Марксистская диалектика — не случайное открытие гениального
ума. Марксистская диалектика была бы невозможна вне всего исторического
развитии научной мысли, философии, естествознания. Она есть теоретическое
обобщение достижений естественных и общественных наук, итог и обобщение
исторического опыта человеческого общества. В работе «Марксизм и вопросы
языкознания» товарищ Сталин указывает, что Маркс и Энгельс считали, «что их
диалектический материализм является продуктом развития наук, в том числе
философии, за предыдущий период»[1].
Поэтому, чтобы глубже понять сущность и значение
марксистской диалектики, нужно подойти к ней исторически, нужно видеть, каким
образом развитие наук, развитие общественной жизни приводит на известном этапе
к возникновению марксистской диалектики.
Всякий метод, в том числе и диалектический метод, тесно
связан с определённым уровнем знаний, с определёнными общественными
отношениями.
Что такое метод? Метод — это способ подхода к явлениям,
способ изучения, познания действительности. Нетрудно понять, что способ подхода
к явлениям, способ их познания самым непосредственным образом зависит от уровня
наших знаний.
Например, в XVII–XVIII веках господствовало представление о
природе как некоей неизменной, неразвивающейся, раз навсегда данной сущности.
Это представление было основой, на которой возник характерный для того времени
способ подхода к действительности — метафизический метод. Этот метод учил
рассматривать явления природы вне их движения, развития и изменения и был
обобщением исторически ограниченных знаний людей о природе. Следовательно,
рассматривать метод независимо от уровня достигнутых знаний о мире — значит
искусственно отрывать его от почвы, на которой он рождается.
Кроме того, метод имеет и свои социальные, а в классовом
обществе — классовые, корни. Борьба общественных классов находит своё яркое
выражение в различных методах, способах подхода к действительности.
Таким образом, существует связь и зависимость между методом
познания действительности и исторически определённым уровнем развития науки, а
также характером общественных отношений. Но наука, как и общество в целом,
развивается, претерпевает процесс изменения. Поэтому изменяется и метод
познания.
Вполне закономерно, что только в XIX веке появились условия,
сделавшие возможным возникновение марксистского диалектического метода.
«Теоретическое мышление каждой эпохи, — писал Энгельс, — а
значит и нашей эпохи, это — исторический продукт, принимающий в различные
времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание.
Следовательно, наука о мышлении, как и всякая другая наука, есть историческая
наука, наука об историческом развитии человеческого мышления»[2].
Рассмотрим вкратце исторический путь развития метода
познания явлений природы и общества. Основные этапы этого пути были указаны в
своё время Энгельсом. Каждый из этих этапов имел важное значение для развития
человеческих знаний о природе и средствах её исследования.
Уже в древневосточной философии (Египет, Китай и др.) имеют
место зачатки диалектического взгляда на природу. Но особенно широкое
распространение этот взгляд получил в древнегреческой философии.
Древнегреческая философия развивалась на основе античной
рабовладельческой демократии, роста торгового капитала, колонизации новых
земель и развития сношений с другими народами. Развитая
общественно-политическая жизнь в афинском и других государствах древней Греции,
борьба между рабовладельческой демократией и аристократией, обсуждение
политических вопросов на народных собраниях вызвали потребность в обосновании и
развитии диалектики как особого искусства добиваться истины в спорах.
«Под диалектикой, — говорит И. В. Сталин, — понимали
в древности искусство добиться истины путем раскрытия противоречий в суждении
противника и преодоления этих противоречий. В древности некоторые философы
считали, что раскрытие противоречий в мышлении и столкновение противоположных
мнений является лучшим средством обнаружения истины»[3].
Например, Платон говорил: «Диалектик — умеющий спрашивать и
отвечать»; диалектик тот, кто, давая какое-нибудь определение вещи или явления,
«словно в битве», проводит его через все возражения и добивается истины.
Но диалектика Платона была идеалистической диалектикой. Он
намеренно игнорировал изучение природы, считая её чем-то низшим по сравнению с
идеями. Платоновские взгляды на природу были полны мистических нелепостей.
