понедельник, 7 ноября 2016 г.

1. Маркс и Энгельс о диктатуре пролетариата.

Учение о диктатуре пролетариата впервые было разработано Марксом и Энгельсом и занимает центральное место в марксизме-ленинизме. Своё учение о государстве вообще и учение о диктатуре пролетариата в особенности Маркс и Энгельс создали на основе анализа законов развития общества на всех его этапах и особенно на основе анализа законов развития капитализма и обобщения опыта международного рабочего движения эпохи домонополистического капитализма.
Выработав материалистическое понимание истории, Маркс и Энгельс установили, что развитие общества определяется в конечном счёте «развитием материальных условий существования общества, изменениями способов производства материальных благ, необходимых для существования общества, изменениями взаимоотношений классов в области производства материальных благ, борьбой классов за роль и место в области производства и распределения материальных благ»[1].
Маркс и Энгельс впервые в истории показали, что общественные идеи и соответствующие им учреждения (в частности политические идеи и государство) порождены определёнными условиями материальной жизни общества и являются их отражением. Государство, учат Маркс и Энгельс, представляет собой политическую надстройку над экономическим базисом и служит орудием господства одного класса над другими классами общества. Вместе с разделением общества на антагонистические классы государство рождается; вслед за уничтожением классов оно неизбежно отомрёт.
Классом, который призван положить конец разделению общества на классы и обеспечить построение бесклассового, коммунистического общества, является пролетариат. Свою всемирно-историческую роль как созидателя бесклассового, коммунистического общества рабочий класс может осуществить лишь путём насильственного, революционного ниспровержения господства буржуазии, слома аппарата буржуазного государства и установления диктатуры пролетариата. Отмирает не государство вообще, а социалистическое государство рабочего класса — после того, как оно осуществит свою роль в уничтожении классов и построении бесклассового, коммунистического общества. Таковы, кратко говоря, взгляды Маркса и Энгельса на государство.
Каковы взгляды Маркса и Энгельса на социалистическое государство?
В знаменитой книге «Государство и революция», обогатившей теорию государства новыми положениями и выводами, В. И. Ленин скрупулёзно прослеживает развитие взглядов Маркса и Энгельса на диктатуру пролетариата. В материалах по подготовке книги «Государство и революция» Ленин записал: «Найти и справиться, говорили-ли Маркс и Энгельс до 1871 г. о «диктатуре пролетариата»? Кажется, нет!»[2]. И ниже: «В Коммунистическом Манифесте (1847) только «пролетарская революция», «коммунистическая революция», «насильственное ниспровержение всего современного общественного строя» ... «возвышение пролетариата на степень господствующего класса, завоевание демократии» = первый шаг (конец главы II) (= первая формулировка!!)»[3]. Иными словами, Ленин в своих подготовительных записях к книге «Государство и революция» отмечает, что мысль о диктатуре пролетариата, идея диктатуры пролетариата (а не само выражение), первая формулировка диктатуры пролетариата, дана Марксом и Энгельсом в «Манифесте Коммунистической партии», в знаменитых словах: «Превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии».
В книге «Государство и революция» Ленин вслед за приведёнными словами из «Манифеста Коммунистической партии» цитирует положение «Манифеста» о необходимости пролетариату использовать своё политическое господство для того, чтобы постепенно вырвать у буржуазии весь капитал, «централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. организованного, как господствующий класс, пролетариата...», и даёт свой комментарий:
«Здесь, — пишет Ленин, — мы видим формулировку одной из самых замечательных и важнейших идей марксизма в вопросе о государстве, именно идеи «диктатуры пролетариата» (как стали говорить Маркс и Энгельс после Парижской Коммуны), а затем в высшей степени интересное определение государства, принадлежащее тоже к числу «забытых слов» («забытых» оппортунистами. — ДЧ.) марксизма. «Государство, то есть организованный в господствующий класс пролетариат»»)[4].
Эта теория Маркса и Энгельса, учит Ленин, неразрывно связана со всем их учением о всемирно-исторической роли рабочего класса, который, используя своё политическое господство, подавляет всякое сопротивление буржуазии и организует все трудящиеся и эксплуатируемые массы для строительства социализма.
