на
грядущей собственной «сети агентов», а о существующих местных комитетах
вспомнила лишь в примечании»... Очевидно, она хочет «превратить русскую
социал-демократию» из партии в секту[10].
«...Важно единство в
действиях, но единство не казарменное, не результат внешней муштровки, а
результат свободной гармонии стремящихся к одной цели сил, словом, единство партии, а не единство секты»[11].
Мартынов, в свою очередь, тужит об участи нашей партии: «Если
бы план Искры, — говорит он, — был приведён в исполнение, он привёл бы к
полному вытравлению следов складывавшейся у нас Росс. С.-Д. Р. партии»[12].
По мнению Мартынова, можно было бы ещё согласиться с постановкой Искрой
литературных задач, хотя и тут дело не совсем ладно, так как Искра не понимает,
что мы, как социал-демократы, «являемся представителями интересов пролетариата.
Поэтому мы в отношении к нему обязаны не только указывать на то, что
препятствует осуществлению его интересов. Мы должны также давать ему
положительное — мы должны всегда
формулировать его ближайшие требования и указывать на средства к их
осуществлению»[13].
Это «принципиальное» различие, впрочем, не так важно, с ним
ещё можно примириться, но, ведь, по плану «Искры», продолжает Мартынов, — «газета
не составляет одну из фракций центрального комитета партии и не находится под
контролем партии, а, напротив, она сама декретами, так сказать, назначает
партию в форме сети агентов, проще говоря, сподручных. Куда же тут девались все
комитеты партии, которым удалось, несмотря на всю их политическую незрелость
пионеров, в течение нескольких лет расшевелить громадные массы рабочих,
подпольной деятельности которых мы в значительной степени обязаны февральскими
и мартовскими событиями? Искра из вежливости и о них не забывает: она их
ссылает «из текста в примечание», но чтобы они и в примечании «не возмечтали о
себе, она в скобках называет их группы, кружки». Нужно воистину обладать
огромной верой в силу слова, в то, что ты именно обладаешь «настоящим словом»,
чтобы заменить организацию социал-демократической
партии «организацией распространения идей одной газеты», хотя бы, например,
«Искры»[14].
В конце концов Мартынов апеллирует к партии и призывает её к
самозащите против посягательств «Искры». «Как же, — говорит он, — должна
отнестись наша партия к её полному подчинению автономной редакции, которая
может обладать нетерпимостью гениального Маркса, но, конечно, не гениальностью
этого нетерпимого человека», самое же «Искру» он убеждает вслушаться во «властные
запросы жизни» и отказаться во благовремение «от того утопического взгляда»,
что её позиция единственно законная, и что «кто не с ней, тот против неё», и «органически
войти в партию, а не противопоставлять себя ей, как верховная инспекция»[15].
Недовольны планом Искры и близко стоящие в «принципиальном
отношении к редакции «Рабочего Дела» бундовцы.
Центральный комитет Бунда прямо заявляет, что о
принадлежности к партии лиц, издающих Искру, «других данных, кроме заголовка на
их изданиях, покамест не существует»[16].
«Говорить теперь об организации, тянущейся нитками от
общерусской газеты — это плодить кабинетные мысли и кабинетную работу», — пишет
Надеждин в своём «Кануне революции»[17]...
«Необходимо приступить к сильным политическим организациям на местах. У нас их
нет, у нас шла, главным образом, работа среди интеллигентных рабочих, массы же
вели почти исключительно экономическую борьбу. Если не воспитаются сильные
политические организации на местах, что значит хотя бы и превосходно
поставленная общерусская газета. Неопалимая купина, сама горящая, не сгорающая,
но и никого не зажигающая»[18].
«Но в том то и суть, — отвечает на все эти нападки на план «Искры»
Ленин, — нет иного средства воспитать
сильные политические организации, как посредством общерусской газеты».
Принципиально после февральских и мартовских дней все согласны, что необходимы
политические организации, но «нам нужно не принципиальное, а практическое решение вопроса, нужно
немедленно выставить такой определённый план постройки, чтобы сейчас же с разных сторон все могли приняться за
постройку. А нас опять от практического решения тащат назад — к принципиально
верной, бесспорной, великой, но совершенно недостаточной, совершенно непонятной
для широкой массы работающих истине: «воспитывать сильные политические
организации»! Не об этом уже идёт речь, а о том, как именно воспитывать и воспитать надо»[19].