Диалектический взгляд на природу, как на развивающийся
процесс, был характерен преимущественно для древнегреческих материалистов. Мир
для них есть нечто ставшее во времени, родившееся из первобытного материального
хаоса, находящееся в вечном процессе движения.
Особенно следует отметить диалектические взгляды на природу
Гераклита. Ему принадлежит знаменитое изречение: «Всё течёт, всё изменяется,
наподобие реки». Первоначалом природы Гераклит считал огонь. «Мир, единый из
всего, — говорил Гераклит, — не создан никем из богов и никем из людей, а был,
есть и будет вечно живым огнем, закономерно воспламеняющимся и закономерно
угасающим»[4].
О воззрениях Гераклита древние источники сообщают:
«Гераклит устранял из вселенной покой и неподвижность. Ибо
это — (свойство) мёртвых. Он приписывал движение всем вещам: вечное вечным и
временное тленным»[5].
«В одну и ту же реку невозможно войти дважды, по Гераклиту,
и (вообще) нельзя дважды коснуться смертной субстанции, которая была бы
тожественной по (своему свойству)»[6].
Великий древнегреческий атомист Демокрит и его последователи
материалисты Эпикур и Лукреций Кар также рассматривали мир в его возникновении
и беспрестанном движении.
Аристотель, которого Энгельс, несмотря на его колебания
между диалектикой и метафизикой, считал первым исследователем диалектики, рассматривал
природу в её движении и развитии, говорил, что незнание движения необходимо
влечёт за собой незнание природы.
Таким образом, характерной чертой древнегреческой философии
было сознание того, что «всё течёт, всё изменяется».
Однако уже в древней Греции зарождается метафизический
взгляд на природу. Достаточно указать на элейцев (Парменид, Зенон и др.),
которых Аристотель называл «неподвижниками» и «противоестественниками». Элейцы
сознательно выступали против диалектики Гераклита и противопоставляли его идее
становления и изменения всего сущего свою идею неизменности и неподвижности
мира. Сущее, учил Парменид, «закончено в себе, однородно, неподвижно»[7].
Зенон выступил с целым рядом доказательств против движения. Но те же
выступления Зенона показывают, насколько дух диалектики был силен в античной
философии, ибо они — хотя и в отрицательной форме — поставили много важных
диалектических вопросов (о противоречивом характере движения, пространства и
времени, многого и единого и т. д.).
Отдавая должное диалектической проницательности
древнегреческих философов, нужно вместе с тем отметить, что их диалектика была
лишь первоначальным, очень несовершенным способом познания. Она была
результатом не строгого научного анализа, а непосредственного живого созерцания
природы. Древнегреческая диалектика была овеяна поэтическим восприятием мира и
не имела под собой в силу исторических обстоятельств твёрдой научной основы.
Представления греков о материи, о сущности природы ещё наивны и фантастичны. Не
менее фантастичны и их теории о строении вселенной, земли, живых существ и
т. д. Кроме того, надо иметь в виду, что некоторые представители античной
философии понимали развитие как чисто количественный процесс, как соединение и
разъединение вечных и неизменных по своему качеству частиц и элементов материи
(Эмпедокл, Анаксагор), как механическое соединение и распад атомов и т. д.
Энгельс был глубоко прав, когда он диалектику древних
греков, выступавшую ещё в наивной «первобытной простоте», считал следствием
первоначального представления людей о природе, сущность которого заключается в
том, что схватывается лишь общая картина мира, его общее движение,
взаимопереходы явлений, но не известны ещё частности, подробности этой картины,
не известны законы природы. Образ реки, вечно обновляющей свои воды, выражал
одновременно и гениальное провидение глубочайшей диалектической сущности вещей
и непосредственный, наивный характер древнегреческой диалектики.
Однако человеческое познание не могло ограничиться той
картиной мира, которую создали древние греки, картиной, не основывающейся на
конкретном изучении природы. «В этом, — писал Энгельс, — недостаток греческой
философии, из-за которого она должна была впоследствии уступить место другим
воззрениям»[8].