При жизни В. И. Ленина не были опубликованы некоторые более ранние произведения Маркса и Энгельса, в частности их труд «Немецкая идеология». Свой анализ взглядов Маркса и Энгельса на диктатуру пролетариата Ленин начал с первых произведений зрелого марксизма — «Нищета философии» и «Коммунистический Манифест», в которых Ленин находит первые гениальные формулировки идеи диктатуры пролетариата.
Внимательное знакомство с работой Маркса и Энгельса «Немецкая идеология» свидетельствует о том, что уже в этом труде дана теория социалистической революции и диктатуры пролетариата. Уже в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс по существу указали, что конфликт производительных сил капиталистического общества с производственными отношениями, основанными на частнокапиталистической собственности, составляет экономическую основу коммунистической революции, и указали важнейшие особенности этой революции, в том числе и такие, как коммунистическое перевоспитание трудящихся и массовое порождение коммунистической сознательности в результате революции[5].
Что же касается вопроса о государстве и диктатуре пролетариата, то по этому вопросу в «Немецкой идеологии» говорится: «Каждый стремящийся к господству класс, — если даже его господство обусловливает, как у пролетариата, уничтожение всей старой общественной формы и господства вообще, для того чтобы в свою очередь представить (к чему он вынужден в первый момент) свой интерес как всеобщий, — должен прежде всего завоевать себе политическую власть»[6].
Следовательно, как и все предшествовавшие ему классы, стремившиеся к господству, пролетариат, чтобы использовать своё господство для уничтожения «старой общественной формы и господства вообще», должен прежде всего завоевать политическую власть, т. е. установить диктатуру пролетариата. Эти мысли Маркса и Энгельса и нашли своё продолжение в чеканных формулировках «Манифеста Коммунистической партии».
Таким образом, в самых ранних работах, в которых Маркс и Энгельс впервые формулировали принципы созданного ими научного мировоззрения — диалектического и исторического материализма и отправные пункты теории научного коммунизма, ими была сформулирована идея диктатуры пролетариата. Однако эта идея в трудах Маркса и Энгельса, созданных до революции 1848 г., была дана в самой общей форме как теоретический вывод, основанный на материалистическом анализе развития общества и государства в прошлом, включая общество и государство буржуазные.
Опыт революции 1848 г., обобщённый Марксом и Энгельсом, позволил им обогатить теорию диктатуры пролетариата. На примере этой революции они убедились, что пролетариат не может просто овладеть старой государственной машиной, захватить её и заставить служить себе, а вынужден сломать её, разрушить и создать новое, пролетарское государство. В работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», подводя итоги революции 1848 г., Маркс писал: «Все перевороты усовершенствовали эту машину, вместо того чтобы сломать её»[7].
Замечательную по краткости и глубине оценку этого вывода, сделанного Марксом, дал Ленин в книге «Государство и революция»:
«В «Коммунистическом Манифесте» подведены общие итоги истории, заставляющие видеть в государстве орган классового господства и приводящие к необходимому заключению, что пролетариат не может свергнуть буржуазии, не завоевав сначала политической власти, не получив политического господства, не превратив государства в «организованный, как господствующий класс, пролетариат», и что это пролетарское государство сейчас же после его победы начнёт отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство не нужно и невозможно. Здесь не ставится вопрос о том, какова же должна — с точки зрения исторического развития — быть эта смена буржуазного государства пролетарским[8].
Именно такой вопрос Маркс ставит и решает в 1852‑ом году. Верный своей философии диалектического материализма, Маркс берет в основу исторический опыт великих годов революции — 1848–1851. Учение Маркса и здесь — как и всегда — есть освещённое глубоким философским миросозерцанием и богатым знанием истории подытожение опыта»[9].
Обобщая опыт революции 1848–1851 гг., Маркс даёт предельно сжатое выражение идеи диктатуры пролетариата в знаменитом письме к И. Вейдемейеру от 5 марта 1852 г.
