В 1883 г. Плеханов, Аксельрод, Дейч, Засулич образуют в
Швейцарии первую русскую марксистскую группу «Освобождение труда». Организаторы
группы были до этого в течение нескольких лет видными деятелями народнического
движения, примыкая к её бунтарскому,
бакунинскому течению.
После раскола партии «Земля и воля» в 1879 г. на
«Народную волю» и «Чёрный передел» Плеханов и др. были организаторами группы «Чёрный
передел». Чёрнопередельцы унаследовали от своего прошлого анархистские взгляды
на государство и революцию. Чёрнопередельцы не оставили сколько-нибудь
заметного следа в революционном движении России. Маркс в письме к Зорге от 5 ноября
1880 г. высмеял чёрнопередельцев как бакунинскую, полуанархистскую группу.
«Эти господа, — писал Маркс, — против всяких политических
революционных выступлений. Россия, по их плану, должна сделать скачок прямо в
анархически-коммунистически-атеистическое тысячелетие. Скачок же этот они тем
временем подготовляют скучнейшим доктринёрством. Так называемые принципы их
доктрин взяты у покойного Бакунина»[1].
Став социал-демократами, эти люди должны были подвергнуть и
подвергли критике свои народнические, анархистские взгляды.
Но недаром марксисты называют анархизм родным братом
реформизма, соглашательства: от бакунинского анархизма Плеханов, Аксельрод и
другие члены группы «Освобождение труда» в начале XX столетия, когда появилась
партия Ленина, партия большевиков, стали реформистами, перекочевали к
меньшевизму, возглавили меньшевистское движение.
Однако следует отметить, что Г. В. Плеханов дал серьёзную
критику своего бакунинского, анархистского, народнического прошлого. В 80‑х
годах XIX столетия основоположник первой марксистской, социал-демократической
организации в России Плеханов в книге «Наши разногласия» подверг резкой критике
анархистские взгляды Бакунина. Плеханов писал: «бакунизм — не система. Это
смешение социалистических теорий «латинских стран» с русскими крестьянскими
«идеалами», народного банка Прудона — с сельской общиной, Фурье — со Стенькой
Разиным»[2].
Большая заслуга Плеханова и созданной им группы
«Освобождение труда» состоит в том, что эта группа распространила учение
марксизма в России и нанесла серьёзный удар народническим взглядам, а стало
быть, и бакунинскому анархизму.
В середине и в конце 90‑х годов XIX столетия, начиная с
организации Лениным петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего
класса», развивается движение последовательного революционного марксизма,
складывается большевистское течение,
выделившееся в 1903 г. на II съезде Российской социал-демократической
рабочей партии как группа большевиков в рамках формально единой РСДРП. В
1905 г. большевики созвали самостоятельный партийный съезд, а в 1912 г.
большевики окончательно оформились в самостоятельную Российскую
социал-демократическую рабочую партию (большевиков), партию нового типа, партию
марксизма-ленинизма, без меньшевиков-ликвидаторов справа и без
«отзовистов»-ликвидаторов «слева».
РСДРП (большевиков) после социалистической революции 1917 г.
стала называться коммунистической партией.
Но уже с самого начала своего возникновения она была зародышем будущего, III,
Коммунистического Интернационала, за который боролись Маркс и Энгельс. Уже
петербургский «Союз борьбы» был зародышевой ячейкой партии нового типа, партии боевой, способной свергнуть не только
царизм, но и власть помещиков и капиталистов в России, — а это была ведь
величайшая и труднейшая задача, если иметь в виду при этом, что пролетариат в
России составлял при царизме меньшинство
населения. Только рабочий класс в союзе с
крестьянством под руководством партии большевиков мог выполнить эту гигантской
важности историческую задачу.