Нужды и потребности материальной жизни людей всё больше и
больше выдвигали на первый план задачу точного, основанного на эксперименте
исследования и изучения предметов и явлений природы.
Первый этап в истории развития познания закономерно сменился
вторым этапом.
До тех пор, пока люди не проделали в течение огромного
времени работы по накоплению конкретных знаний о природе и не познали отдельных
её частей и элементов, они не могли иметь обоснованного взгляда на природу и её
закономерности в целом. Так же развивались и отдельные науки. Например, прежде
чем русский учёный Менделеев сумел в своей знаменитой периодической системе
обнаружить внутреннюю связь, существующую между элементами, открыть закон их
взаимоотношения и взаимодействия, наука открывала отдельные химические
элементы, изучала их вне связи друг с другом, познавала их свойства, создавала
тот материал, который на известной ступени позволил Менделееву совершить своё
великое открытие.
Новый этап в развитии естествознания, начавшийся ещё в конце
периода древней истории и особенно интенсивно развивавшийся со второй половины
XV века, характеризуется накоплением положительных знаний об отдельных явлениях
и сторонах природы.
Хотя в эпоху феодализма научное исследование природы было
подавлено господством богословия и религиозной схоластики, но и в этот период
наука сделала некоторые успехи.
Огромный толчок научному познанию даёт развитие капитализма.
С XV века начинается процесс зарождения новых экономических общественных
отношений, подготовлявших возникновение капиталистического способа производства.
Потребности общественного производства, развитие техники, мореплавание,
строительство городов создают благоприятные условия для прогресса
естествознания.
Естествознание, связанное с потребностями производства,
основанное на приёмах точного исследования и эксперимента, накапливает в этот
период фактические знания, собирает материал, характеризующий отдельные области
и явления природы, проделывает ту работу по анализу, которая не могла быть
произведена древними греками. Достаточно назвать только некоторые из
многочисленных научных открытий, сделанных в самых различных областях знания в
XVII и XVIII веках, чтобы понять значение достигнутых в это время успехов для
дальнейшего развития науки.
Галилей с помощью подзорной трубы открыл четыре спутника
Юпитера и тем самым подтвердил учение Коперника о строении солнечной системы.
Ньютон исследовал законы механики твёрдых тел, законы механического движения.
Широкое развитие получили исследования природы света (Ньютон, Гюйгенс). Роберт
Гук открыл растительные клетки. Левенгук наблюдал и описал огромное количество
одноклеточных и многоклеточных организмов, видимых лишь через микроскоп. Гарвей
открыл кровообращение и показал его значение для деятельности организма. Линией
дал первую классификацию мира растений и животных, сгруппировав их в различные
классы и виды. Были изобретены ртутный термометр, водяной барометр. Исследуются
электрические и тепловые явления, устанавливаются температуры плавления,
кипения, испарения различных веществ. Ведётся работа по исследованию газов и
устанавливается закон о соотношении между объёмом газа и давлением. Исследуется
процесс горения; открывается кислород. В конце XVIII века разрабатывается
механика жидких тел (гидростатика). Открываются различные химические элементы.
Продолжается анатомическое изучение внутреннего строения живых существ и
т. д. и т. д.
Почётное место в развитии науки этого периода принадлежит
русским учёным. Достаточно назвать гениального Ломоносова, труды и исследования
которого опередили человеческие знания той эпохи на целое столетие и больше.
Как установлено недавно, о трудах Ломоносова знал Ф. Энгельс[9].
Нет ни одной области естественных наук — будь то физика или
химия, астрономия или оптика, геология или метеорология, — в которую бы
Ломоносов не внёс своего ценного вклада. Задолго до Лавуазье он открыл закон
сохранения вещества, выступив подлинным основателем научной химии.
Ломоносов распространил этот закон и на движение,
сформулировав в основных чертах закон сохранения энергии.