«Что касается меня, — пишет Маркс, — то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определёнными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов»[10].
«В этих словах, — пишет Ленин, — Марксу удалось выразить с поразительной рельефностью, во-первых, главное и коренное отличие его учения от учения передовых и наиболее глубоких мыслителей буржуазии, а во-вторых, суть его учения о государстве»[11].
Насколько Маркс точно придерживается реальной почвы действительности, свидетельствует то, что вопрос о сломе аппарата буржуазного государства он ставит конкретно, учитывая условия развития капитализма в разных странах. Так, в середине XIX века, вплоть до 70‑х годов, Маркс считал возможным осуществление революции в Англии «мирным путём», без соответствующего слома старого государственного аппарата. В известном письме к Кугельману от 12 апреля 1871 г. он писал: «Если ты заглянешь в последнюю главу моего «18‑го брюмера», ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а сломать её, и именно таково предварительное условие всякой действительной народной революции на континенте. Как раз в этом и состоит попытка наших геройских парижских товарищей»[12]. Ограничение для Англии Маркс сделал, руководствуясь тем, что в Англии тогда, в условиях домонополистического капитализма, не сложилась ещё военщина и не получила полного развития бюрократия. На континенте же во всех крупных странах Европы существовала бюрократически-военная машина. В силу этого непременным условием народной революции на континенте являлось разрушение бюрократически — милитаристского аппарата государственной власти.
Первую попытку такого слома буржуазного государства сделала Парижская Коммуна в 1871 г. На опыте Парижской Коммуны, как ни был он ограничен, Маркс останавливается подробно и возвращается к этому вопросу неоднократно. Маркс особенно отмечал значение таких мероприятий Парижской Коммуны, как уничтожение старой армии и замена её вооружённым народом, лишение полиции политических функций, демократизация её и превращение в ответственный орган Коммуны, образованной на основе действительно всеобщего избирательного права, при действительной гарантии демократических прав народа. Маркс отмечает далее ликвидацию кажущейся независимости судейских чинов, установление сменяемости и ответственности перед народом всех чиновников, мероприятия, направленные на подрыв влияния духовенства, и т. д. Это и было на деле сломом старой государственной машины.
Парижская Коммуна пошла и дальше: она не только показала, учит Маркс, как разбить старую государственную машину, но и чем её заменить. «На этот вопрос, — замечает Ленин, — в 1847‑ом году, в «Коммунистическом Манифесте», Маркс давал ответ ещё совершенно абстрактный, вернее, указывающий задачи, но не способы их разрешения. Заменить «организацией пролетариата в господствующий класс», «завоеванием демократии» — таков был ответ «Коммунистического Манифеста».
Не вдаваясь в утопии, Маркс от опыта массового движения ждал ответа на вопрос о том, в какие конкретные формы эта организация пролетариата, как господствующего класса, станет выливаться, каким именно образом эта организация будет совмещена с наиболее полным и последовательным «завоеванием демократии»»[13].
«Маркс вывел из всей истории социализма и политической борьбы, что государство должно будет исчезнуть, что переходной формой его исчезновения (переходом от государства к не-государству) будет «организованный в господствующий класс пролетариат». Но открывать политические формы этого будущего Маркс не брался. Он ограничился точным наблюдением французской истории, анализом её и заключением, к которому приводил 1851 год: дело подходит к разрушению буржуазной государственной машины.
И когда массовое революционное движение пролетариата разразилось, Маркс, несмотря на неудачу этого движения, несмотря на его кратковременность и бьющую в глаза слабость, стал изучать, какие формы открыло оно.
Коммуна — «открытая наконец» пролетарской революцией форма, при которой может произойти экономическое освобождение труда.
Коммуна — первая попытка пролетарской революции разбить буржуазную государственную машину и «открытая наконец» политическая форма, которою можно и должно заменить разбитое»[14].
В произведении «Гражданская война во Франции» и в некоторых других работах Маркс показал превосходство Парижской Коммуны как формы государственной власти над парламентарно-республиканской формой, если подходить к ним с точки зрения задач социалистической революции пролетариата.
