По вопросу об отношении к
буржуазному государству марксизм-ленинизм издавна вел борьбу против
социал-демократического оппортунизма и против анархизма. Для социал-фашизма
характерно суеверное почтение к
буржуазному государству. Государство изображается как продукт классового
сотрудничества, как некоторая внеклассовая
самодовлеющая организация, стоящая выше классовой борьбы. Социал-фашист
Кунов возвращается к гегелевскому учению о государстве как «разумном
организме». Подобные же внеклассовые,
идеалистические теории государства развивали в русской литературе Плеханов
и Троцкий.
Социал-фашисты изображают дело таким
образом, что пролетариат сможет путем мирного всеобщего голосования прийти к
управлению государством, подчинить
себе старую буржуазную
государственную машину и использовать ее в своих интересах.
Социал-демократическая «теория» об
использовании буржуазной государственной машины представляет собой явное
искажение марксизма и отрицание основного положения, что буржуазное государство
есть орудие угнетения одного класса другим. В то же время все социал-фашисты,
начиная от Бернштейна, Каутского, Кунова и кончая ренегатом Троцким, отрицают
диктатуру пролетариата, борются с ней и являются наиболее активными адвокатами
интервенции против Советского союза.
Ленин в своей работе «Государство и
революция» показал всю глубину извращения оппортунистами II Интернационала
вопроса о государстве еще в довоенный период. В специальной работе
«Пролетарская революция и ренегат Каутский» Ленин показал, что Каутский в своем
отречении от марксизма «далеко, опередил Бернштейна. Каутскому понадобилось
извратить прямые и ясные указания Маркса таким образом, что, по его словам,
Маркс якобы говорил о диктатуре пролетариата не как о «форме правления», а лишь
как о «состоянии», которое будет иметь место тогда, когда пролетариат достигнет
мирным путем политической власти в
современном буржуазном государстве. Ленин вскрыл всю политическую и
теоретическую путаницу этого разделения диктатуры пролетариата на «форму
правления» и «состояние». Ленин показал, что все оппортунисты II Интернационала,
в том числе и Каутский, систематически игнорировали и замалчивали указания
Маркса о необходимости сломать, разбить
буржуазную государственную машину. Каутский был уличен Лениным в прямом
мошенничестве по этому вопросу.
В своей последней работе
«Материалистическое понимание истории» Каутский пытается «вывернуться» из того
неловкого положения, в какое он попал. Он стремится «доказать», что Маркс
говорил о разрушении не буржуазного государства вообще, а только особой его формы, именно
бюрократическо-милитаристской формы государства. Маркс «имел в виду не
государство, — пишет Каутский, — а бюрократическо-милитаристскую машину,
следовательно, лишь особую форму государства, форму военно-бюрократической
монархии»[1].
Каутский продолжает стоять на точке
зрения отрыва формы государственной
машины от ее классового содержания.
Политический смысл извращения Каутского таков: так как Маркс будто бы говорил о
разрушении государственной машины только военно-бюрократического характера, то
нельзя ломать государственную машину в буржуазно-демократических республиках.
Каутский извращает Маркса и здесь.
Каутский подсовывает Марксу мысль, что «разрушить» нужно якобы только
военно-милитаристическую форму государства. Между тем достаточно просмотреть
последнюю главу «18 брюмера» (о которой пишет Маркс в письме к Кугельману),
чтобы стало ясно, что Маркс говорит о разрушении буржуазной государственной
машины вообще, буржуазного парламентаризма.
Маркс указывает, что «низвержение
парламентской республики и заключает в себе зародыш триумфа пролетарской
революции». Революция, по словам Маркса, делает свое дело основательно:
«Сначала она создает парламентскую власть в ее наиболее законченной форме,
чтобы потом ее низвергнуть. А затем, когда это достигнуто, та же участь
постигает и исполнительную власть». «Все перевороты, — говорит Маркс, — совершенствовали
эту машину, вместо того чтобы сломать ее». Из хода рассуждений Маркса ясно, что
дело идет о разрушении буржуазной государственной машины вместе с ее парламентаризмом и исполнительной
властью, достигающей бюрократическо-милитаристической формы. И здесь
социал-фашист Каутский не обошелся без подтасовки!
Противоположный социал-оппортунизму
и социал-фашизму характер носят взгляды анархистов.
Анархисты выдвигают требование уничтожения
всякого государства, не признавая необходимости нового государства в
переходный период, государства пролетарского. Различие между коммунистами и
анархистами по вопросу о государстве сводится к следующему.
Анархисты говорят о взрыве государства, притом всякого государства. Коммунисты говорят
о необходимости сломать, разбить
старую буржуазную государственную машину. Коммунисты, в отличие от анархистов,
считают, что полное уничтожение государства возможно, но только в результате,
уничтожения классов, в результате установления государства диктатуры пролетариата и построения социализма,
постепенно приводящего к отмиранию
государства. Анархисты не понимают значения этого реального, основного условия
для уничтожения государства. Они требуют в своих теоретических работах взрыва государства «не сегодня — завтра».
На деле же они нередко оказываются одной из опор буржуазного строя (анархисты в
Испании).
Коммунисты, в отличие от анархистов,
считают, что, завоевав политическую власть и разрушив старую буржуазную государственную машину, пролетариат должен создать новую государственную машину.
Новая государственная машина необходима пролетариату для: а) подавления
сопротивления эксплуататорских классов, б) для отражения нападения
международной буржуазии на государство диктатуры пролетариата, в) для
организации масс бедноты и среднего крестьянства под руководством пролетариата,
г) для полного построения социализма, уничтожения классов и создания
экономических предпосылок для полного отмирания государства.
Такова диалектика общественного
процесса: для действительного уничтожения всякого
государства нужно государство нового типа,
диктатура пролетариата, нужно укрепление пролетарского государства, которое,
создавая условия для уничтожения классов, тем самым подготовляет предпосылки к
своему собственному отмиранию.
Пролетарское государство есть орган подавления пролетариатом эксплуататорских
классов. Но политика пролетарского государства ведет к уничтожению всяких классов. Вместе с уничтожением классов,
после того как создастся новая социалистическая дисциплина труда и исчезнет
необходимость в защите пролетарского государства от внешних врагов, вместе с
гигантским развитием производительных сил в коммунистическом обществе после
того как будет осуществлен принцип «каждому по потребностям», отомрет и
государство. Пролетарское государство отмирает
в противоположность старой буржуазной государственной машине, которая должна
быть разрушена, сломана пролетариатом
и заменена новой в процессе
пролетарской революции.
Анархисты не понимают этой
диалектики общественного процесса, неясно себе представляют, чем заменить
старую государственную машину. Отрицая государство революционной диктатуры
пролетариата, анархисты под маской «ультрареволюционных» фраз протаскивают по
существу реакционные идеи, обезоруживающие пролетариат. Отрицая роль и значение
государства пролетарской диктатуры для уничтожения классов и построения
социализма, анархисты обезоруживают
пролетариат и объективно оказываются на стороне эксплуататорских классов.
Кроме того, коммунисты требуют
подготовки пролетариата к революции путем использования
всех средств современного буржуазного государства (буржуазное избирательное
право, буржуазные парламенты и т. д.). На ступени буржуазной революции они
борются поэтому против остатков феодальной государственности, за
демократическую, республику, в которой процесс классовой борьбы обычно получает
более широкое развитие. Анархисты не признают и отрицают всякую возможность
использования буржуазного государства для борьбы рабочего класса.
Коммунисты борются одновременно и с
социал-фашистами, стремящимися сохранить старый буржуазный госаппарат, и с
анархистами, не понимающими значения и роли диктатуры пролетариата для
построения социализма.
Характерно, что оппортунистические
отклонения от генеральной линии партии неразрывно связаны с ошибочным
пониманием вопроса о государстве.
Например, т. Бухарин еще в
ранний период своей деятельности допускал анархистские
ошибки в вопросе о государстве. В 1916 г., в статье, помещенной в
журнале «Интернационал молодежи», проводя различие между революционными
социалистами и анархистами, т. Бухарин видел это различие только в том,
что революционная социал-демократия хочет организовать новое общественное
производство как централизованное и технически
прогрессивное, в противоположность анархистам, стремящимся организовать
децентрализованное и, следовательно, технически
отсталое производство. Тов. Бухарин игнорировал тогда самое существенное
различие между коммунистами и анархистами, именно различное отношение их к государству переходного
периода. Кроме того, в этой статье т. Бухарин подчеркивал свою
«принципиальную враждебность к государству», всякому государству, т. е. говорил то же, что и анархисты; он
защищал их теорию взрыва государства,
в противоположность марксистско-ленинской теории слома буржуазного государства. Ленин писал по поводу этой
бухаринской ошибки, что т. Бухарин не заметил главного отличия коммунистов
от анархистов — по вопросу о государстве.
Такие же анархистские ошибки т. Бухарин
делал и в другой своей статье о государстве, написанной в тот же период, но
опубликованной уже в наши дни[2].
В своей рецензии на «Государство и революцию» Ленина т. Бухарин также явно
не учитывал колоссальных экономических и политических задач, стоящих перед
диктатурой пролетариата и требующих содействия со стороны пролетарского
государства. То же повторилось в 1919 г. в специальной статье т. Бухарина
«Теория пролетарской диктатуры»[3],
в главе «Общая теория государства». И здесь у т. Бухарина нет ни слова о
роли и значении государства переходного периода для подготовки отмирания
государства вообще. Вопрос о диктатуре пролетариата не включался им как
неразрывная часть в учение марксизма о государстве. Необходимость государства
переходного периода т. Бухарин обусловливал не внутренней необходимостью построения социализма, а наличием внешних враждебных сил,
империалистических государств[4].
Тов. Бухарин «забыл» о роли пролетарского государства как
организатора крестьянских масс под руководством пролетариата в системе советов. В дальнейшем эти ошибки т. Бухарина
приняли все более явно выраженный правооппортунистический характер. В его
«Теории исторического материализма» государство он изображает механистически,
как дополнительное условие равновесия
между классами, как «охрану» классового общества. После победы над буржуазией
пролетарское государство становится, по т. Бухарину, орудием «гражданского
мира», сотрудничества классов. В
докладе «Ленин как марксист» т. Бухарин говорил о «понижении
государственной кривой» при диктатуре пролетариата.
Теория государства т. Бухарина
неизбежно вела к разоружению пролетариата в борьбе с кулачеством, дополняя его
теорию мирного врастания кулака в социализм. Так ранние анархистские ошибки т. Бухарина
в вопросе о государстве теснейшим образом связывались с оппортунизмом в вопросе
о коллективизации сельского хозяйства и о классовой борьбе в переходный период.
Троцкистское представление о
государстве было проникнуто всецело идеализмом.
Сущность теории государства у Троцкого сводится к тому, что государство может
возникнуть и развиваться не как продукт непримиримой классовой борьбы, но как
результат потребности в государственной самообороне от более сильных соседних
государств. Не борьба классов определяет развитие государства, а само государство
является самодовлеющей организацией,
стоящей над обществом. Наиболее ясно эту точку зрения на российское
государство, близкую к воззрениям Плеханова, Троцкий развил в книге «1905 год».
Троцкий, подобно Плеханову, пытается найти объяснение общественного процесса
развития России в условиях внешней, географической
среды. «Географический уклон» является характерной особенностью внеклассовых
теорий государства и у Плеханова, и у Троцкого.
Наряду с географической средой
определяющую роль в развитии самодержавия, по Троцкому, сыграли и другие внешние силы — международные отношения
России с другими государствами. Более развитые общественные и государственные
отношения Западной Европы «давили» на русскую общественную жизнь. «При слабом
сравнительно развитии международной торговли решающую роль играли
межгосударственные военные отношения. Социальное влияние Европы в первую
очередь сказывалось через посредство военной техники»[5].
В процессе борьбы с более передовыми западноевропейскими странами и
складывалось, по Троцкому, русское государство. «Чтобы удержаться против лучше
вооруженных врагов, русское государство было вынуждено заводить у себя
промышленность и технику»[6].
Но для промышленности и техники
нужны средства. Эти средства государство брало не только с крестьян, но,
оказывается, и с господствующих классов. «Просьбами и угрозами, увещаниями,
насилиями оно отнимало деньги у купцов и монастырей. Крестьяне разбегались,
купцы эмигрировали»[7].
«Самодержавное государство поглощало непропорционально большую долю прибавочного
продукта», т. е. «жило за счет формировавшихся привилегированных классов и
тем задерживало их и без того медленное развитие»[8].
Таким образом, по Троцкому,
получается, что государство есть некая внеклассовая
сила государственной обороны от внешних нападений, которая одинаково обирает и эксплуатирует как господствующие, так и
угнетенные классы.
При этом чем более централизованным
и независимым от господствующих классов является государство, «тем скорее оно
превращается в самодовлеющую организацию,
стоящую над обществом»[9].
Изложенное понимание государства Троцкий распространяет не только на одно
русское государство. Он считает, что «до известной степени сказанное применимо,
разумеется, и ко всякому другому европейскому государству»[10].
Глава книги Троцкого, трактующая об
особенностях исторического развития России (где развивается внеклассовая теория
государства), появилась впервые на русском языке в 1907 г. в книге «Наша
революция». По словам самого Троцкого, она была вызвана «непосредственно
стремлением исторически обосновать и теоретически оправдать лозунг завоевания
власти пролетариатом, противопоставленный как лозунгу буржуазно-демократической
республики, так и лозунгу
демократического правительства пролетариата и крестьянства»[11].
Идеалистическая, внеклассовая теория
государства нужна была Троцкому для того, чтобы ленинскому лозунгу
революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства
противопоставить троцкистский лозунг — «без царя, а правительство рабочее». И
действительно, как этот лозунг, так и общее представление Троцкого о
государстве как «самодовлеющей организации» тесно связаны с троцкистской
недооценкой крестьянства в историческом развитии России, с троцкистской
тенденцией к бюрократизму и администрированию, с непониманием Троцким диктатуры
пролетариата как формы союза пролетариата с крестьянством под руководством
пролетариата.
Это идеалистическое понимание
государства и его роли находит свой отклик и в современном «левом» оппортунизме
с его бюрократическим администрированием, перепрыгиванием через этапы отмирания
государства и т. д.
[1]
Каутский, Материалистическое понимание истории, с. 51, Гиз, 1931. Подчеркнуто
Каутским.
[2]
Сб. «Революция и право», изд. Комакадемии, 1924, статья Н. Бухарина.
[3]
Сб. «Атака», с. 100.
[4]
Сб. «Атака», с. 100.
[5]
Троцкий, 1905 год, с. 18.
[6]
Троцкий, 1905 год, с. 18.
[7]
Троцкий, 1905 год, с. 19.
[8]
Троцкий, 1905 год, с. 20.
[9]
Троцкий, 1905 год, с. 23.
[10]
Троцкий, 1905 год, с. 18.
[11]
Троцкий, Наша революция, с. 296.
Комментариев нет:
Отправить комментарий