«...Все перемены, в натуре случающиеся, — писал Ломоносов, —
такого суть состояния, что, сколько чего у одного тела отнимется, столько
присовокупится к другому, так, ежели где убудет несколько материи, то умножится
в другом месте; сколько часов положит кто на бдение, столько ж сну отнимет. Сей
всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения, ибо тело,
движущее своею силою другое, столько же оныя у себя теряет, сколько сообщает
другому, которое от него движение получает»[10].
В этом положении Ломоносова ярко выражен принцип единства
материи и движения. Этот принцип естествознание экспериментально обосновало
только в наше время.
Лишь в 1860 г. были точно сформулированы понятия о
молекуле и атоме; между тем за сто с лишним лет до этого Ломоносов
разрабатывает учение об атомно-молекулярном строении материи. Великий русский
учёный создаёт научную теорию теплоты, отвергнув идею о фантастическом
теплороде, исследует природу электричества, создаёт кинетическую теорию газов,
закладывает основы физической химии и т. д. Он является основателем первой
в России химической лаборатории.
Как пророчески и злободневно звучат ныне слова Ломоносова о
том, что во тьме «должны обращаться физики, а особливо химики, не зная
внутреннего нечувствительного частиц строения» (т. е. строения мельчайших
частиц материи). Только в наше время исследуется это строение, и с этим связана
подлинная революция в познании природы.
В ряде вопросов (например, в геологии) Ломоносов развивал
эволюционные идеи, опять-таки опередив в этом отношении свой метафизический
век.
Развитие науки в рассматриваемый период серьёзно подвинуло
вперёд познание природы. Однако достигнутый уровень знаний не давал ещё
возможности видеть внутреннюю связь явлений, единство мира, открыть общие
законы развития и изменения природы. Отсюда господство в познании
метафизического метода. Этот метод, по словам Энгельса, имел в своё время
историческое оправдание и явился философским выражением того подхода к
действительности в науке, который был вызнан исторической необходимостью.
«Надо было, — говорит Энгельс, — исследовать вещи, прежде
чем можно было приступить к исследованию процессов. Надо сначала знать, что
такое данная вещь, чтобы можно было заняться теми изменениями, которые в ней
происходят»[11].
Метафизический метод был чрезвычайно ограниченным,
несовершенным методом познания. Энгельс писал, что этот «способ изучения
оставил нам привычку рассматривать вещи и процессы природы в их обособленности,
вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном
состоянии, не как изменяющиеся существенным образом, а как вечно неизменные, не
живыми, а мертвыми. Перенесенный Бэконом и Локком из естествознания в
философию, этот способ понимания создал специфическую ограниченность последних
столетий — метафизический способ мышления»[12].
Метафизический метод во всём противоположен диалектическому.
Метафизика рассматривает явления природы и общественной
жизни как раз навсегда данные и неизменные сущности. Она берёт явления как
существующие рядом друг с другом, а не как связанные друг с другом,
развивающиеся одно из другого. Если она и признаёт движение, то понимает его
как механическое движение готовых тел, существующих испокон веков, созданных
высшим творческим актом или как-нибудь иначе, и утверждает, что природа в своём
движении вечно повторяет себя и в ней не происходит никаких качественных
изменений. Она не видит внутренних противоречий явлений, служащих источником их
развития.
Короче говоря, если диалектика — это теория развития, то
метафизика — её антипод, теория неизменности природы, теория, отрицающая
развитие.
Однако рост знаний в метафизический период развития науки
подготовил отрицание этого способа изучения природы. Достижения в области
познания природы, завоёванные наукой в этот период, послужили трамплином для
грандиозного взлёта научного познания в XIX веке. С конца XVIII века начинается
настоящий переворот, революция в науке.
Социально-экономической основой этого переворота было
становление и развитие нового, капиталистического способа производства.
Известно, что развитие капитализма до поры до времени связано с огромным
прогрессом техники. Капитализм создаёт высокоразвитую, основанную на новейшей
технике, промышленность. Если эпохе феодализма свойственна ещё примитивная
техника, то капитализм вызывает к жизни новую, машинную технику, в значительной
степени революционизирует средства производства. Развитие же производительных
сил невозможно без развития наук, естествознания.
Дальнейший прогресс науки приходит в противоречие с
метафизическим мировоззрением, созданным в предшествующую эпоху. Все великие
открытия, сделанные в это время, утверждают иные, прямо противоположные
метафизике принципы. Наука создаёт теории, вскрывающие единство мира во всех
его проявлениях, показывает историческое происхождение солнечной системы,
земли, жизни, органического мира.
Следующие факты показывают, какое направление приняло
развитие науки.
Кант и Лаплас выступили с новой теорией неба, нанёсшей
сильнейший удар метафизическому представлению о неизменности и вечности
солнечной системы. Согласно этой теории, земля и вся солнечная система возникли
эволюционным путём в результате движения материи. Образование солнца и планет,
вращающихся вокруг солнца, стало рассматриваться как результат длительного
процесса исторического развития.
Открытие закона превращения энергии обнаружило единство всех
видов и форм движения материи, переходящих, превращающихся друг в друга. С
гениальными идеями, опровергавшими метафизические взгляды на пространство,
время, движение, выступил великий русский учёный, «Коперник геометрии» — Н. И. Лобачевский.
Эти идеи во многом предвосхитили открытия физики XX столетия.
Огромное значение имело появление геологии как
самостоятельной науки. Потребность развития промышленности, добычи руд,
каменного угля заставила человека проникнуть в глубь земли. Благодаря этому
были сорваны покровы с тайны истории земли. Наблюдения показали, что в
различных пластах земли встречаются остатки различных животных и растений. Этот
факт стал неопровержимым свидетельством неодинакового возраста различных слоёв
земли, свидетельством исторического развития земли, огромных изменений земной
поверхности, происходивших на протяжении миллионов лет. Чарльз Ляйелль выступил
с эволюционной теорией, неопровержимо доказавшей длительное развитие земли.
Но ещё задолго до Ляйелля глубочайшие положения об
эволюционном развитии земли сформулировал Ломоносов; «...твердо помнить должно,
— писал М. В. Ломоносов, — что видимые телесные на земли вещи и весь
мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но
великие происходили в нем перемены, что показывает история и древняя география,
с нынешнею снесенная, и случающиеся в наши веки перемены земной поверхности...
Итак, напрасно многие думают, что все, как видим, сначала творцом создано;
будто не токмо горы, долы и воды, но и разные роды минералов произошли вместе
со всем светом; и потому-де ненадобно исследовать причин, для чего они
внутренними свойствами и положением мест разнятся. Таковые рассуждения весьма
вредны приращению всех наук, следовательно, и натуральному знанию шара земного,
а особливо искусству рудного дела, хотя оным умникам и легко быть философами,
выучась наизусть три слова: бог так
сотворил, и сие дая в ответ вместо всех причин»[13].
Следует отметить первостепенную роль русской науки в
опровержении метафизических теорий происхождения и строения земной поверхности
и в создании теорий, базирующихся на принципах развития и изменения. Во второй
половине XIX века русский учёный В. В. Докучаев создал научное
почвоведение, рассматривающее почву в процессе её исторического формирования,
развития и изменения.
Вместе с геологией появилась новая наука — палеонтология,
которая по остаткам животных, найденных в различных пластах земных наслоений,
восстановила общую картину истории развития мира животных от наиболее простых
организмов до сложных. Вместе с сравнительной анатомией и эмбриологией
палеонтология навсегда разрушила иллюзию о неизменности органического мира. В
развитии палеонтологии и эмбриологии выдающееся место занимают русские учёные
XIX века братья А. О. и В. О. Ковалевские.
Особенно великую роль в становлении нового мировоззрения
сыграла теория происхождения и развития органических видов Дарвина. И до
Дарвина некоторые учёные выдвигали эволюционные идеи (Ламарк и др.). Но только
Дарвин впервые дал цельную теорию происхождения и развития видов, хотя и не
свободную от некоторой метафизической ограниченности. Теория Дарвина опрокинула
господствовавшие воззрения о неизменности и постоянстве органического мира и на
огромном фактическом материале показала, что современный мир животных и
растений есть результат длительной эволюции видов, сменявших друг друга и
развивавшихся от простых и низших форм к более сложным и высшим формам.
