В «Великом почине» Ленин дает
следующее, наиболее развернутое определение общественных классов:
«Классами называются большие группы
людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе
общественного производства, по их отношению (большею частью закрепленному и
оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной
организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли
общественного богатства, которой они располагают. Классы — это такие группы
людей, из которых одна может присваивать себе труд другой благодаря различию их
места в определенном укладе общественного хозяйства»[1].
Приведенное определение Ленина
замечательно тем, что оно наиболее полно останавливается на всей совокупности признаков общественных
классов и в то же время связывает их между собой, выводя все эти различные
признаки из основных и важнейших
особенностей классового общества и его экономической структуры. Буржуазная
наука нередко пытается вовсе отрицать существование классовых различий в
современном «демократическом», т. е. капиталистическом, строе. В этом
случае она сводит все классовое неравенство к историческим явлениям, имевшим
место лишь в прошлом: она или объясняет его борьбой рас, или политическим
насилием, которое якобы было характерно лишь для рабовладельческого и феодального
строя, или сводит его к юридическим различиям сословий, имевшим место в
историческом прошлом. Но отрицать целиком наличие классового неравенства в
современном буржуазном обществе не всегда удобно, и потому буржуазная теория
стремится отмечать только второстепенные, внешние, дополнительные признаки
классов. Она всячески затушевывает или изображает в смягченном виде основные противоречия между классами,
вытекающие из внутреннего строения классового общества. Она доказывает
неизбежность известных общественных различий, которые якобы обусловлены
«естественным различием» людей, «борьбой за существование» и победой более
сильных, она объясняет его наконец неизбежным различием функций, выполняемых различными группами этих людей в «общественном
организме». Выходит, что эти общественные различия и противоположность классов
должны иметь место во всяком обществе.
Антимарксистские теории классов — на
некоторых из них мы остановимся в дальнейшем более подробно — ищут основные
признаки классов то в одном лишь политическом насилии и в юридических
привилегиях одних групп людей по отношению к другим группам, то лишь в размерах
доли общественного дохода, получаемого классами, то в способе получения, в
источнике дохода, то в одних имущественных различиях, то в различии технических
функций людей в процессе производства.
Марксистско-ленинское понимание
классов всецело проникнуто историзмом.
Оно указывает, что классы — вовсе не вечная, неизменная категория, что классы
возникают только на определенной исторической ступени развития общества. С
другой стороны, оно указывает, что если возникновение классов было неизбежно на
известной исторической ступени, то оно обусловлено внутренним развитием самого общества, его экономическим развитием, а не какими-нибудь внешними причинами — не
одним политическим насилием, не военным порабощением и т. д.
Основу классовых различий
марксизм-ленинизм видит в экономической структуре классовых обществ, — в
различном месте, занимаемом
общественной группой в исторически
определенной системе общественного производства, в определенном укладе
общественного хозяйства. Вместе с изменением способа производства изменяется и
система производственных отношений, т. е. с возникновением каждой новой
антагонистической общественной формации возникают новые основные классы,
неразрывно с ней связанные и уничтожающиеся вместе с гибелью данной
экономической формации. Место каждого класса в общественном строе производства
находит свое выражение прежде всего в отношении
этого класса к средствам производства данного общества. Иными словами, это
классовое положение обусловлено различным распределением средств производства
между классами, из коих один экономически господствующий класс является
собственником средств производства, а другой класс либо вовсе «освобожден» от средств
производства (как например пролетариат), либо прикреплен к ним в качестве
простого орудия (рабы).
Однако здесь имеет место не просто
имущественное различие между классами. Как мы уже выяснили, различное
распределение средств производства между людьми обозначает одновременно
подведение людей под определенные производственные
отношения. Различное отношение классов к средствам производства всецело
вытекает из данного способа производства.
Оно влечет за собой в качестве своего последствия различную роль классов в общественной организации
труда. Способ производства определяет собой различное распределение средств
производства между классами и вытекающую из последнего различную роль каждого
класса в производственном процессе — непосредственный, труд рабочего, командную
роль капиталиста и т. д. Роль классов в организации труда в свою очередь
способствует закреплению данной формы распределения средств производства.