«Постановка общерусской политической газеты — говорилось в
Искре — должна быть основной нитью,
держась которой мы могли бы неуклонно развивать, углублять, расширять
революционную организацию, всегда готовую к поддержке всякого протеста и всякой
вспышки. Скажите, пожалуйста, когда каменщики кладут в разных местах камни
громадной и совершенно невиданной постройки — не «бумажное» ли это дело
проведение нитки, помогающей находить правильное место для кладки, указывающей
на конечную цель общей работы, дающей возможность пустить в ход не только
каждый камень, но и каждый кусок камня, который, смыкаясь с предыдущим и
последующими, возводит законченную и всеобъемлющую линию. И разве мы не
переживали как раз такого момента в нашей партийной жизни, когда у нас есть и
камни, и каменщики, а не хватает именно видимой для всех нити, за которую все
могли бы взяться... Будь у нас отряд опытных каменщиков на столько спевшихся,
чтобы они и без нитки могли класть камни именно там, где нужно», тогда мы могли
бы, пожалуй, взяться за другую задачу. «Но в том то и беда, что опытных и
спевшихся каменщиков у нас ещё нет, что камни сплошь и рядом кладутся совсем
зря, кладутся не по общей нитке, а до того раздроблено, что неприятель сдувает
их, как будто бы это были не камни, а песчинки»[20].
«Все согласятся, — говорит далее Ленин, — что если мы «объединяем»
отдельные — скажем — районные кружки одного города, то для этого необходимы общие учреждения, т. е. не одно
только общее звание «союза», а действительно «общая» работа, обмен материалом,
опытом и силами, распределение функций, уже не только по районам, а по
специальностям всей городской деятельности. Всякий согласится, что солидный
конспиративный аппарат не окупится (если можно употребить коммерческое
выражение) средствами (и материальным, и личными, разумеется) одного района,
что на этом узком поприще не развернуться таланту специалиста. То же самое
относится одинаково и к объединению разных городов, ибо и такое поприще, как
отдельная местность, оказывается и
оказалось уже в истории нашего социал-демократического движения непомерно узким
надо, необходимо надо и прежде всего надо расширить это поприще, создать фактическую связь между городами на регулярной общей работе, ибо
раздробленность придавливает людей, которые лежат, как в яме (по выражению
автора одного письма в Искру), не зная, что делается на белом свете, у кого им
поучиться, как добыть себе опыт, как удовлетворить желание широкой
деятельности.
«...Если мы не на словах только хотим объединения, то надо,
чтобы каждый местный кружок тотчас же уделил, скажем, четверть своих сил активной работе над общим делом, и газета сразу показывает ему (если он сочувствует
направлению этой газеты и считает полезным для дела стать её сотрудником,
понимая под этим не только литературное, а вообще всякое революционное
сотрудничество) общий абрис[21],
размеры и характер этого дела, показывает, какие, именно, пробелы всего сильней
ощущаются во всей общерусской деятельности, где нет агитации, где слабы связи,
какие колёсики громадного общего механизма мог бы данный кружок подправить и
заменить лучшими. Кружок, не работавший ещё, а только ищущий работы, мог бы
начинать уже не как кустарь в отдельной маленькой мастерской, не ведающий ни
развития «промышленности» до него, ни общего состояния данных промышленных
способов производства, а как участник широкого предприятия, отражающего весь общереволюционный
натиск на самодержавие. И чем совершеннее была бы отделка каждого колёсика, чем
больше число детальных работников над общим делом, тем чаще становилась бы наша
сеть, и тем меньше смятения в общих рядах вызывали бы неизбежные провалы»[22].