Открытие клеточного строения органических существ нанесло
удар метафизике и в этой важной области. Правда, в дальнейшем в эту область
проникла и завоевала там прочные позиции метафизическая теория Вирхова,
отрицавшая развитие клетки из доклеточных состояний. И только в наши дни
советский учёный О. В. Лепешинская опровергла эту теорию и
разработала концепцию, базирующуюся на диалектическом материализме.
XIX век был веком развития химии, основные положения которой
также подготовляли почву для победы идеи развития. Огромное значение в развитии
химии имели исследования русских учёных Менделеева, Бутлерова и других.
Открытий Менделеевым периодический закон подвёл под химию прочную теоретическую
базу, раскрыл внутреннюю связь химических элементов и показал, что и
неорганическая природа подчиняется закону развития. Энгельс назвал открытие
Менделеева научным подвигом, вскрывшим диалектический характер природы.
Метафизическое мировоззрение неумолимо вытеснялось развитием
науки. На смену принципам застоя, неподвижности пришли принципы развития,
изменения.
Оценивая результаты переворота в естествознании, Энгельс
писал: «...все застывшее стало текучим, все неподвижное стало подвижным, все то
особое, которое считалось вечным, оказалось преходящим, было доказано, что вся
природа движется в вечном потоке и круговороте»[14].
Интересно в этой связи привести слова такого выдающегося естествоиспытателя,
как Менделеев, который ярко охарактеризовал колоссальный сдвиг, происшедший в
представлениях о природе в науке XIX столетия.
Мёртвая природа, говорит Менделеев, вдруг ожила перед
глазами современников. «Убеждение во всеобщем распространении движения началось
с видимого неба, кончилось невидимым миром частиц. Когда земля сдвинулась со
своих устоев и покатилась в пространстве, тогда пытались закрепить солнце и
звезды. Но астрономия показала, что солнце неуклонно движется по звездным
областям со скоростью около 50 метров в секунду. В самих заездах, названных
неподвижными, усматриваются всякие перемены и разные виды движений. Свет,
теплота, электричество — как звук — оказались видами движений, анализ которых
составляет силу современного знания... Перед глазами исследователей... как в
Божественной Комедии перед Дантом, в невидимой массе газов стали столь
очевидными быстрые движения, столкновения и удары газовых частиц, что оказалось
почти возможным сосчитать эти удары и уловить многие особенности
столкновений... Внутри жидкостей и твердых тел пришлось признать затем хоть
ограниченные, но упорные движения частиц... В этом кажущемся хаосе всеобщего — от
звезд до атомов — движения, однако, царствует стройный порядок...»[15].
Таким образом, метафизический метод оказался в глубочайшем
противоречии с новым характером знаний, с новым направлением науки. Исторически
назрело возникновение научного диалектического метода, единственно соответствующего
тем великим итогам развития науки, которые были достигнуты к середине XIX
столетия.
Вместе с тем к этому времени произошли огромные изменения в
общественной жизни народов. Победивший капитализм принёс с собой новые,
небывалые в истории общества противоречия. И рабовладельческое и феодальное
общества были основаны на противоречиях и борьбе между классами. Но, как
указывали в «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс, буржуазная
эпоха отличается тем, что она упростила классовые противоречия, «...эксплуатацию,
прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией
открытой, бесстыдной, прямой, черствой»[16].
Об этом же писал и Ленин в статье «Карл Маркс»:
«А новейшая эпоха, эпоха полной победы буржуазии,
представительных учреждений, широкого (если не всеобщего) избирательного права,
дешевой, идущей в массы, ежедневной печати и т. п., эпоха могучих и все
более широких союзов рабочих и союзов предпринимателей и т. д., показала
еще нагляднее... борьбу классов, как двигатель событий»[17].