В буржуазном обществе
капиталистический способ производства предопределяет присвоение буржуазией прибавочного труда рабочих и одновременно
влечет за собой командную роль
капиталиста на предприятии. Эти командные функции управления производством
капиталист передоверяет особой категории наемных работников (управляющие,
директоры, инженеры и т. д.). При этом капиталист не потому является
собственником капитала, что он непосредственно или через этих доверенных лиц
управляет промышленными предприятиями. Наоборот, он становится руководителем
промышленности лишь потому, что он, капиталист, собственник средств производства. По словам Маркса: «Высшая власть
в промышленности становится атрибутом капитала, подобно тому как в феодальную
эпоху высшая власть в военном деле и в суде была атрибутом земельной
собственности»[2].
Различное место классов в
исторически определенном экономическом укладе, т. е. их отношение к
средствам производства и их роль в общественной организации труда, обусловливает
собой возможность для одного класса присваивать
труд другого класса — классовую
эксплуатацию и историческую форму этой эксплуатации. Господствующие классы
в качестве монополистов средств производства в той или иной исторической форме
живут за счет эксплуатации угнетенных классов, обращая в свою пользу львиную
долю общественного богатства.
Таковы важнейшие, основные признаки общественных классов.
Но ленинское определение не ограничивается этими основными признаками. Ленин
отмечает и те дополнительные признаки классов, которые в некоторых случаях
каждый в отдельности привлекают внимание буржуазных экономистов и социологов,
но которые в действительности всецело вытекают из основных признаков. Они могут
быть правильно поняты только в связи с основными признаками — с местом класса в
экономическом укладе, отношением его к средствам производства и его роль в
организации труда. Такой дополнительный признак, — прежде всего признак политический, — закрепление и оформление
имущественных различий политической властью, охрана их с помощью законов. Если бы мы не учитывали этого
политического признака классов, то мы легко могли бы скатиться на позиции
чистого «экономизма», мы не поняли бы значения различных форм классовой борьбы,
перерастания экономической борьбы в политическую борьбу, роли в этой борьбе классового государства и классового права.
Далее, по словам Ленина, данным
способом производства и распределения определяются как способ получения доходов, так и размеры
той доли общественного богатства, которая достается отдельным классам. Если мы
возьмем источник дохода и размеры этого дохода самих по себе, то они не могут
дать нам правильного представления о классах. Они могут легко привести нас к
смешению основных классовых различий. Но если мы возьмем эти дополнительные
признаки вместе с основными признаками, указанными выше, то они несомненно
также имеют значение для определения классов. Они показывают нам, в какой форме
основные различия между классами проявляются:
какое выражение находит основное различие классов в способе последующего
распределения между ними общественного богатства и в сфере потребления
общественного продукта. Эти дополнительные признаки классов объясняют, как,
следовательно, различное распределение продукта
содействует воспроизводству и закреплению существующего неравенства в
распределении средств производства.
Классовая эксплуатация приводит к классовой борьбе. Внутри каждого
антагонистического способа производства протекает борьба классов за свои интересы. Господствующий класс стремится
сохранить и упрочить свое монопольное положение. Класс, угнетенный по своему
месту в экономическом укладе и политической организации, находясь в
непримиримой противоположности с господствующим классом, стремится уничтожить
данную форму эксплуатации, а вместе с ней и данную совокупность
производственных отношений, стремится заменить их новыми производственными отношениями. Эти классовые противоречия не могут быть разрешены в пределах данного
способа производства, потому что на данной форме классовой эксплуатации
покоится самый способ производства. Разрешение (но отнюдь не примирение) этих
классовых противоречий возможно лишь путем уничтожения старого способа
производства и старых классовых производственных отношений и замены их новыми.
Важнейшие особенности
марксистско-ленинского понимания классов и классовой борьбы заключаются в
следующем:
Во-первых, в противоположность
абстрактному, надисторическому представлению буржуазной науки о классах,
которая склонна или отрицать классовые отличия или навсегда увековечить
существование классов буржуазного общества, марксизм-ленинизм связывает
существование классов и классового общества только
с определенными историческими формами производства. Классы — это исторически изменяющаяся и исторически
переходящая категория. Классовое общество не вечно: оно возникло на
определенной ступени развития общественного производства и должно вновь
смениться общественным строем, в котором не будет места делению на классы.