«Мы должны всегда
вести нашу будничную работу и всегда быть готовыми ко всему, потому что
предвидеть заранее смену периодов взрыва, периодами затишья очень часто бывает
почти невозможно, а в тех случаях, когда возможно, нельзя было бы воспользоваться
этим предвиденьем для перестройки организации, ибо смена эта в самодержавной
стране проходит поразительно быстро, будучи иногда связана с одним ночным
набегом царских янычар. И самое революцию надо представлять себе отнюдь не в
форме единичного акта, а в форме нескольких быстрых смен более или менее
сильного взрыва и более или менее сильного затишья. Потому основным содержанием
деятельности нашей партийной организации, фокусом этой деятельности должна быть
такая работа, которая и возможна, и нужна как в период самого сильного взрыва,
так и в период полнейшего затишья, именно: работа политической агитации, объединённой
по всей России, освещающей все стороны жизни и направленной в самые широкие
массы. А эта работа немыслима в
современной России без общерусской, очень часто выходящей газеты. Организация,
складывающаяся сама собой вокруг этой газеты, организация её сотрудников (в
широком смысле слова, т. е. всех трудящихся над ней), будет именно готова
на всё, начиная от спасения чести, престижа и преемственности партии в момент
наибольшего революционного «угнетения» и кончая подготовкой, назначением и
проведением всенародного вооружённого
восстания.
...План общерусской политической газеты не только не
представляет из себя плод кабинетной работы лиц, заражённых доктринёрством и
литературщиной, а наоборот, он является самым практическим планом начать со
всех сторон и сейчас же готовиться к восстанию, не забывая ни на минуту своей
будничной насущной работы»[23].
Конечно, такую планомерную, систематическую работу не могут
выполнять люди, которые занимаются революцией в свободное от других занятий
время. Уже в первом номере Искра писала: «надо подготовить людей, посвящающих
революции не одни только свободные вечера, а всю свою жизнь»[24].
Руководить социал-демократической, революционной работой могут только лица,
целиком отдавшиеся революции, свободные от всяких нереволюционных обязанностей,
свободно во всякое время могущие перейти с места на место, изменять образ жизни
и своё имя, одним словом, люди сделавшие революцию своей единственной
профессией.
Защитники «чисто рабочего движения» и их теперешние
наследники не раз инсинуировали по этому поводу, что «Искра» организацию
рабочего класса заменила организацией интеллигентных революционеров. «Действительно,
— писал Мартов на это, — рабочая партия в европейском смысле, охватывающая всю
борющуюся часть пролетариата, может быть организована только при условии
политической свободы. Задача русской социал-демократии, как зародыша будущей
партии, воспитать и организовать все передовые элементы её. А эта задача
включает в себя прежде всего развитие социалистического
сознания в возможно широких слоях рабочего класса. Никакие злобы дня
экономической или политической борьбы не должны отвлекать нас от этого дела
социалистического воспитания. Точно также и организационная работа партии
должна быть подчинена этой задаче подготовления кадров социалистической армии
будущего»[25].
Но разве Искра этой «социалистической армии будущего» сейчас
противопоставляла «чисто интеллигентскую» заговорщическую организацию? Нет, эта
организация не могла быть «чисто интеллигентской», с одной стороны, потому, что
каждый шаг её неразрывно связан был со всем рабочим движением, с другой — только
наивные «экономисты» и лица, которым выгодно было клеветать на «Искру»,
отожествляли сознательного социал-демократа — профессионального революционера,
о котором постоянно твердила «Искра», с интеллигентом.
Образовавшаяся в Киеве группа «Рабочая Воля» сообщает,
например, что «центральное управление делами поручено самим рабочим.
Интеллигенты являются лишь исполнителями того или другого решения»[26].
«Искра» спрашивает, хорош ли этот порядок или нет, и отвечает, что этот вопрос
может быть решён только в связи со степенью зрелости данного деятеля, «а отнюдь
не с тем, кто он такой — рабочий или интеллигент». Казалось бы, что, кроме
вреда, может произойти для дела от того, что какая-либо ценная сила будет
устранена от участия в «решениях» и оставлена в роли «исполнителя» по тому,
собственно, случаю, что сила эта одета в сюртук, а не в рабочую блузу... Мы
уверены, всякий сознательный рабочий-социалист так же горячо запротестует
против этого ненужного расшаркивания перед его мускулистой рукой, как и против
всякого барского отношения к пролетарию. Положение человека в организации не должно
определяться количеством его дипломов, это несомненно, но оно не должно
определяться и количеством мозолей на руках. Только степенью полезности для
дела, степенью преданности ему и революционными способностями должно
определяться это положение: таков единственный демократический принцип социалистической организации»[27].