Ещё в 1894 г. Ленин, воюя против народников, писал в
книге «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?»,
что своей пропагандой марксизма среди рабочих и своей организационной работой
по созданию самостоятельной рабочей партии марксисты добьются того, что
«русский рабочий, поднявшись во главе всех демократических элементов,
свалит абсолютизм и поведёт русский пролетариат (рядом с
пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы
к победоносной коммунистической
революции»[3].
Всему миру теперь известно, что Ленин оказался абсолютно
прав, что он в 1894 г., за два с лишним десятилетия до Октябрьской социалистической
революции 1917 г., правильно и точно определил путь развития революции. Революция в России пошла не по рецепту
анархистов Бакунина, Кропоткина, Реклю, Пуже, Малатесты и др., а по пути,
предвиденному Марксом, Энгельсом, Лениным, Сталиным. Разве это не лучшее
доказательство правильности теории и практики коммунистов, их умения определить
путь борьбы, оценить силы и значение разных классов общества, врагов и
союзников пролетариата, правильно наметить и правильно применить средства
борьбы?
Революция 1905–1907 гг. в России по своему характеру
была буржуазно-демократической революцией. Её должны были совершить рабочий
класс в союзе с крестьянством. Они должны были путём победоносного вооружённого
восстания свергнуть самодержавие, уничтожить власть помещиков и установить
революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства, необходимую
не только для того, чтобы разбить всякие попытки контрреволюции реставрировать
монархию, но и для того, чтобы обеспечить перерастание
буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую. Решающим
условием победы была необходимость обеспечить за рабочим классом руководящую
роль, гегемонию пролетариата в происходившей революции. Её успех зависел от
того, насколько удастся пролетариату изолировать либеральную буржуазию и
повести за собой крестьянство. Для этого сам рабочий класс должен был выступать
единым фронтом: всякий политический раскол в его рядах облегчал буржуазии
возможность оторвать от него крестьянство и бить по частям силы революции.
За политическое единство рядов рабочего класса, за его
гегемонию в революции 1905–1907 гг. боролись только большевики,
руководимые Лениным и Сталиным. Меньшевики, эсеры и анархисты выступали тогда
дезорганизаторами сил революции, агентурой буржуазии в рабочем движении.
В тот период, когда складывались и поднимались силы первой
русской революции, анархисты в России не проявили себя ни одним сколько-нибудь
значительным, серьёзным революционным актом. Но они принесли несомненный вред
революционному движению своей борьбой против марксистов, особенно своей
проповедью индивидуального террора и анархии.
Деятельность русских анархистов развивалась в
1905–1906 гг. почти исключительно на юге России (Одесса, Екатеринослав,
Елисаветград), частью на Кавказе и в Польше (Лодзь, Белосток, Варшава). Кто
хорошо знает историю революции в России, тот знает, что анархистское движение
1905–1907 гг. не дало в России ни одного крупного деятеля революции, не
оплодотворило революцию ни одной ценной мыслью. Анархистское движение не может
назвать ни одного факта, который имел бы положительное и решающее значение для
развития революция. Это признают и сами анархисты. (П. Кропоткин в № 2
газеты «Хлеб и воля» за 1909 г.)
Большевистское движение дало таких гигантов мысли,
величайших гениев человечества, как Ленин и Сталин, которые сплотили и
вдохновили массы на вооружённое восстание, воспитали эти массы для совершения
великой социалистической революции, положившей начало новой эры в истории
человечества.
Такие революционные средства борьбы, как массовая стачка и вооружённое
восстание, в России были широко применены под влиянием и руководством партии
большевиков в борьбе с реформистами, в том числе и анархистами. В вооружённом восстании в Москве в декабре 1905 г. не
было ни одной анархистской боевой дружины в то время, когда большевики и
беспартийные рабочие сражались с оружием в руках на баррикадах.
Индивидуальный террор и экспроприация — вот излюбленные
«методы борьбы», которые избрали в 1905–1907 гг. анархисты. Но как раз эти
«методы борьбы» показывали слабость, а не
силу анархистского движения. И не случайно, что большинство анархистов ушло
в бандитизм, ничего общего не имевший с задачами революции.