В 30–40?е годы XIX века, когда в ряде стран Европы уже
утвердился капиталистический способ производства, произошли бурные
революционные события. На сцену общественного движения выступил пролетариат. В
1831 г. во Франции вспыхнуло восстание лионских рабочих под лозунгом: «Жить,
работая, или умереть в борьбе!» Потерпев поражение, рабочие Лиона вторично
восстали в 1834 г., но и на этот раз восстание было подавлено. Несмотря на
первые неудачи, французский пролетариат решительно встал на путь революционной
борьбы, который привёл его к июньскому восстанию 1848 г. В июньском
восстании пролетарии впервые, как писали Маркс и Энгельс, покусились на
буржуазные порядки. В 30?х годах развернулось мощное чартистское движение в
Англии. Борьба пролетариата против буржуазии обнажила глубочайшие противоречия
материальных интересов этих основных классов капиталистического общества.
Изучение классовой борьбы как источника движения и развития
капиталистического общества давало ключ к пониманию диалектики общественного
процесса.
Борьбу классов в развитии общества видели уже историки
периода реставрации монархии во Франции—Тьерри, Гизо, Минье и др., они «не
могли не признать борьбы классов ключом к пониманию всей французской истории»[18].
Социалисты-утописты Оуэн, Сен-Симон, Фурье и др., хотя и несовершенно,
фантастично отразили в своих учениях некоторые противоречия развития
капиталистического общества, но в целом их взгляды на общество оставались
метафизическими.
Значительно выше западноевропейских историков и
социалистов-утопистов в понимании классового характера общества и роли
классовой борьбы в его развитии поднялись русские революционные демократы — Белинский,
Герцен, Добролюбов и особенно Чернышевский. Духом классовой борьбы веет от
сочинений Чернышевского, говорил Ленин. И у Белинского, и у Чернышевского, и у
других выдающихся русских мыслителей — революционных демократов можно найти
немало ярких примеров диалектического подхода к тем или иным отдельным вопросам
общественной жизни. Но и они не могли ещё понять истинных причин и законов
общественного развития.
Итак, как в области естествознания, так и в области науки об
обществе были налицо все объективные предпосылки для замены устаревшего
метафизического метода новым, подлинно научным, диалектическим методом. Но эта
замена, как и выработка в целом нового, научного мировоззрения, не могла быть
простой заменой одной философской школы другой, одного философского течения
другим. Это должен был быть настоящий революционный переворот в истории
философской мысли, гигантский скачок из старого качественного состояния
философии в новое.
Процесс становления диалектических воззрений в философии
нашёл своё выражение у ряда мыслителей. Элементы диалектики имели место у
Спинозы и Дидро, но они не получили развития.
В начале XIX века с учением о диалектическом способе
мышления выступил Гегель. Несомненно, это учение сыграло существенную роль в
борьбе против метафизического мировоззрения. Но как ни существенна была роль
Гегеля в раскрытии диалектического метода, его взгляды не могли дать и не дали
научной теории развития, не могли принести и не принесли смертельного поражения
метафизическому способу мышления.
Диалектика Гегеля была ограниченной, половинчатой теорией
развития, выраженной в мистически-схоластической форме и сочетавшейся с
непреодолёнными метафизическими принципами. На взгляды немецких философов
наложили сильную печать специфические общественные условия Германии, её
экономическая и политическая отсталость, реакционный дух пруссачества.
Неспособность Гегеля и других немецких философов создать
научную теорию развития коренилась не только в незрелости общественных
отношений Германии того; времени. Она объяснялась классовыми позициями Гегеля,
классовой природой его философии. Реакционные социально-политические взгляды
Гегеля, его боязнь и нежелание развить все следствия, вытекавшие из
диалектического метода, висели тяжёлым грузом на его учении, неизбежно вели к
примирению диалектики и метафизики.
Передовая общественная мысль России середины XIX века в лице
таких мыслителей и революционеров, как Белинский, Герцен, Чернышевский,
Добролюбов, не могла уже удовлетвориться гегелевской диалектикой. Используя то
положительное, что было в диалектике Гегеля, Белинский, Герцен, Чернышевский,
Добролюбов подвергли критике её идеалистический характер, указали на
противоречие между диалектическими принципами и метафизическими реакционными
выводами Гегеля, на недостаточность и узость самих его диалектических
принципов.