Во-вторых, основу деления общества
на классы и основные классовые признаки марксизм, как мы уже выяснили, ищет в
самом способе производства, в
различии места, занимаемого классами в исторически определенной системе
производства. Отношение данного класса к средствам производства и роль классов
в общественной организации труда, которая обусловлена различиями в
распределении средств производства между классами и формой классовой
эксплуатации, в свою очередь способствует дальнейшему закреплению этого
различия в распределении средств производства и данной формы классовой,
эксплуатации — таковы основные признаки общественных классов, из которых
вытекает вся совокупность их экономических, политических и идеологических
признаков.
В-третьих, марксистско-ленинское
понимание классов необходимо предполагает наличие противоположности классовых
интересов, классовой эксплуатации и классовую борьбу как движущую силу
исторического развития. Буржуазная наука если и признает существование классов,
то отрицает существование непримиримых классовых противоречий и неизбежность
классовой борьбы. Буржуазия проповедует теорию классовой солидарности,
классового мира, возможность примирения классовых интересов. Марксизм-ленинизм
видит в классовой борьбе необходимую внутреннюю движущую силу самого
исторического развития производства в классовом обществе, где переход одного
способа производства к другому протекает в процессе классовых боев. Марксизм
подчеркивает неизбежность классовой борьбы в классовом обществе и непримиримость
интересов противоположных друг другу классов.
Каждое классовое общество построено
на этой противоположности интересов и на борьбе двух основных классов, из которых один класс является классом
эксплуатируемым, а противоположный ему класс, эксплуатирующий прибавочный труд
первого класса, осуществляет свое экономическое, политическое и идеологическое
господство в форме своей классовой диктатуры.
Эксплуатируемый класс защищает свои классовые интересы в различных формах классовой борьбы — экономической,
политической и идеологической, — проводимой обоими классами. Применяя это
основное положение к современному капиталистическому обществу, Маркс и Энгельс
показали непримиримость классовых интересов буржуазии и пролетариата. Они
показали неизбежность классовой борьбы пролетариата против буржуазии,
историческую необходимость победы пролетариата, необходимость диктатуры пролетариата для перехода к бесклассовому обществу.
Правильно оценить новое и решающее,
внесенное Марксом в учение о классах и классовой борьбе, можно только сравнив
его с предшествовавшими воззрениями на классы. Эпоха буржуазных революций
наглядно выявила перед многими мыслителями наличие классов и классовой борьбы.
В конце ХVIII и начале XIX в. было не мало
теоретиков, которые уже видели в историческом процессе борьбу классов — это
были утопические социалисты, буржуазные историки и экономисты.
Так, например, Сен-Симон подробно
развивал в своих произведениях представления о классовой борьбе. Энгельс
называет Сен-Симона сыном французской революции, у которого буржуазные
стремления уживались с защитой интересов пролетариата. По мнению Сен-Симона,
Франция до Великой французской революции 1789 г. была разделена на три
класса — дворян, городское сословие и «промышленников». Дворяне занимались тем,
что управляли, а городские сословие и промышленники трудились и платили налоги.
После французской революции нация, по Сен-Симону, разделилась на два класса.
Управлять стало городское сословие, или буржуазия, а промышленники продолжали
платить налоги.
«Промышленниками» Сен-Симон называет
24/25 всей нации. Поэтому промышленником у Сен-Симона является и фабрикант, и
купец, и возчик, и моряк, служащий на торговых кораблях, и хлебопашец,
занимающийся посевом, и столяр, и слесарь, и кузнец и т. д. Признак, по
которому Сен-Симон объединяет эти различные группы людей в один класс
промышленников, тот, что все эти люди работают. Сен-Симон не выделяет рабочего
класса в самостоятельную группу. В то же время буржуазия и промышленники у
Сен-Симона были совершенно различные классы. Под классом буржуазии Сен-Симон
понимал военных недворянского происхождения, юристов, разночинцев и рантье.
Этот класс делал, по Сен-Симону, французскую революцию, и он получил власть.
На примере воззрений Сен-Симона мы
видим всю незрелость теории классов до Маркса и Энгельса. Выделение особых
классов происходит совершенно произвольно и базируется оно на том — «трудится»
человек или нет, производит или только управляет. Но почему же одни только
трудятся, а другие управляют? Чтобы дать какое-нибудь объяснение, Сен-Симон
обращался к свойствам человеческой «природы». «Удостоверен тот факт, — писал
Сен-Симон, — что каждый человек испытывает в большей или меньшей степени
желание господствовать над всеми остальными людьми»[3].