Этим мы вовсе не хотим сказать, что среди русских анархистов
не было людей, «по-своему» преданных делу революции. К анархизму примыкала
часть, хотя и очень незначительная, неустойчивых рабочих. Анархисты, увлекая их
за собой, пытались внести раскол в рабочее движение, мешали рабочему классу, в
его борьбе.
Анархисты в период революции 1905 г. в России
разделились на несколько течений, но общим для всех этих течений было отрицание
необходимости буржуазно-демократического этапа революции как пути к
социалистической революции. Русские анархисты взяли своё идейное оружие у
Бакунина, Кропоткина, Прудона, Малатесты, Реклю. Они старались доказать, что
революция в России должна привести к уничтожению всякого государства, к
анархии, что на месте царской России надо сразу создать без всяких урезок
коммунистически-анархистский строй, в котором всё было бы основано на правиле:
«Каждому по потребностям, от каждого по способностям». Они были противниками
революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
Анархисты отрицали также необходимость создания
самостоятельной рабочей партии и участия рабочего класса в политической борьбе.
Они отрывали, таким образом, часть рабочих от единого фронта, от союза рабочего
класса и крестьянства, ослабляли силы революции и тем оказывали услугу,
контрреволюции.
Остановимся на фактах.
Прежде всего необходимо рассказать коротко о так называемой махаевщине, принёсшей огромный вред
рабочему движению в России.
А. Махайский (А. Вольский), будучи
социал-демократом оппортунистического, реформистского толка, в ссылке в Сибири пришёл
к выводу, что за плечами капиталистов вырастает новый класс эксплуататоров и
господ — интеллигенция, командующая интеллигенция,
выдумавшая и социализм для превращения рабочих в орудие своих целей. В
обоснование этой «теории» он выпустил книгу «Умственный рабочий». К Махайскому
вскоре примкнули ссыльные анархисты. В прокламации, выпущенной в 1902 г.,
махаевцы и анархисты доказывали, что интеллигенция представляет собою «высшую
расу, призванную править». В этой же прокламации махаевцы клеветали, что
революционные партии в России борются против царизма якобы только из-за того,
чтобы, завоевав политическую свободу, дорваться до власти, чтобы
эксплуатировать рабочих. О «Еврейском рабочем союзе» (Бунде) махаевцы писали,
что евреи борются с царизмом, чтобы получить доступ к государственной службе.
Что же удивительного, что иркутские жандармы охотно допускали распространение
таких, по сути дела контрреволюционных, произведений анархистов-махаевцев! Ведь
такая проповедь была на руку жандармам, выгодна царизму. Махаевцам удалось
создать в Одессе группу «Непримиримых», в Белостоке — группу «Борьба». Вот как
один из лидеров русских анархистов — Новомирский характеризует программу
махаевцев:
«Она сводилась к трём пунктам: 1) рабочему классу не
нужно идеалов; 2) нужна экономическая,
революционно-террористическая борьба с капиталом и 3) интеллигенция — класс
эксплуататорский, враждебный пролетариату».
Этот же анархист оценивает махаевцев так: «Махаевцы не могли
стать авангардом массового движения, так как вся их программа была почти
исключительно отрицательной. Те самые причины, которые загубили «экономизм»,
свели на-нет зубатовщину, нанесли смертельный удар и махаевщине. Политическая
борьба исторически необходима, и махаевцы
своим, отрицанием политики сами себя поставили вне истории».