Причиной такого отношения к диалектике Гегеля в русской
передовой философии была не только способность её представителей
материалистически обобщать достижения науки, но и их революционный демократизм,
их смелая и решительная борьба против самодержавия и крепостничества.
Экономической отсталостью и незрелостью социальных отношений
России XIX века объясняется то обстоятельство, что эти мыслители не могли
полностью преодолеть метафизику в науке и подняться до диалектического
материализма.
Только идеологи пролетариата могли создать и создали
подлинно научный диалектический метод. Лишь в определённых условиях
общественного развития, когда на историческую арену борьбы выступил самый
революционный класс современного общества — пролетариат, когда зреющие в недрах
капитализма общественные противоречия дали знать о себе в жестоких классовых
схватках между буржуазией и пролетариатом, — лишь тогда стало возможным
возникновение марксистской философии в целом и марксистского диалектического
метода как её составной части.
Пролетариат в силу своего классового положения глубоко
заинтересован в непрерывном развитии общества, в развитии науки и культуры, в
уничтожении всяких источников, питающих темноту и невежество масс. Он не ставит
никаких пределов научному проникновению в тайны природы и не опускает завесы
над будущим человечества, его историческая миссия заключается в том, чтобы
построить коммунизм. Пролетариат поэтому смотрит не назад, а вперёд. Ясно, что
только представители этого класса могли создать единственно научное
мировоззрение, возникновение которого означало настоящий революционный
переворот в философии.
Марксу и Энгельсу, великим идеологам пролетариата,
принадлежит эта заслуга.
Только Маркс и Энгельс сумели нанести решающие удары
метафизике, разрушить до конца её теоретические основания и создать новый,
подлинно научный диалектический метод. Только Маркс и Энгельс сумели сделать
все выводы, вытекавшие из развития естествознания, и обобщить результаты этого
развития в строго научных положениях материалистической диалектики. Только
идеологи пролетариата Маркс и Энгельс смогли сделать все выводы, вытекавшие из
опыта развития общества и особенно из опыта борьбы между пролетариатом и
буржуазией — борьбы, открывшей новую страницу в истории человечества
Таким образом, марксистская диалектика, марксистская
философия в целом, возникла как закономерный результат многовекового развития
науки, как теоретическое обобщение итогов этого развития, а также развития
человеческого общества, как мировоззрение самого прогрессивного и
революционного класса в истории общества — пролетариата.
Но, возникнув на базе достижений прошлого, марксистская
диалектика не есть простой синтез старых теорий и учений, как это иногда
ошибочно изображают. Это — материалистическая диалектика, коренным образом
противоположная идеалистической диалектике, предшественников Маркса и Энгельса,
диалектика, дающая единственно научную теорию развития.
[2]
Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1950, стр. 311.
[3]
И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. II, стр. 536.
[4]
И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. II, стр. 642.
[5]
«Античная философия», изд. ВПШ при ЦК ВКП(б), 1940, стр. 24.
[6]
«Античная философия», изд. ВПШ при ЦК ВКП(б), 1940, стр. 34.
[7]
«Досократики», ч. II, 1915, стр. 41.
[8]
Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1950, стр. 314.
[9]
См. «Вопросы философии» № 3, 1950 г., стр. 117–123.
[10]
М. В. Ломоносов, Избранные философские произведения, 1950, стр. 341.
[11]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II 1948, стр. 368.
[12]
Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1950, стр. 21.
[13]
М. В. Ломоносов, Избранные философские произведения, 1950, стр. 396–397.
[14]
Ф. Энгельс, Диалектика природы, 1950, стр. 11.
[15]
Д. И. Менделеев, Избранные сочинения, 1934, т. II, стр. 379, 380.
[16]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Манифест Коммунистической партии,
Госполитиздат, 1951, стр. 35.
[17]
В. И. Ленин, Соч., т. 21, изд. 4, стр. 42.
[18]
В. И. Ленин. Соч., т. 21, изд. 4, стр. 42.
Комментариев нет:
Отправить комментарий