Философия материализма наносит
сокрушительный удар религиозному мировоззрению. Материализм безусловно отрицает
существование сверхъестественного, духовного мира. Провозглашая вечность
материи и ее движения, материализм устраняет идею «сотворения» мира.
Материализм раскрывает господствующие в природе и человеческом обществе законы
причинности, что устраняет возможность каких бы то ни было чудес. В
«Материализме и эмпириокритицизме» Ленин приводит рассуждения епископа Беркли
по поводу материи. «На основании учения о материи или телесной субстанции, — говорит
он (т. е. Беркли), — воздвигнуты были все безбожные построения атеизма и
отрицание религии... Нет надобности рассказывать о том, каким великим другом
атеистов во все времена была материальная субстанция. Все их чудовищные системы
до того очевидны, до того необходимо зависят от нее, что раз будет удален этот
краеугольный камень, — и все здание неминуемо развалится».
Но только диалектический материализм является до конца последовательной
теорией атеизма, т. е. безбожия. Механический материализм не может дать
правильной, завершенной теории атеизма; будучи не в силах разрешить ряд
вопросов, он оставляет место для лазеек поповщине. История атеизма показывает,
что защитники религии пытались опровергнуть правильность материализма, исходя
из критики механистических установок
некоторых атеистов.
Возьмем, например, проблему развития. Защитники религии в
многообразии мира, в закономерности его явлений видят доказательство бытия
бога. Существуют так называемые «доказательства» бытия бога: космологическое и
телеологическое. Первое сводится к утверждению, что мир сам по себе не мог
ниоткуда взяться и поэтому его сотворил бог; второе «доказательство» состоит из
утверждения, что бог обязательно существует, так как в мире все устроено
прекрасно и целесообразно. Как же разрешается проблема развития в
диалектическом материализме и механическом материализме? С точки зрения
диалектического материализма многообразие мира есть результат сложного его
развития с переходом одних качеств в другие, причем качества имеют свои
специфические законы. Другую картину развития дает механический материализм.
Проблема перехода количества в качество и обратно, проблема «скачка»
устраняется механическим материализмом. Все сводится к механическому движению
молекул, атомов, электронов, из этого движения надо суметь объяснить в конце
концов и жизнь общества, так как весь мир по существу представляет одно
качество.
При такой точке зрения нет
необходимости в развитии, в эволюции как таковой, все дело сводится к
механическому соединению атомов. Это соединение может произойти как в одно
мгновение, так и в течение веков, тысячелетий. Механический характер такого
соединения не устраняется из-за продолжительности срока. Но в таком случае весь
мир с его величайшим многообразием объясняется как результат какого-то
случайного соединения материи. Так, например, великие материалисты древности,
боровшиеся против религии, Демокрит и Эпикур стояли на механистической точке зрения
по вопросу об образовании мира.
В XVIII столетии атеист Гольбах тоже
выводил все многообразие мира из механического движения материи, не указывая
перехода одного качества в другое, и возникновения особых принципиально
различных между собой форм движения. На той же в сущности точке зрения стоят и
современные механисты — например тт. И. И. Степанов, Серебряков
и др. Защитникам религии нетрудно бороться с подобной теорией особенно в свете
новейших достижений естествознания. Для этой борьбы они вводят «разумное
начало» в качестве устроителя мира.
Возьмем далее механистическое
разрешение проблемы взаимоотношения бытия и мышления. История материализма
знает несколько способов механистического разрешения этой проблемы. Сущность их
сводится опять-таки к отрицанию «качества», к отрицанию «скачка», к неумению
понять такое единство противоположностей как единство бытия и мышления.
Греческие материалисты Демокрит и Эпикур единство противоположностей свели к
тождеству мышления с бытием. Мышление они рассматривают как результат движения
атомов «духа», наиболее подвижных и легких, напоминающих собой атомы огня.
Процесс познания они объясняют тем, что излучаемые предметами изображения
попадают в человека и соответствующим образом действуют на «дух» и «душу».
Сновидение есть результат действия этих же изображений. Следовательно, можно
сделать вывод: раз человек видит во сне богов, значит они действительно
существуют. Так благодаря механистическому разрешению проблемы взаимоотношения
бытия и мышления. Демокрит и Эпикур протягивали руку самой настоящей поповщине.
Возьмем, дальше, атеизм Спинозы.
Там, где выпирает наружу механический материализм Спинозы, там усиливается
значение теологических, богословских привесов его философии. Проблему мышления
и протяжения Спиноза разрешает механистически. Выводя атрибуты из единой
субстанции, Спиноза утверждает, что каждый атрибут — в том числе и мышление — в
своем роде первичен и бесконечен, не может быть выведен или объяснен из
другого. Категория скачка, переход количества в качество, единство
противоположностей в спинозовском учении об атрибутах устраняется. Отсюда вывод
о вечности и самостоятельности мышления, т. е. духовного мира.
Следуя идеализму Гегеля, и
меньшевиствующий идеализм Деборина, разумеется, тоже не смог дать законченной
системы атеизма. Деборинская школа не сумела гегелевскую идеалистическую
диалектику перевернуть с головы на ноги, понять ее материалистически. У Гегеля
саморазвивающаяся идея содержит сама в себе все категории, как и подобает
абсолютному разуму, т. е. господу богу, с которым Гегель отождествляет
идею. Нельзя было просто без материалистической переработки принять гегелевский
метод, как это сделали деборинцы. Отсюда формальный, идеалистический подход
деборинцев к категориям, подчеркивание их саморазвития, т. е. постоянное
абстрагирование их от действительности. Отсюда отождествление действительности бытия с идеями о бытии, что вносило в писание деборинцев дух поповщины,
несмотря на материалистическую терминологию. Не преодолев материалистически
гегелевской диалектики, деборинцы не могли разбить до конца механического
материализма и не могли разумеется дать законченную систему атеизма. Только
диалектический материализм, марксистско-ленинская философия, опирающаяся на все
достижения научного знания, дает логически завершенную систему атеизма, не
оставляя ни одной лазейки для поповщины.
Что касается идеалистических философских систем, то все они благодаря своему
анимистическому содержанию являются более или менее откровенной поповщиной и
используются защитниками религии для апологетических целей. То же самое
необходимо сказать и про агностицизм
во всех его видах. Не разрешая основного вопроса о взаимоотношении мышления и
бытия, пытаясь доказать принципиальную невозможность такого доказательства,
агностицизм предоставляет решать этот вопрос вере, являющейся основным методом религиозного мышления.
Агностицизм Канта в «Критике чистого разума» прекрасно уживается с его религией
в «Критике практического разума». Махистская «экономия мышления» приводит также
и махистов к воспеванию религии. В «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин
останавливается на борьбе И. Дицгена против «дипломированных лакеев
поповщины», против примиренческих шарлатанов со всеми кличками спиритуалистов,
сенсуалистов, реалистов и т. д., и т. п.: «Научная поповщина»
идеалистической философии есть простое преддверие к прямой поповщине, — писал
он, — серьезнейшим образом стремится подсобить религиозной поповщине». «В
особенности область теории познания, непонимание человеческого духа является
такой вшивой ямой, в которую кладет яйца, и та и другая поповщина»[1].
Комментариев нет:
Отправить комментарий