Маркс прямо противопоставлял коммуну парламентарным учреждениям. «Коммуна, — писал он, — должна была быть не парламентарной, а работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы»[15]. Маркс отмечает ахиллесову пяту буржуазной парламентарной системы, которая, не являясь работающей корпорацией, до чудовищных размеров довела разрыв законодательных и исполнительных государственных функций в целях обеспечения господства исполнительной власти и превращения парламента в «говорильню».
Однако ограниченность исторического опыта Парижской Коммуны не позволила Марксу более подробно разработать вопрос об особенностях новой государственной формы, созданной Коммуной. А Энгельс после смерти Маркса высказал мысль, что демократическая республика парламентарного типа явится наиболее целесообразной формой диктатуры пролетариата, её специфической формой. В 1891 г., критикуя Эрфуртскую программу германской социал-демократической партии, Энгельс писал: «Если что не подлежит никакому сомнению, так это то, что наша партия и рабочий класс могут прийти к господству только при такой политической форме, как демократическая республика. Эта последняя является даже специфической формой для диктатуры пролетариата, как показала уже Великая французская революция»[16]. Ту же самую мысль Энгельс по существу повторил в письме от 6 марта 1894 г. о французской рабочей партии. Критикуя оппортунистов, заявлявших, что парламентарная республика во Франции должна быть использована для проведения социалистических мероприятий, Энгельс разъяснял, что республика, как и всякая другая форма правления, определяется её классовым содержанием. До тех пор, пока республика является формой буржуазной демократии, она так же враждебна пролетариату, как и монархия, хотя формы этой враждебности, конечно, различны. В связи с этим Энгельс снова повторил своё положение о том, что республика является «готовой политической формой»[17], пригодной для будущего господства пролетариата. Руководствуясь этими указаниями Энгельса, марксисты всех стран в конце XIX и начале XX века продолжали считать парламентарную республику наиболее целесообразной формой диктатуры пролетариата.
Много внимания уделяли Маркс и Энгельс обоснованию положения об отмирании социалистического государства. Теоретически обосновывая необходимость особого, переходного от капитализма к социализму периода, Маркс со всей силой подчёркивал значение социалистического государства для решения задач переходного периода, т. е. для уничтожения эксплуататорских классов и построения социализма. В «Критике Готской программы» (1875) Маркс писал:
«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата»[18].
Ф. Энгельс в письме к А. Бебелю от 18–28 марта 1875 г. также подчёркивает, что государство необходимо пролетариату в революции для насильственного подавления своих противников. Но в связи с этим Энгельс отмечает особый характер государства переходного периода. «Следовало бы, — замечает Энгельс, — бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле»[19]. Энгельс в данном случае подчёркивает переходный и преходящий характер диктатуры пролетариата. Кроме того, Энгельс, по-видимому, имел в виду ещё и то обстоятельство, что социалистическое государство уже не нуждается в громоздком аппарате принуждения, поскольку принуждение осуществляется подавляющим большинством населения против незначительного меньшинства. Такой смысл вкладывает Ленин в рассуждения Энгельса о том, что диктатура пролетариата не является государством в собственном смысле этого слова. Опираясь на высказывания Энгельса, Ленин писал:
«Далее, при переходе от капитализма к коммунизму подавление ещё необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, «государство» ещё необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наёмных рабов дело настолько, сравнительно, лёгкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наёмных рабочих, что оно обойдётся человечеству гораздо дешевле. И оно совместимо с распространением демократии на такое подавляющее большинство населения, что надобность в особой машине для подавления начинает исчезать. Эксплуататоры, естественное дело, не в состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но народ подавить эксплуататоров может и при очень простой «машине», почти без «машины», без особого аппарата, простой организацией вооружённых масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов — заметим, забегая вперёд)»[20].