Это желание одного человека господствовать над другим выступает у Сен-Симона в
качестве определяющей и все объясняющей причины. По его мнению, просвещение
также является таким превосходством, которое позволяет объединять усилия
богатых, а это дает перевес в их борьбе с бедными. «Собственники повелевают не
имеющими собственности потому, что они ею обладают, но они обладают ею и
повелевают потому, что на их стороне как класса превосходство в отношении
просвещения». И здесь наряду с верными замечаниями, что богатые повелевают
бедными, самый этот факт объясняется просвещением
богатых, т. е. дается идеалистическое разрешение вопроса. Влияние
просветителей XVIII в. сказалось полностью на Сен-Симоне, как и на других
утопистах — Фурье, Оуэне.
Таким образом, если социалисты-утописты
и видели существование классов, то они не могли дать правильного объяснения
классовой борьбы. Утописты игнорировали уже существовавший рабочий класс и свои
проекты улучшения жизни человечества адресовали всем классам. Утописты не
понимали исторической миссии пролетариата, поэтому естественно они не могли
прийти к сознанию того, что уничтожение всякой эксплуатации возможно только
путем диктатуры пролетариата.
Буржуазные историки времен реставрации во Франции сумели показать историческое
развитие классовой борьбы, а буржуазные экономисты
(А. Смит, Рикардо) — частично выявить «экономическую анатомию», как
выражается Маркс, классов. Такие историки, как Гизо, Огюстен Тьерри и Минье,
отражавшие в своих исторических работах интересы буржуазии, отчетливо видели в
великих буржуазных революциях, английской и французской, проявление борьбы
буржуазии с земельной аристократией. Однако они или ограничивались изучением
форм земельной собственности и поземельных отношений, или же объясняли
происхождение классов имевшим ранее место завоеванием одного народа другим.
Наконец крупнейшие буржуазные экономисты, как например Рикардо,
сознательно берут исходным пунктом своего исследования противоположность
классовых интересов, противопоставляя заработную плату прибыли, прибыль — земельной
ренте. Но Рикардо наивно представлял себе эту противоположность классов,
свойственную определенной экономической формации, как необходимый, вечный закон
всякой общественной жизни.
Как видно из этих примеров, открытие
классов и классовой борьбы имело место уже у ряда мыслителей до Маркса. Тем не
менее единственное научное понимание классовой борьбы было дано только Марксом и Энгельсом. Они сумели
выявить экономическую основу
существования классов и исторически
преходящий характер классового общества. Они показали историческую миссию
пролетариата в современном буржуазном обществе, они довели свое признание
наличия классовой борьбы до признания диктатуры
пролетариата как перехода к уничтожению
всяких классов.
Поэтому Маркс писал: «Что касается
меня, то мне не принадлежит ни заслуга открытия классов в современном обществе,
ни заслуга открытия их борьбы между собой... То, что я сделал нового, состояло
в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с
определенными историческими формами
борьбы, свойственными развитию производства; 2) что классовая борьба
неизбежно ведет к диктатуре пролетариата;
3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к установлению общественного строя, в
котором не будет места делению на классы»[4].
Развивая далее эти положения Маркса,
Ленин говорит: «Учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса
создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо.
Кто признает только борьбу классов,
тот еще не марксист, тот может оказаться еще не выходящим из рамок буржуазного
мышления и буржуазной политики. Ограничивать марксизм учением о борьбе классов
— значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому, что приемлемо
для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет
признание борьбы классов до признания диктатуры
пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого
(да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма...».
«Оппортунизм не доводит признания
классовой борьбы как раз до самого главного, до периода перехода от капитализма к коммунизму, до периода свержения буржуазии и полного уничтожения ее»[5].
Продолжая дело Маркса и Энгельса,
Ленин дал теоретическое обоснование классовой борьбе в условиях современного,
империалистического этапа развития капитализма. Ленин выявил роль партии пролетариата в этой классовой
борьбе и дал научное обоснование ее стратегии
и тактике в эпоху пролетарских революций. После победы первой пролетарской
революции Ленин выявил новые взаимоотношения классов и формулировал новые
задачи классовой борьбы в переходный период — в эпоху диктатуры пролетариата.
Учение марксизма-ленинизма о классах
и классовой борьбе есть конкретизация материалистического понимания истории в
применении к классовому обществу, есть обоснование научного коммунизма.
Комментариев нет:
Отправить комментарий