Для товарищей, недостаточно знакомых с историей революции в
России, напомним, что русские «экономисты» в конце 1890‑х годов уговаривали
рабочих отказаться от политической борьбы с самодержавием, предоставив её
либеральной буржуазии. Зубатовщина была попыткой царской полиции направить
рабочее движение в послушное царизму легальное русло и тем обезопасить его,
отвлечь пролетариат от политической борьбы. Фактически анархизм махаевцев
представлял нечто среднее между «экономизмом» и «зубатовщиной». Ведь писал же
Махайский, что рабочие могут добиться заработной платы, равной с прибылью
капиталистов. Махаевцы стремились оторвать рабочие массы от социалистической
интеллигенции и тем играли на руку царским жандармам, которые иными средствами
добивались того же самого. Всё это говорилось махаевцами, несмотря на то, что
они в конце 1904 г. и называли себя в Одессе анархистами-коммунистами.
Характерно, что лидерами организации были отнюдь не рабочие. Так, Николай Стрига
(Владимир Лапидус), лидер одесских махаевцев, был выходцем из буржуазной среды.
Махаевщина была разоблачена и не имела широкого
распространения в рабочем классе.
Большевики боролись против махаевщины, так как она отвлекала
рабочих от борьбы с истинными врагами революции, с врагами социализма. Верно,
что значительная часть интеллигенции при царизме в России служила царю,
помещикам и капиталистам. Но не мало было в царской России и революционно
настроенной интеллигенции, участвовавшей в революции беззаветно, целиком
отдававшей свои силы рабочему классу. Махаевцы мешали рабочим разглядеть друзей
революции среди этой интеллигенции. Они изображали дело так, что рабочему
классу интеллигенция не нужна. Они пытались не допустить внесения
социалистического сознания в рабочее движение и тем самым пытались разоружить
рабочий класс идейно. Махаевцы даже оправдывали деклассированные элементы, хулиганов
и босяков, помогавших черносотенцам устраивать погромы против евреев и нападать
на участников политических демонстраций: в этих хулиганских черносотенных
выступлениях махаевцы тоже видели борьбу «ручных рабочих» против «умственных
рабочих», то есть против интеллигенции. Там, где большевики имели сильные
организации, махаевцы не пользовались никаким влиянием. В тюрьмах и на каторге
махаевцев нередко поддерживали уголовные преступники и бандиты.
Правда, на другой день после Октябрьской революции значительная
часть буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции оказалась враждебной советской
власти. Эта часть интеллигенции, поддерживаемая контрреволюционерами,
меньшевиками, эсерами и кадетами, организовала саботаж, забастовки учителей,
инженеров и т. п. Естественно, что в эти первые месяцы и в период
гражданской войны значительная часть рабочих питала недоверие к интеллигенции
за её саботаж и борьбу против социалистической революции.
Однако этот саботаж был сломлен. Подавляющая масса советской
интеллигенции стала активно участвовать в социалистическом строительстве. За
годы революции выросла новая интеллигенция из рабочих и крестьян. Эта
интеллигенция Страны социализма — совсем особая интеллигенция, какой не знает
ни одна страна в мире.
А между тем среди рабочих, даже среди части коммунистов,
проявляется ещё неправильное, махаевское отношение к интеллигенции. Нередко ещё
к интеллигенции кое-где относятся как к людям «второго сорта».
Партия большевиков решительно борется против такого дикого,
хулиганского, махаевского отношения к интеллигенции. Социалистическое общество
нуждается в своей интеллигенции во всех областях социалистического
строительства. Партия коммунистов и советская власть ставят своей ближайшей
задачей сделать всех рабочих и крестьян СССР образованными, интеллигентными
людьми.
Поэтому коммунистическая партия и сегодня решительно борется
с малейшими проявлениями махаевщины.
***
Одним из течений анархизма в России в 1905–1907 гг.
было течение «безначальцев», имевшее свой печатный орган «Безначалие». В
программной статье первого номера этого органа говорится, что на своём чёрном
знамени анархисты должны написать: «Беспощадная кровавая народная расправа. Признание краж и всяких открытых нападений,
на лавки и дома, совершаемых угнетёнными классами».
Другая фракция русских анархистов называлась «чернознаменцами».