Учитывая преходящий характер социалистического государства, Маркс в «Критике Готской программы», Энгельс в «Анти-Дюринге» раскрывают условия, при которых начинает отмирать социалистическое государство. Такими условиями являются уничтожение эксплуататорских классов и эксплуатации человека человеком, построение социалистического общества. Законченная, итоговая формулировка вопроса об отмирании государства была дана Энгельсом в книге «Анти-Дюринг», которая в рукописи была просмотрена и одобрена Марксом. Энгельс писал:
«Когда не будет общественных классов, которые нужно держать в подчинении, когда не будет господства одного класса над другим и борьбы за существование, коренящейся в современной анархии производства, когда будут устранены вытекающие отсюда столкновения и насилия, тогда уже некого будет подавлять и сдерживать, тогда исчезнет надобность в государственной власти, исполняющей ныне эту функцию. Первый акт, в котором государство выступит действительным представителем всего общества — обращение средств производства в общественную собственность, — будет его последним самостоятельным действием в качестве государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения станет мало — помалу излишним и прекратится само собою. На место управления лицами становится управление вещами и руководство производственными процессами. Государство не «отменяется», оно отмирает»[21].
Такова общая картина возникновения, развития и отмирания социалистического государства, развитая Марксом и Энгельсом 60–70 лет тому назад, в условиях домонополистического капитализма. Естественно, что в третьей четверти XIX века Маркс и Энгельс не могли дать более конкретной картины развития социалистического государства, а тем более предвидеть все зигзаги истории в каждой отдельной стране.
«Нельзя, — говорил товарищ Сталин на XVIII съезде ВКП(б), — требовать от классиков марксизма, отделённых от нашего времени периодом в 45–55 лет, чтобы они предвидели все и всякие случаи зигзагов истории в каждой отдельной стране в далёком будущем. Было бы смешно требовать, чтобы классики марксизма выработали для нас готовые решения на все и всякие теоретические вопросы, которые могут возникнуть в каждой отдельной стране спустя 50–100 лет, с тем, чтобы мы, потомки классиков марксизма имели возможность спокойно лежать на печке и жевать готовые решения»[22].
Мы должны быть благодарны основоположникам марксизма, учит товарищ Сталин, зато, что они вооружили рабочий класс научной теорией и за много десятилетий вперёд правильно определили основную линию общественного развития. Можно только восхищаться тем, с какой гениальной прозорливостью Маркс и Энгельс предвидели общий «ход развития в отдалённом будущем.
Гениальные ученики и продолжатели дела Маркса и Энгельса — Ленин и Сталин в новых исторических условиях развили теорию Маркса и Энгельса и создали законченную теорию социалистического государства. Как представители творческого марксизма, проводящие различие между духом и буквой марксизма, Ленин и Сталин не остановились при этом перед заменой отдельных положений и выводов, соответствующих прошлой исторической обстановке, новыми положениями и выводами, соответствующими новой исторической обстановке. Ленинско-сталинская теория социалистического государства, опирающаяся на незыблемые основы марксистского учения о диктатуре пролетариата, развившая и дополнившая марксистское учение о диктатуре пролетариата новыми положениями и выводами, легла в основу всей практической деятельности большевистской партии и советского народа по строительству Советского социалистического государства.




[1] «История ВКП(б). Краткий курс», стр. 15–16.
[2] «Ленинский сборник» XIV, стр. 243.
[3] «Ленинский сборник» XIV, стр. 243.
[4] В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 374.
[5] См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 25–26, 59–60 и др.
[6] См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 24.
[7] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, Госполитиздат, 1948, т. I, стр. 292.
[8] Тем более не ставится этот вопрос в «Немецкой идеологии», написанной Марксом и Энгельсом за три года до «Манифеста Коммунистической партии». — Д. Ч.
[9] В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 378–379.
[10] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, Госполитиздат, 1947, стр. 63.
[11] В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 383.
[12] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 263.
[13] В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 389.
[14] В. И. Ленину Соч., т. 25, изд. 4, стр. 403–404.
[15] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, стр. 477.
[16] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 109.
[17] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIX, стр. 291.
[18] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, Госполитиздат, 1948, стр. 23.
[19] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 296.
[20] В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 435.
[21] Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1951, стр. 264–265.
[22] И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 603.

Вернуться к оглавлению.

Комментариев нет: