Учение о диктатуре пролетариата впервые было разработано
Марксом и Энгельсом и занимает центральное место в марксизме-ленинизме. Своё
учение о государстве вообще и учение о диктатуре пролетариата в особенности
Маркс и Энгельс создали на основе анализа законов развития общества на всех его
этапах и особенно на основе анализа законов развития капитализма и обобщения
опыта международного рабочего движения эпохи домонополистического капитализма.
Выработав материалистическое понимание истории, Маркс и
Энгельс установили, что развитие общества определяется в конечном счёте «развитием
материальных условий существования общества, изменениями способов производства
материальных благ, необходимых для существования общества, изменениями
взаимоотношений классов в области производства материальных благ, борьбой
классов за роль и место в области производства и распределения материальных
благ»[1].
Маркс и Энгельс впервые в истории показали, что общественные
идеи и соответствующие им учреждения (в частности политические идеи и
государство) порождены определёнными условиями материальной жизни общества и
являются их отражением. Государство, учат Маркс и Энгельс, представляет собой
политическую надстройку над экономическим базисом и служит орудием господства
одного класса над другими классами общества. Вместе с разделением общества на
антагонистические классы государство рождается; вслед за уничтожением классов
оно неизбежно отомрёт.
Классом, который призван положить конец разделению общества
на классы и обеспечить построение бесклассового, коммунистического общества,
является пролетариат. Свою всемирно-историческую роль как созидателя бесклассового,
коммунистического общества рабочий класс может осуществить лишь путём
насильственного, революционного ниспровержения господства буржуазии, слома
аппарата буржуазного государства и установления диктатуры пролетариата.
Отмирает не государство вообще, а социалистическое государство рабочего класса
— после того, как оно осуществит свою роль в уничтожении классов и построении
бесклассового, коммунистического общества. Таковы, кратко говоря, взгляды
Маркса и Энгельса на государство.
Каковы взгляды Маркса и Энгельса на социалистическое
государство?
В знаменитой книге «Государство и революция», обогатившей
теорию государства новыми положениями и выводами, В. И. Ленин
скрупулёзно прослеживает развитие взглядов Маркса и Энгельса на диктатуру
пролетариата. В материалах по подготовке книги «Государство и революция» Ленин
записал: «Найти и справиться, говорили-ли Маркс и Энгельс до 1871 г. о «диктатуре
пролетариата»? Кажется, нет!»[2].
И ниже: «В Коммунистическом Манифесте (1847) только «пролетарская
революция», «коммунистическая революция», «насильственное ниспровержение всего
современного общественного строя» ... «возвышение пролетариата на степень
господствующего класса, завоевание демократии» = первый шаг (конец
главы II) (= первая формулировка!!)»[3].
Иными словами, Ленин в своих подготовительных записях к книге «Государство и
революция» отмечает, что мысль о
диктатуре пролетариата, идея диктатуры пролетариата (а не само выражение),
первая формулировка диктатуры пролетариата, дана Марксом и Энгельсом в «Манифесте
Коммунистической партии», в знаменитых словах: «Превращение пролетариата в
господствующий класс, завоевание демократии».
В книге «Государство и революция» Ленин вслед за
приведёнными словами из «Манифеста Коммунистической партии» цитирует положение «Манифеста»
о необходимости пролетариату использовать своё политическое господство для
того, чтобы постепенно вырвать у буржуазии весь капитал, «централизовать все
орудия производства в руках государства, т. е. организованного, как
господствующий класс, пролетариата...», и даёт свой комментарий:
«Здесь, — пишет Ленин, — мы видим формулировку одной из
самых замечательных и важнейших идей марксизма в вопросе о государстве, именно
идеи «диктатуры пролетариата» (как стали говорить Маркс и Энгельс после
Парижской Коммуны), а затем в высшей степени интересное определение
государства, принадлежащее тоже к числу «забытых слов» («забытых»
оппортунистами. — Д. Ч.) марксизма. «Государство, то есть организованный в господствующий класс пролетариат»»)[4].
Эта теория Маркса и Энгельса, учит Ленин, неразрывно связана
со всем их учением о всемирно-исторической роли рабочего класса, который,
используя своё политическое господство, подавляет всякое сопротивление
буржуазии и организует все трудящиеся и эксплуатируемые массы для строительства
социализма.
При жизни В. И. Ленина не были опубликованы
некоторые более ранние произведения Маркса и Энгельса, в частности их труд «Немецкая
идеология». Свой анализ взглядов Маркса и Энгельса на диктатуру пролетариата
Ленин начал с первых произведений зрелого марксизма — «Нищета философии» и «Коммунистический
Манифест», в которых Ленин находит первые гениальные формулировки идеи
диктатуры пролетариата.
Внимательное знакомство с работой Маркса и Энгельса «Немецкая
идеология» свидетельствует о том, что уже в этом труде дана теория
социалистической революции и диктатуры пролетариата. Уже в «Немецкой идеологии»
Маркс и Энгельс по существу указали, что конфликт производительных сил
капиталистического общества с производственными отношениями, основанными на
частнокапиталистической собственности, составляет экономическую основу
коммунистической революции, и указали важнейшие особенности этой революции, в
том числе и такие, как коммунистическое перевоспитание трудящихся и массовое
порождение коммунистической сознательности в результате революции[5].
Что же касается вопроса о государстве и диктатуре
пролетариата, то по этому вопросу в «Немецкой идеологии» говорится: «Каждый
стремящийся к господству класс, — если даже его господство обусловливает, как у
пролетариата, уничтожение всей старой общественной формы и господства вообще,
для того чтобы в свою очередь представить (к чему он вынужден в первый момент)
свой интерес как всеобщий, — должен прежде всего завоевать себе политическую
власть»[6].
Следовательно, как и все предшествовавшие ему классы,
стремившиеся к господству, пролетариат, чтобы использовать своё господство для
уничтожения «старой общественной формы и господства вообще», должен прежде
всего завоевать политическую власть, т. е. установить диктатуру
пролетариата. Эти мысли Маркса и Энгельса и нашли своё продолжение в чеканных
формулировках «Манифеста Коммунистической партии».
Таким образом, в самых ранних работах, в которых Маркс и
Энгельс впервые формулировали принципы созданного ими научного мировоззрения — диалектического
и исторического материализма и отправные пункты теории научного коммунизма, ими
была сформулирована идея диктатуры пролетариата. Однако эта идея в трудах
Маркса и Энгельса, созданных до революции 1848 г., была дана в самой общей
форме как теоретический вывод, основанный на материалистическом анализе
развития общества и государства в прошлом, включая общество и государство
буржуазные.
Опыт революции 1848 г., обобщённый Марксом и Энгельсом,
позволил им обогатить теорию диктатуры пролетариата. На примере этой революции
они убедились, что пролетариат не может просто овладеть старой государственной
машиной, захватить её и заставить служить себе, а вынужден сломать её,
разрушить и создать новое, пролетарское государство. В работе «Восемнадцатое
брюмера Луи Бонапарта», подводя итоги революции 1848 г., Маркс писал: «Все
перевороты усовершенствовали эту машину, вместо того чтобы сломать её»[7].
Замечательную по краткости и глубине оценку этого вывода,
сделанного Марксом, дал Ленин в книге «Государство и революция»:
«В «Коммунистическом Манифесте» подведены общие итоги
истории, заставляющие видеть в государстве орган классового господства и
приводящие к необходимому заключению, что пролетариат не может свергнуть
буржуазии, не завоевав сначала политической власти, не получив политического
господства, не превратив государства в «организованный, как господствующий
класс, пролетариат», и что это пролетарское государство сейчас же после его
победы начнёт отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство
не нужно и невозможно. Здесь не ставится вопрос о том, какова же должна — с
точки зрения исторического развития — быть эта смена буржуазного государства
пролетарским[8].
Именно такой вопрос Маркс ставит и решает в 1852‑ом году.
Верный своей философии диалектического материализма, Маркс берет в основу
исторический опыт великих годов революции — 1848–1851. Учение Маркса и здесь — как
и всегда — есть освещённое глубоким философским миросозерцанием и богатым
знанием истории подытожение опыта»[9].
Обобщая опыт революции 1848–1851 гг., Маркс даёт
предельно сжатое выражение идеи диктатуры пролетариата в знаменитом письме к И. Вейдемейеру
от 5 марта 1852 г.
«Что касается меня, — пишет Маркс, — то мне не принадлежит
ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни
та, что я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня
изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую
анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве
следующего: 1) что существование
классов связано лишь с определёнными
историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба
необходимо ведёт к диктатуре пролетариата,
3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу
без классов»[10].
«В этих словах, — пишет Ленин, — Марксу удалось выразить с
поразительной рельефностью, во-первых, главное и коренное отличие его учения от
учения передовых и наиболее глубоких мыслителей буржуазии, а во-вторых, суть
его учения о государстве»[11].
Насколько Маркс точно придерживается реальной почвы
действительности, свидетельствует то, что вопрос о сломе аппарата буржуазного
государства он ставит конкретно, учитывая условия развития капитализма в разных
странах. Так, в середине XIX века, вплоть до 70‑х годов, Маркс считал возможным
осуществление революции в Англии «мирным путём», без соответствующего слома
старого государственного аппарата. В известном письме к Кугельману от 12 апреля
1871 г. он писал: «Если ты заглянешь в последнюю главу моего «18‑го брюмера»,
ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не
передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих
пор, а сломать её, и именно таково
предварительное условие всякой действительной народной революции на континенте.
Как раз в этом и состоит попытка наших геройских парижских товарищей»[12].
Ограничение для Англии Маркс сделал, руководствуясь тем, что в Англии тогда, в
условиях домонополистического капитализма, не сложилась ещё военщина и не
получила полного развития бюрократия. На континенте же во всех крупных странах
Европы существовала бюрократически-военная машина. В силу этого непременным
условием народной революции на континенте являлось разрушение бюрократически — милитаристского
аппарата государственной власти.
Первую попытку такого слома буржуазного государства сделала
Парижская Коммуна в 1871 г. На опыте Парижской Коммуны, как ни был он
ограничен, Маркс останавливается подробно и возвращается к этому вопросу
неоднократно. Маркс особенно отмечал значение таких мероприятий Парижской Коммуны,
как уничтожение старой армии и замена её вооружённым народом, лишение полиции
политических функций, демократизация её и превращение в ответственный орган
Коммуны, образованной на основе действительно всеобщего избирательного права,
при действительной гарантии демократических прав народа. Маркс отмечает далее
ликвидацию кажущейся независимости судейских чинов, установление сменяемости и
ответственности перед народом всех чиновников, мероприятия, направленные на
подрыв влияния духовенства, и т. д. Это и было на деле сломом старой
государственной машины.
Парижская Коммуна пошла и дальше: она не только показала,
учит Маркс, как разбить старую
государственную машину, но и чем её
заменить. «На этот вопрос, — замечает Ленин, — в 1847‑ом году, в «Коммунистическом
Манифесте», Маркс давал ответ ещё совершенно абстрактный, вернее, указывающий
задачи, но не способы их разрешения. Заменить «организацией пролетариата в
господствующий класс», «завоеванием демократии» — таков был ответ «Коммунистического
Манифеста».
Не вдаваясь в утопии, Маркс от опыта массового движения ждал ответа на вопрос о том, в какие
конкретные формы эта организация пролетариата, как господствующего класса,
станет выливаться, каким именно образом эта организация будет совмещена с наиболее
полным и последовательным «завоеванием демократии»»[13].
«Маркс вывел из всей истории социализма и политической
борьбы, что государство должно будет исчезнуть, что переходной формой его
исчезновения (переходом от государства к не-государству) будет «организованный
в господствующий класс пролетариат». Но открывать
политические формы этого будущего
Маркс не брался. Он ограничился точным наблюдением французской истории,
анализом её и заключением, к которому приводил 1851 год: дело подходит к разрушению буржуазной государственной
машины.
И когда массовое революционное движение пролетариата
разразилось, Маркс, несмотря на неудачу этого движения, несмотря на его
кратковременность и бьющую в глаза слабость, стал изучать, какие формы открыло оно.
Коммуна — «открытая наконец» пролетарской революцией форма,
при которой может произойти экономическое освобождение труда.
Коммуна — первая попытка пролетарской революции разбить буржуазную государственную
машину и «открытая наконец» политическая форма, которою можно и должно заменить разбитое»[14].
В произведении «Гражданская война во Франции» и в некоторых
других работах Маркс показал превосходство Парижской Коммуны как формы
государственной власти над парламентарно-республиканской формой, если подходить
к ним с точки зрения задач социалистической революции пролетариата.