Их орган «Бунтарь» в передовой первого номера писал, обращаясь к безработным:
«Организуйтесь и вооружайтесь! Нападайте на магазины и организованно берите
предметы первой необходимости. Так пусть прозвучит ваше требование хлеба».
Конечно, напасть на отдельного мелкого лавочника, ограбить
частную квартиру легче, чем вести организованную классовую борьбу со всем классом капиталистов, со всем
классом помещиков. Легче было напасть на отдельного агента царской власти,
чем нападать на царское самодержавие в целом, организовав массы для свержения
царизма. Но такая деятельность ещё очень далека от революционной, а чаще всего
не имеет ничего общего с революционной деятельностью.
Следует отметить, что анархисты вели свою работу не среди
наиболее организованных, классово сознательных рабочих, а среди мелкой
разоряющейся буржуазии, среди мелкобуржуазной интеллигенции, среди
люмпен-пролетариата, иногда среди уголовных: ведь для кражи и нападения на
лавки и дома уголовный бандит и шулер вполне подходят! Тут не надо никакой
идейности. Но если мы вспомним, что сам Бакунин считал разбойников лучшими
революционерами, тогда нам станет понятно, почему, русские анархисты так
формулировали свои задачи.
Эти задачи очень откровенно сформулировал на одном из
собраний лидер одесской группы анархистов-коммунистов Гершкович, который
заявил, что анархисты-коммунисты говорят рабочим: «Режь, грабь, бей, не надо
никаких союзов, никаких организаций: грабь, режь, бей». К этой «программе» мог
присоединиться любой уголовный громила.
Судите сами, какой огромный вред принесла рабочим России
такая проповедь там, где ей не было противопоставлено слово действительно
революционной партии большевиков-марксистов, которые строили в самых трудных
условиях борьбы, шаг за шагом рабочую партию и учили пролетариат по-настоящему,
организованно, сознательно бороться против его классовых врагов.
Сами анархисты в обращении «К товарищам анархистам» («Чёрное
знамя» № 1 за 1905 г.) дали такую убийственную оценку своей теории:
«Элементы утопического идеализма, отрывки мысли XVIII века смешиваются с
современными «прогрессивными теориями», и всё это местами пронизано лучами
классовой теории». И такую-то вредную для пролетариата мешанину анархисты
выдавали и выдают за передовое учение пролетариата!
Тактика индивидуального и экономического террора, которую практиковали
анархистские группки и анархисты-одиночки, могла создавать у части рабочих
вредную иллюзию, что за неё ведут борьбу анархистские «герои». Она притупляла
сознание рабочей массы, гасила её активность.
Автор этой брошюры летом 1906 г. работал в большом
промышленном центре — Екатеринославе (теперь Днепропетровск), где была довольно
большая группа анархистов-коммунистов. Анархисты убили директора машиностроительного
завода Шадуара, на самом заводе они не принимали никакого участия в борьбе
рабочей массы (в это время на заводе происходила стачка), а, наоборот,
расстраивали организацию рабочих. В результате анархисты внесли раскол в
рабочую массу, и через некоторое время рабочие вынуждены были возобновить
работу на заводе на худших условиях.
Провокаторы не могли бы принести большего вреда, чем принесли анархисты рабочим
Екатерннослава.
Особенно же большой вред рабочему движению принесли акты
«безмотивного террора», рассчитанные анархистами якобы на то, чтобы напугать
буржуазию. Вот как описывает анархист Новомирский действие такого акта:
«17 декабря (1905 г.) группа чернознаменцев...
организовала нападение на кафе Либмана. Чернознаменцы думали дать одни из образцовых
актов «безмотивного» террора. Нельзя было придумать более неудачного акта для
пропаганды этой теории. Кафе Либмана — второклассный ресторан, который посещали
отнюдь не крупные богачи, а люди самых различных классов, вплоть до мелких
служащих и захудалых интеллигентов. Кроме того, и самый акт был исполнен
чрезвычайно неудачно: бомбу бросили на улице, и она, конечно, ничего кроме шума
не произвела. Рабочие с недоумением спрашивали друг друга: «Что означает это
швыряние бомб в обыкновенный ресторан?» Никто не верил, что это дело
революционеров. Я лично был в толпе, собравшейся после взрыва, и слышал, что
говорили рабочие: «Неужели теперь революционерам нечего делать, как только
бросать бомбы в рестораны? Разве царское правительство свергнуто, разве власть
буржуазии уничтожена? Наверно бомбу бросили черносотенцы[4],
чтобы дискредитировать революционеров».
Рабочие в массе своей были выше анархистских методов борьбы и анархистских теорий. Руководимые
большевиками, рабочие понимали лучше анархистов, за что бороться и как
бороться. Но отсталая часть рабочих кое-где была сбита с толку анархистами и
стала на путь мелких террористических актов и грабежей. В 1907 г. в
Варшаве во время стачки сапожников анархисты призвали к экспроприации
собственности хозяев, эта экспроприация выразилась в простом расхищении обуви
из мастерских в свою пользу более
ловкими на этот счёт ремесленниками, и никакой «экспроприации экспроприаторов»
из этого не получилось.
Получилось то, что анархистское знамя прикрыло шайки
уголовных бандитов, вроде нашумевшей в своё время в Одессе шайки «Чёрного
ворона», совершившей ряд ограблений от имени анархистов.
Такова теория и практика так называемых активных
анархистских групп.
Недалеко от описанных групп ушла и группа «Хлеб и воля»,
организованная П. Кропоткиным и другими анархистами в Лондоне и имевшая
сторонников в России. Эта группа также проповедовала возможность прямого
перехода в «анархистское тысячелетие», также отрицала необходимость создания
самостоятельной партии рабочего класса, отрицала участие рабочего класса в
политической борьбе и т. д.
Описанными течениями не исчерпывается анархизм в России в
период революции. Таких течений было не мало. Вот как один из участников
анархистского движения описывает разнообразие «оттенков» анархизма: «Бомбы
безмотивного террора и толстовское «не убий»; революция и пассивное
сопротивление; отказ «безначальцев» участвовать в производстве, чтобы не быть эксплуатируемыми,
и стачка; оправдание «безначальцами» краж у капиталистов и социальная
экспроприация эксплуататоров, — это тоже несовместимые формы прямого действия,
— это дистанция от зверя до ангела...» Этот анархист забывал только, что
настоящую революцию делают не звери и не ангелы, а трудящиеся люди.
Мы не останавливаемся подробно на всех этих течениях анархизма.
Толстовство как анархистское течение здесь стоит несколько особо, как учение о
непротивлении злу насилием.
Таковы итоги анархистского движения в период первой
революции в России.
В отличие от анархистов большевики сумели пустить такие
глубокие корни в рабочем классе, что никакие репрессии не могли уничтожить
марксистско-ленинское революционное движение.
Царизм преследовал представителей революционной рабочей
партии большевиков. Не мало большевиков было убито и казнено во время
революции, тысячи их были отправлены на каторгу, в ссылку, заточены в тюрьмы. В
самую тяжёлую эпоху реакции большевики не свернули своего революционного
знамени, не отказались от подготовки нового вооружённого восстания, которое под
руководством большевиков в феврале — марте 1917 г. покончило с царской
монархией и явилось прологом к Великой Октябрьской социалистической революции.
[1]
Цит. по Ленину, т. XI, стр. 177.
[2]
Плеханов, т. II, стр. 320.
[3]
Ленин, т. I, стр. 194.
[4]
Черносотенцами называли членов монархических, контрреволюционных союзов —
«Союза русского народа», «Михаила-архангела и примыкавших к ним.
Комментариев нет:
Отправить комментарий