Эту же точку зрения отстаивает и Спб. комитет: «социал-демократия,
— пишет он, — как политическая партия, объединяет всех борцов за торжество идеи
рабочего класса. Наши учителя и основатели нашего «движения», интеллигенты Карл
Маркс и Фридрих Энгельс были, конечно, не менее истинными социал-демократами,
чем рабочие Август Бебель и Игнатий Ауэр, а наши Степан Халтурин и Пётр
Алексеев — в полном смысле слова — интеллигентами... Как во всяком вообще движении,
раз оно совершается сознательно и планомерно, роль руководителей и
вдохновителей выпадает на долю наиболее сознательных, наиболее интеллигентных
представителей движения, так и во главе нашего движения должны стоять, да
фактически и стоят, наиболее сознательные, развитые его элементы, происходят ли
они из среды рабочих, или из других классов и сословий — это безразлично»[28].
Рабочий может и должен быть профессиональным революционером.
И русские рабочие уже выдвинули из своей среды не мало лиц, способных выполнять
функции руководителя.
Задачи организации — выдвинуть на первые позиции эти
революционные силы, не дать им заглохнуть. «Рабочий-революционер для полной
подготовки к своему делу, — говорит Ленин, — тоже должен становиться
профессиональным революционером. Потому неправ Б‑в (Рабочее Дело № 6),
когда. он говорит, что так как рабочий занят на фабрике 11 1/2
часов, то остальные революционные функции (кроме агитации) «по неволе главной тяжестью ложатся на
крайне незначительные интеллигентные силы». Вовсе это не «по неволе» так
делается, а по нашей отсталости, потому что мы не сознаём своей обязанности
помогать всякому выдающемуся по своим способностям рабочему превращаться в профессионального агитатора,
организатора, пропагандиста, развозчика и пр., и пр. В этом отношении мы прямо
позорно расхищали свои силы, не умея беречь то, что надо, особенно заботливо
растить и выращивать. Посмотрите на немцев, у них во сто раз больше сил, чем у
нас, но они прекрасно понимают, что действительно способные агитаторы и пр.
выделяются «средняками» вовсе не слишком часто. Поэтому они тотчас же стараются
поставить всякого способного рабочего в такие условия, при которых его
способности могли бы получить полное развитие и полное применение: его делают
профессиональным агитатором, его побуждают расширить поприще его деятельности,
распространяя её с одной фабрики на всё ремесло, с одной местности на всю
страну; он приобретает ловкость и опытность в своей профессии, он расширяет
свой кругозор и свои знания, он наблюдает бок-о-бок выдающихся политических
деятелей других местностей и других партий, он старается сам подняться на такую
высоту и соединить в себе знания рабочей среды и свежесть социалистических
убеждений с той профессиональной выучкой, без которой пролетариат не может
вести упорную борьбу с великолепно обученными рядами его врагов. Так, и только
так выдвигаются рабочими массами Бебели и Ауэры. Но то, что в политической
свободной стране делается в значительной степени само собой, то у нас должны
систематически проводить наши организации. Сколько-нибудь талантливый и «подающий
надежды» агитатор из рабочих не должен
работать на фабрике по 11 часов. Мы должны позаботиться о том, чтобы он жил на
средства партии, чтобы он умел вовремя перейти на нелегальное положение, чтобы
он переменял места своей деятельности, ибо иначе он не выработает большой
опытности, не расширит своего кругозора, не сумеет продержаться несколько, по
крайней мере, лет в борьбе с жандармами. Чем шире и глубже становится стихийный
подъём рабочих масс, тем больше выдвигают они не только талантливых агитаторов,
но и талантливых организаторов, и пропагандистов, и «практиков» в хорошем
смысле (которых так; мало среди нашей интеллигенции, большей частью немножко
по-российски халатной и неповоротливой). Когда у нас будут отряды специально
подготовленных и прошедших длинную школу рабочих-революционеров (и притом,
разумеется, «революционеров всех родов оружия»), тогда с этими отрядами не
совладает никакая политическая полиция в мире, ибо эти отряды людей, беззаветно
преданных революции, будут пользоваться также беззаветным доверием самых
широких рабочих: масс. И это наша прямая вина,
что мы слишком мало «подталкиваем» рабочих на эту общую им с «интеллигентами»
дорогу профессионально-революционной выучки, слишком часто тащим их назад
своими глупыми речами о том, что «доступно» рабочей массе, «рабочим среднякам» и
т. п.»[29].
В революционную организацию, а таковой и только таковой
должна быть Социал-Демократическая Рабочая Партия, должны широко входить
рабочие, но эти рабочие должны быть сознательные революционеры; с другой
стороны и интеллигенты, входящие в такую организацию, должны не только уметь
популярно изложить теорию Маркса, но и быть сознательными, безотчётно
преданными делу революционерами. «Организация революционеров, — говорит Ленин,
— должна обнимать прежде всего и главным образом людей, профессия которых
состоит из революционной деятельности (поэтому я и говорю об организации
революционеров, имея в виду революционеров-социал-демократов). Перед этим общим
признаком членов такой организации должно
совершенно стираться всякое различие рабочих и интеллигентов, не говоря о
различии профессии тех и других. Эта организация необходимо должна быть не
очень широкой, возможно более конспиративной...»[30].
Плеханов на страницах «Зари» снова считает своим долгом
напомнить про организацию «Земли и Воли», которая должна служить образцом для «создания
крепкой, единой и нераздельной организации русских социал-демократов». «Возникновение
крепкой организации «Земли и Воли» в семидесятых годах сразу и очень
значительно уменьшило число «провалов», которые до тех пор были так же
многочисленны, как теперь»[31].
«Тайная, строго конспиративная и централистическая
организация, — писала «Искра», — необходима для
всякой революционной партии, энергично борющейся при современных русских
условиях, она не может быть названа отличительной особенностью какой-нибудь из
этих партий»[32].
«Мы восставали и всегда будем, конечно, восставать против «сужения»
политической борьбы до заговора» — говорит Ленин, — но это, разумеется, не
означало отрицания необходимости крепкой революционной организации... По своей форме, такая крепкая революционная
организация в самодержавной стране может быть названа и «заговорщической»
организацией, ибо французское слово «конспирация» равносильна русскому «заговор»,
а конспиративность необходима для такой организации в максимальной степени.
Конспиративность есть настолько необходимое условие такой организации, что все
остальные условия (число членов, подбор их, функции и пр.) должны
сообразоваться с ним. Было бы величайшей наивностью бояться обвинения в том,
что мы, социал-демократы, хотим создать заговорщическую организацию. Это
обвинение должно быть так же лестно для каждого врага экономизма, как и
обвинение в народовольчестве»[33].
Конечно, организационные взгляды «Искры» и всех её сотрудников
резко противоречили «организационному принципу», выдвинутому рабочедельчеством
и формулированному им в следующей резолюции: «В интересах успешного развития и
объединения социал-демократии следует подчёркивать, развивать, бороться за
широкий демократический принцип её партийной организации, что особенно
необходимо в виду обнаружившихся в рядах нашей партии антидемократических
тенденций»[34].
Была ли «Искра» принципиально
«антидемократической»? Разумеется, нет. Ни в одной её статье, ни в одной статье
её сотрудников мы не найдём ни одного слова против «принципа» демократичности
организации. Но попытку проведения в жизнь этой демократичности при современных
политических условиях она считала утопической, «одной лишь игрой в демократизм»
и притом игрой, вредной для всего дела. «Широкий демократический принцип, — говорит
Ленин, — включает в себе два следующих необходимых условия: во-первых, полную
гласность, а, во-вторых, выборность всех функций... Мы назовём демократической
организацию немецкой социалистической партии, ибо в ней всё делается открыто,
вплоть до заседаний партийного съезда; но никто не назовёт демократической
организацией такую, которая закрыта от всех не членов покровом тайны. Спрашивается,
какой же смысл имеет выставление «широкого демократического принципа», когда
основное условие неисполнимо для
тайной организации.
...Не лучше обстоит дело и со вторым признаком демократизма,
с выборностью. В странах с политической
свободой это условие подразумевается само собой», там «все знают, что
такой-то политический деятель начал с того-то, пережил такую-то эволюцию,
проявил себя в минуту жизни трудную так-то, отличается вообще такими-то
качествами и потому, естественно, такого деятеля могут с знанием дела выбирать
на известную партийную должность все члены партии. Всеобщий (в буквальном
смысле слова) контроль за каждым шагом человека партии на его политическом
поприще создаёт автоматически действующий механизм, дающий то, что называется в
биологии «выживанием наиболее приспособленных». Мыслимо ли у нас, чтобы все, «кто
признаёт принципы партийной программы и поддерживает партию по мере своих сил»
(определение членства партии по немецкому уставу), контролировали каждый шаг
революционера-конспиратора? Чтобы все они выбирали из числа последних того или
другого, когда революционер обязан в
интересах работы скрывать от девяти десятых этих «всех», кто он такой...
...Широкий демократизм партийной организации в потёмках
самодержавия, при господстве жандармского подбора, есть лишь пустая и вредная игрушка. Это — пустая игрушка, ибо на деле
никогда никакая революционная организация широкого демократизма не проводила и
не может проводить при всём своём желании. Это — вредная игрушка, ибо попытка
проводить на деле широкий демократический принцип облегчает только полиции
широкие провалы и увековечивает царящее кустарничество, отвлекает мысль
практиков от серьёзной настоятельной задачи вырабатывать из себя профессиональных
революционеров к составлению подробных, бумажных «уставов о системах выборов»[35].
Но было бы большой ошибкой думать, что «невозможность
действительно «демократического» контроля делает членов революционной
организации бесконтрольными». Сама сущность работы, товарищеское доверие между
революционерами, наконец, уверенность, что при нарушении этого доверия
организация революционеров, для избавления от негодного члена... не остановится
ни перед какими средствами»[36],
всё это служит достаточной гарантией, что людей с антидемократическими
тенденциями никто просто не станет слушаться, раз не будет «доверия к их уму,
энергии и преданности со стороны окружающих товарищей»[37].
Организационного плана «Искры» не могли понять люди, для
которых «понятие политической борьбы для социал-демократии прикрывается
понятием экономической борьбы с хозяевами и правительством»[38],
не могли понять те социал-демократы, учение которых «характеризуется смешением понятия «класс» с понятием «партия»,
которые не в состоянии постичь той истины, «что иное дело весь рабочий класс, а иное дело социал-демократическая
партия, представляющая собой лишь передовой и в начале очень малочисленный
отряд рабочего класса»[39].
Для всех этих господ «понятие «организация революционеров»
будет более или менее покрываться понятием «организация рабочих»[40].
Отстаивая план организации революционеров, «Искра» не
отрицала необходимости в то же время «организации рабочих», но неустанно
твердила, что эти два типа организации не могут совпадать друг с другом; что
сама конструкция их должна быть совершенно иная. В отличие от революционной
организации «организация рабочих, — говорит Ленин, — должна быть, во-первых, — профессиональной,
во-вторых, — возможно более широкой, в-третьих, она должна быть возможно менее
конспиративной (я говорю, разумеется, здесь и ниже (т. е. про организацию
революционеров), имея в виду только самодержавную Россию).
«...Организация рабочих для экономической борьбы должна быть
профессиональной организацией. Всякий социал-демократ — рабочий должен по
возможности оказывать содействие и активно работать в этих организациях. Это
так, но вовсе не в наших интересах требовать, чтобы членами «цеховых» союзов
могли быть только социал-демократы, это сузило бы размеры нашего влияния на
массу. Пусть в цеховом союзе участвует всякий рабочий, понимающий необходимость
объединения для борьбы с хозяевами и с правительством. Самая цель цеховых
союзов была бы недостижима, если бы они не объединяли всех, кому доступна хотя
бы только одна эта элементарная ступень понимания, если бы эти цеховые союзы не
были бы очень широкими организациями. И чем шире эти организации, тем шире будет наше влияние на них,
влияние, оказываемое не только «стихийным» развитием экономической борьбы, но и
прямым сознательным воздействием товарищей социалистических членов союза. Но
при широком составе организации невозможна строгая конспирация (требующая
гораздо большей подготовки, чем необходимо для участия в экономической борьбе).
Как примирить это противоречие между необходимостью широкого состава и строгой
конспирацией? Для этого может быть, вообще говоря, только два пути: легализация
цеховых союзов (в некоторых странах, предшествовавшая легализации
социалистических и политических союзов), либо сохранение организации тайной, но
настолько «свободной», мало оформленной, lose, как говорят немцы, чтобы
конспирация для массы членов сводилась почти к нулю[41]...
Легализация несоциалистических и неполитических рабочих союзов в России уже
началась, и не может подлежать никакому сомнению, что каждый шаг нашего быстро
растущего социал-демократического движения будет умножать и поощрять попытки
этой легализации — попытки, исходящие, главным образом, от сторонников
существующего строя (Зубатовых, Васильевых, Озеровых), но отчасти и от самих
рабочих и от либеральной интеллигенции... Мы обязаны неуклонно разоблачать
всякое участие Зубатовых и Васильевых, жандармов и попов в этом течении и
разъяснять рабочим истинные намерения этих участников. Мы обязаны разоблачать
также всякие примирительные «гармонические» нотки, которые будут проскальзывать
в речах либеральных деятелей на открытых собраниях рабочих, всё равно, берут ли
они эти ноты в силу искреннего своего убеждения в желательности мирного
сотрудничества классов, в силу ли желания подслужиться к начальству или,
наконец, просто по неловкости. Мы обязаны, наконец, предостерегать рабочих от
той ловушки, которую ставит зачастую полиция, высматривая «людей с огоньком» на
этих открытых собраниях и в дозволенных обществах, пытаясь через посредство
легальных организаций ввести провокаторов и в нелегальные. Но делать всё это — вовсе
не значит забывать о том, что в конце
концов легализация принесёт пользу именно нам, а отнюдь не Зубатовым. Итак,
посредством легализации решить вопрос
о создании возможно менее конспиративной и возможно более широкой
профессиональной организации мы не можем (но были бы очень рады, если бы
Зубатовы и Озеровы открыли бы нам хоть частичную возможность такого решения, — для
чего нам следует как можно энергичнее воевать с ними!).
Остаётся путь тайных профессиональных организаций, и мы должны оказать всякое содействие
рабочим, которые уже вступают (как нам доподлинно известно) на этот путь.
Профессиональные организации не только могут принести громадную пользу в деле
развития и упрочения экономической борьбы, но и стать весьма важным пособником
политической агитации и революционной организации»[42].
Никакие тяжеловесные уставы вроде заключающего в себе свыше 50 параграфов «Устава
союзной рабочей организации» в Петербурге не помогут созданию широких
организаций. «Маленькое тесно сплочённое ядро самых надёжных, опытных и закалённых
рабочих, имеющих доверенных людей в любых районах, и связанное по всем правилам
строжайшей конспирации с организацией революционеров, вполне может выполнить при самом широком содействии масс и без
всякого оформления все функции, которые лежат на профессиональной организации,
и, кроме того, выполнить именно так, как это желательно для социал-демократии.
Только таким путём и можно достигнуть упрочения
и развития, вопреки всем жандармам, социал-демократического
профессионального движения. Мне возразят: организация, до такой степени lose,
что она и вовсе не оформлена, что в ней и членов то даже заведомых и
зарегистрированных — никаких нет, — не может быть и названа организацией. Может
быть. Я за названием не гонюсь. Но всё, что нужно, «эта организация без членов»
сделает и обеспечит с самого начала прочную связь наших будущих тред-юнионов с
социализмом. А кто хочет широкой организации рабочих с выборами, отчётами,
всеобщими голосованиями и пр. при абсолютизме, тот просто неисправимый утопист»[43].
На все нападки тогдашних и теперешних противников своего
организационного плана «Искра» ответила словами Ленина: «Если мы начнём с прочной постановки крепкой
организации революционеров, то мы можем обеспечить устойчивость движения в его
целом, осуществить и социал-демократические и собственно тред-юнионистические
цели. Если же мы начнём с наиболее,
якобы, «доступной массе (а на деле с наиболее доступной жандармам и делающей
революционеров наиболее доступными полиции) широкой рабочей организации, то мы
ни тех, ни других целей не осуществим, от кустарничества не избавимся и своей
раздробленностью, своей вечной разгромленностью будем только делать доступными
массе тред-юнионы Зубатовского или Озеровского типа»[44].
Только при помощи строго централизованной, строго
конспиративной революционной организации партии русские социал-демократы могут
приступить к действительно массовой социал-демократической работе и своей
работой втянуть массы в действительно революционное, социалистическое движение.
«Mit der Gründlichkeit der geschichtlichen Aktion wird der Umfang der Masse
zunehmen deren Aktion sie ist (Marks)[45],
другими словами, чем основательнее, чем принципиально выдержаннее будет работа революционной социал-демократической
организации, тем больше рабочая масса будет принимать участие в этой
работе, тем всё больше и больше весь рабочий класс будет действовать
сознательно в социал-демократическом духе, тем больше гарантии, что он
действительно (а не на словах только) станет в авангарде русской революции.
[1]
Насущные задачи нашего движения. Искра, № 1 стр. 1, столб. 2.
[2]
Политический разврат и экономическое тупоумие. «Искра», № 9. стр. 2, ст.
3.
[3]
Политический разврат и экономическое тупоумие. «Искра», № 9. стр. 2, ст.
3.
[4]
«С чего начать?». «Искра» № 4, стр. 1, ст. 2.
[5]
«С чего начать?» «Искра» № 4, стр. 1, ст. 2–3.
[6]
«С чего начать?» «Искра» № 4, стр. 1, столб. 3. Примечание.
[7]
С.-Петерб. письмо рабочего ткача «Искра», № 7, август 1901, стр. 4, ст. 3.
[8]
Принципы, тактика и борьба. «Рабочее дело», № 10, сент. 1901 г., стр. 19.
[9]
Принципы, тактика и борьба. «Рабочее дело», № 10, сент. 1901 г., стр. 29–30. Курсив
всюду автора.
[10]
Принципы, тактика и борьба, «Рабочее Дело», № 10, Сентябрь 901 г., стр. 30, 31.
[11]
Принципы, тактика и борьба, «Рабочее Дело», № 10, Сентябрь 1901 г.,
стр. 34.
[12]
Мартынов. «Обличительная литература и пролетарская борьба. «Рабочее Дело»,
№ 10, стр. 61.
[13]
Обличительная литература и пролетарская борьба. «Рабочее Дело», № 10, стр.
41. Курсив мой. М. Л.
[14]
Обличительная литература и пролетарская борьба. «Рабочее Дело», № 10, стр.
61.
[15]
Обличительная литература и пролетарская борьба. «Рабочее Дело», № 10, стр.
61.
[16]
«Письмо Ц. К. Бунда в редакцию» «Искра», № 8, 10 сентября
1901 г.
[17]
Изд. революционно-социалистической группы «Свобода», стр. 126.
[18]
Канун революции, стр. 54.
[19]
Ленин. «Что делать», стр. 123 и 124.
[20]
«Что делать?», стр. 125 и 126.
[21]
Абрис — (книжное) очертание предмета, контур.
[22]
«Что делать?», стр. 129–130.
[23]
«Что делать?», стр. 136 и 137.
[24]
Насущные задачи нашего движения. Искра № 1, стр. 1 и 2.
[25]
Мартов. «Всегда в меньшинстве». «Заря», № 23, стр. 192, примечание.
[26]
«Из партии». «Искра», № 6, стр. 8, ст. 2.
[27]
«Из партии», «Искра», № 6, стр. 8, ст. 2.
[28]
Ответ Петербургского Комитета партии на запрос батумских рабочих. «Искра»,
№ 25, 1 авг. 1902 г., стр. 6.
[29]
Ленин. «Что делать?», стр. 101–102.
[30]
Ленин. «Что делать?», стр. 85.
[31]
«Что же дальше», «Заря», № 2–3, стр. 28–27.
[32]
«Новое вино в старых мехах», «Искра» № 5, стр. 3, ст. 1.
[33]
«Что делать», стр. 103 и 104.
[34]
«Два съезда». Женева, 1901 г., стр. 18.
[35]
«Что делать», стр. 105–107.
[36]
«Что делать», стр. 108.
[37]
«Что делать», стр. 107.
[38]
«Что делать», стр. 84.
[39]
Плеханов «Ещё раз социализм и политическая борьба», «Заря», № 1, апр. 901,
стр. 12–13.
[40]
«Что делать», стр. 84.
[41]
«Что делать», стр. 85–87.
[42]
«Что делать», стр. 87 и 83.
[43]
«Что делать», стр. 90–91.
[44]
Ленин. «Что делать?», стр. 91.
[45]
«С ростом основательности исторического действия растёт и объём массы,
участвующей в этом действии».
Комментариев нет:
Отправить комментарий