Маркс прямо противопоставлял коммуну парламентарным
учреждениям. «Коммуна, — писал он, — должна была быть не парламентарной, а
работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и
исполняющей законы»[15].
Маркс отмечает ахиллесову пяту буржуазной парламентарной системы, которая, не
являясь работающей корпорацией, до чудовищных размеров довела разрыв
законодательных и исполнительных государственных функций в целях обеспечения
господства исполнительной власти и превращения парламента в «говорильню».
Однако ограниченность исторического опыта Парижской Коммуны
не позволила Марксу более подробно разработать вопрос об особенностях новой
государственной формы, созданной Коммуной. А Энгельс после смерти Маркса
высказал мысль, что демократическая республика парламентарного типа явится
наиболее целесообразной формой диктатуры пролетариата, её специфической формой.
В 1891 г., критикуя Эрфуртскую программу германской социал-демократической
партии, Энгельс писал: «Если что не подлежит никакому сомнению, так это то, что
наша партия и рабочий класс могут прийти к господству только при такой
политической форме, как демократическая республика. Эта последняя является даже
специфической формой для диктатуры пролетариата, как показала уже Великая
французская революция»[16].
Ту же самую мысль Энгельс по существу повторил в письме от 6 марта 1894 г.
о французской рабочей партии. Критикуя оппортунистов, заявлявших, что
парламентарная республика во Франции должна быть использована для проведения
социалистических мероприятий, Энгельс разъяснял, что республика, как и всякая
другая форма правления, определяется её классовым содержанием. До тех пор, пока
республика является формой буржуазной
демократии, она так же враждебна пролетариату, как и монархия, хотя формы этой враждебности, конечно,
различны. В связи с этим Энгельс снова повторил своё положение о том, что
республика является «готовой
политической формой»[17],
пригодной для будущего господства пролетариата. Руководствуясь этими указаниями
Энгельса, марксисты всех стран в конце XIX и начале XX века продолжали считать
парламентарную республику наиболее целесообразной формой диктатуры
пролетариата.
Много внимания уделяли Маркс и Энгельс обоснованию положения
об отмирании социалистического государства. Теоретически обосновывая
необходимость особого, переходного от капитализма к социализму периода, Маркс
со всей силой подчёркивал значение социалистического государства для решения
задач переходного периода, т. е. для уничтожения эксплуататорских классов
и построения социализма. В «Критике Готской программы» (1875) Маркс писал:
«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит
период революционного превращения первого во второе. Этому периоду
соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не
может быть ничем иным, кроме как революционной
диктатурой пролетариата»[18].
Ф. Энгельс в письме к А. Бебелю от 18–28 марта
1875 г. также подчёркивает, что государство необходимо пролетариату в
революции для насильственного подавления своих противников. Но в связи с этим
Энгельс отмечает особый характер государства переходного периода. «Следовало
бы, — замечает Энгельс, — бросить всю эту болтовню о государстве, особенно
после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле»[19].
Энгельс в данном случае подчёркивает переходный и преходящий характер диктатуры
пролетариата. Кроме того, Энгельс, по-видимому, имел в виду ещё и то
обстоятельство, что социалистическое государство уже не нуждается в громоздком
аппарате принуждения, поскольку принуждение осуществляется подавляющим
большинством населения против незначительного меньшинства. Такой смысл
вкладывает Ленин в рассуждения Энгельса о том, что диктатура пролетариата не
является государством в собственном смысле этого слова. Опираясь на
высказывания Энгельса, Ленин писал:
«Далее, при переходе
от капитализма к коммунизму подавление ещё
необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством
эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, «государство» ещё необходимо, но это уже переходное
государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление
меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних
наёмных рабов дело настолько, сравнительно, лёгкое, простое и естественное, что
оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов,
крепостных, наёмных рабочих, что оно обойдётся человечеству гораздо дешевле. И
оно совместимо с распространением демократии на такое подавляющее большинство
населения, что надобность в особой машине
для подавления начинает исчезать. Эксплуататоры, естественное дело, не в
состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но
народ подавить эксплуататоров может и
при очень простой «машине», почти без «машины», без особого аппарата, простой организацией вооружённых масс (вроде
Советов рабочих и солдатских депутатов — заметим, забегая вперёд)»[20].
Учитывая преходящий характер социалистического государства,
Маркс в «Критике Готской программы», Энгельс в «Анти-Дюринге» раскрывают
условия, при которых начинает отмирать социалистическое государство. Такими
условиями являются уничтожение эксплуататорских классов и эксплуатации человека
человеком, построение социалистического общества. Законченная, итоговая
формулировка вопроса об отмирании государства была дана Энгельсом в книге «Анти-Дюринг»,
которая в рукописи была просмотрена и одобрена Марксом. Энгельс писал:
«Когда не будет общественных классов, которые нужно держать
в подчинении, когда не будет господства одного класса над другим и борьбы за
существование, коренящейся в современной анархии производства, когда будут
устранены вытекающие отсюда столкновения и насилия, тогда уже некого будет
подавлять и сдерживать, тогда исчезнет надобность в государственной власти, исполняющей
ныне эту функцию. Первый акт, в котором государство выступит действительным
представителем всего общества — обращение средств производства в общественную
собственность, — будет его последним самостоятельным действием в качестве
государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения
станет мало — помалу излишним и прекратится само собою. На место управления
лицами становится управление вещами и руководство производственными процессами.
Государство не «отменяется», оно отмирает»[21].
Такова общая картина возникновения, развития и отмирания
социалистического государства, развитая Марксом и Энгельсом 60–70 лет тому
назад, в условиях домонополистического капитализма. Естественно, что в третьей
четверти XIX века Маркс и Энгельс не могли дать более конкретной картины
развития социалистического государства, а тем более предвидеть все зигзаги
истории в каждой отдельной стране.
«Нельзя, — говорил товарищ Сталин на XVIII съезде ВКП(б), — требовать
от классиков марксизма, отделённых от нашего времени периодом в 45–55 лет,
чтобы они предвидели все и всякие случаи зигзагов истории в каждой отдельной
стране в далёком будущем. Было бы смешно требовать, чтобы классики марксизма
выработали для нас готовые решения на все и всякие теоретические вопросы, которые
могут возникнуть в каждой отдельной стране спустя 50–100 лет, с тем, чтобы мы,
потомки классиков марксизма имели возможность спокойно лежать на печке и жевать
готовые решения»[22].
Мы должны быть благодарны основоположникам марксизма, учит
товарищ Сталин, зато, что они вооружили рабочий класс научной теорией и за
много десятилетий вперёд правильно определили основную линию общественного
развития. Можно только восхищаться тем, с какой гениальной прозорливостью Маркс
и Энгельс предвидели общий «ход развития в отдалённом будущем.
Гениальные ученики и продолжатели дела Маркса и Энгельса — Ленин
и Сталин в новых исторических условиях развили теорию Маркса и Энгельса и
создали законченную теорию социалистического государства. Как представители
творческого марксизма, проводящие различие между духом и буквой марксизма,
Ленин и Сталин не остановились при этом перед заменой отдельных положений и
выводов, соответствующих прошлой исторической обстановке, новыми положениями и
выводами, соответствующими новой исторической обстановке. Ленинско-сталинская
теория социалистического государства, опирающаяся на незыблемые основы
марксистского учения о диктатуре пролетариата, развившая и дополнившая
марксистское учение о диктатуре пролетариата новыми положениями и выводами, легла
в основу всей практической деятельности большевистской партии и советского
народа по строительству Советского социалистического государства.
[1]
«История ВКП(б). Краткий курс», стр. 15–16.
[2]
«Ленинский сборник» XIV, стр. 243.
[3]
«Ленинский сборник» XIV, стр. 243.
[4]
В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 374.
[5]
См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 25–26, 59–60 и др.
[6]
См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 24.
[7]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, Госполитиздат, 1948,
т. I, стр. 292.
[8]
Тем более не ставится этот вопрос в «Немецкой идеологии», написанной Марксом и
Энгельсом за три года до «Манифеста Коммунистической партии». — Д. Ч.
[9]
В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 378–379.
[10]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, Госполитиздат, 1947, стр.
63.
[11]
В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 383.
[12]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 263.
[13]
В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 389.
[14]
В. И. Ленину Соч., т. 25, изд. 4, стр. 403–404.
[15]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, стр. 477.
[16]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 109.
[17]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIX, стр. 291.
[18]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II,
Госполитиздат, 1948, стр. 23.
[19]
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 296.
[20]
В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 435.
[21]
Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1951, стр. 264–265.
Комментариев нет:
Отправить комментарий