Очень скоро наши разногласия приняли новую форму. До сих пор
нам, большевикам, пришлось бороться с редакцией меньшевистской «Искры», ЦК был
на нашей стороне. Ленин с полным правом мог считаться представителем ЦК и
говорить от его имени. Весь наш большевистский аппарат (т. е. секретариат,
касса, типография, экспедиция и нелегальный транспорт) действовал как
заграничная агентура ЦК. Такая же агентура была и в России, на севере и на юге.
После ухода Кржижановского из ЦК, ареста Ленгника и Эссен (Зверя) три члена ЦК
— Красин, Гальперин и Носков, — совершенно игнорируя Ильича и Землячку
(последнюю, как работающую в Одесской организации, они считали выбывшей из ЦК),
ещё в июле выпустили мирную декларацию в 26 пунктов, в которой решительно
высказались против созыва съезда и за соглашение с меньшевиками. Часть этих
пунктов появилась в том же августовском номере «Искры», в котором была помещена
статья о наших похождениях на Амстердамском конгрессе. Остальную часть
декларации ЦК не огласил. А в неоглашённой части три члена ЦК обрушиваются на
Ленина и нас, его агентов. Заграничным представителем ЦК вместо Ленина
назначается Носков. Твердокаменное большевистское Южное бюро ЦК распускается.
Носков взял на себя все заграничные дела, сношения с редакцией, посылку людей в
Россию, кассу, экспедицию, типографию, разрешение на печатание в партийной
типографии. Ленину была оставлена только обязанность обслуживания литературных
нужд ЦК, причём он не имел права что-либо печатать без разрешения всей коллегии
ЦК. Одновременно, конечно, я был лишён полномочий заграничного агента ЦК и
должен был передать партийную кассу и отчёт Носкову. Помощником Носкова по всем
техническим делам был назначен Копп (Сюртук), ставший тоже на примиренческую
точку зрения. Ему поручено было реорганизовать экспедицию и транспорт согласно «выяснившемуся
направлению деятельности ЦК». Одновременно цекисты решили включить в ЦК трёх
решительных примиренцев: Дубровинского, Карпова и Любимова. Все сотрудники
экспедиции во главе с В. Д. Бонч-Бруевич, Л. П. Кручининой,
Л. Фотиевой (недавно бежавшей из ссылки и сразу вставшей определённо на
нашу сторону) решительно заявили, что они отказываются работать при условии,
когда ЦК запрещает распространять литературу большевиков (он пытался запретить
отправлять в Россию книгу Ленина «Шаг вперёд»), а требует распространять
исключительно меньшевистскую литературу. Они все скопом уходят из экспедиции и
тем самым развязывают себе руки для свободной агитации за III съезд как за
единственный выход из современного хаотического состояния партии.
Носков сейчас же по приезде за границу письменно предложил
Ильичу вернуться снова в редакцию «Искры». По его мнению и по мнению всей
тройки цекистов, этим был бы полностью восстановлен мир в партии. Одновременно
Носков известил Ленина, что так как он ничего не возразил по поводу кооптации
трёх примиренцев в ЦК, то, следовательно, они считаются принятыми.
Как сейчас помню, какое тяжёлое впечатление произвела на
Ленина декларация ЦК и эта наглая записка Носкова. «Это издёвка над партией, — говорил
он. — Это хуже измены Плеханова».
Ильич написал резкий, страстный ответ цекистам. В нём он
указывал, что уже два раза предлагал почётный мир меньшевикам. И они на это не
соглашались. Напротив того, меньшевики всячески издевались над большинством,
над «ленинизмом», которым Ильич хочет будто бы заменить «марксизм», обвиняли
его и в бонапартизме, и в анархизме, и в якобинстве, говорили об удавной петле,
которую он будто бы приготовил для партии, и после всего этого они заявляют,
что борьба прекратится, если Ленин войдёт в их редакцию, где его голос будет
подавлен пятью меньшевистскими голосами. Ильич в этом письме заявляет, что
большевики не пойдут на такой постыдный, беспринципный мир, не откажутся от
партийной борьбы против кружковщины. Ильич прочёл нам это письмо, мы его
целиком одобрили, но начали настаивать на том, что этим ограничиваться не
следует. Необходимо, чтобы на эту выходку ЦК ответил не один Ильич, а все мы,
большевики. Необходимо идти действительно на решительную борьбу, начать
революцию против изменивших партии центральных органов. Помню, что в этом
вопросе среди нас, ближайших сотрудников Ильича, не было колебаний.
Комментариев нет:
Отправить комментарий