вторник, 22 ноября 2016 г.

Глава IV.

Класс и партия.

Очень важно не смешивать два понятия: понятие класса и понятие партии. Чтобы у нас была полная ясность в этом отношении, припомним, каково строго научное определение класса.
«Классами — пишет Ленин — называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определённой системе общественного производства, по их отношению («большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы — прибавляет дальше Ленин — это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определённом укладе общественного хозяйства». (Великий почин. 1919 г.)
Приведённые нами только что слова взяты из брошюры 1919 года. А вот другое, не менее важное место по тому же вопросу из статьи 1902 года.
«Основной признак различия между классами — их место в общественном производстве, а, следовательно, их отношение к средствам производства. Присвоение той или другой части общественных средств производства и обращение их на частное хозяйство, на хозяйство для продажи продукта — вот основное отличие одного класса современного общества (буржуазия) от пролетариата, который лишён средств производства и продаёт свою рабочую силу». (Вульгарный социализм и народничество, воскрешаемые социал-революционерами. 1902 г.)
В промежутке между буржуазией и пролетариатом располагается мелкая буржуазия, особенно многолюдная у нас в Советской России (крестьянство): это «класс» мелких хозяев, мелких собственников, мелких товаропроизводителей. Таковы три основные силы в современном обществе: буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат. Классы не отрезаны, как ножом, одни от другого и не представляют собою чего-то совершенно однородного. Если провести более дробное, мелкое разделение, допустим, внутри крестьянства, то обнаружится, что в нём есть, по крайней мере, три заметных слоя: 1) крестьяне-бедняки, безземельные и малоземельные, приближающиеся по своему положению к пролетариям; 2) крестьяне-кулаки, сельская буржуазия; 3) наконец, крестьяне-средники.
Внутри городской буржуазии можно провести такое, например, деление: мелкая, средняя и крупная буржуазия. Пролетариат, в свою очередь, бывает, как известно, «чистый» и «связанный с крестьянством». Следовательно, в обществе есть множество различных общественных «групп» и «слоёв», но все они покрываются указанным выше разделением на три основные силы: буржуазию, мелкую буржуазию и пролетариат.
В головах передовых представителей класса или группы возникают мысли и идеи, выражающие состояние, настроение, интересы, стремления, задачи класса или группы. Образуется «сознание класса», его «идеология».
«Не сознание людей определяет их бытие, но, напротив, общественное бытие определяет их сознание». (Маркс. К критике политической экономия. 1859 г.)
Вокруг определённой политической идеологии группируются единомышленники. Из них складывается партия, выражающая интересы данного класса или части его.
«Классами руководят обычно и в большинстве случаев, по крайней мере, в современных цивилизованных странах, политические партии». (Детская болезнь левизны в коммунизме. 1920 г.)

Партия объединяет меньшинство класса.

Коммунистическая партия представляет собой наиболее сознательную, передовую, революционную часть рабочего класса. Она составляет меньшинство пролетариата и иначе быть не может в капиталистическом обществе, где рабочий класс угнетён; после свержения буржуазии пройдёт немало времени, прежде чем пролетариат духовно окрепнет, освободится от наследия капитализма и сможет выделить в партию большинство рабочих. При капитализме не могут быть сознательными все рабочие, но лишь меньшинство их.
«В капиталистическом обществе даже передовой класс, пролетариат, не в состояние создать партии, охватывающей весь класс». (Последнее слово «искровской» тактики. 1905 г.)
На втором съезде (конгрессе) Коммунистического Интернационала Ленину особенно подробно пришлось разъяснять эту мысль иностранным товарищам.
«В эпоху капитализма, когда рабочие массы подвергаются беспрерывной эксплуатации и не могут развивать своих человеческих способностей, наиболее характерным для рабочих политических партий является именно то, что они могут охватывать лишь меньшинство своего класса. …Действительно сознательные рабочие во всяком капиталистическом обществе составляют лишь меньшинство всех рабочих… Лишь это сознательное меньшинство может руководить широкими рабочими массами и вести их за собою». (Речь на 2 конгрессе Коминтерна, о роли коммунистической партии. 1920 г.)
И наша партия составляет пока ещё меньшинство рабочего класса. Но с каждым годом, по мере укрепления и развития нашего производства, по мере роста и развития рабочего класса, будет расти это меньшинство, становиться всё многочисленнее. Ещё несколько лет, и партия вырастет до весьма внушительных размеров. А потом составит и большинство пролетариата.

О замене партии другими рабочими организациями.

Большевизм признаёт необходимость для рабочего класса организационно обособленной, самостоятельно политической партии и решительно борется с теми, кто стремится заменить партию какими-либо другими организациями: советами, профессиональными союзами, кооперативами и др. под тем предлогом, будто профессиональные союзы, например, сами, без руководства со стороны партии, могут осуществить диктатуру пролетариата, организовать управление и оборону страны и прочее. Признавать только профсоюзы (по-французски «синдикаты»; отсюда и всё направление называется синдикализмом), приспособленные главным образом для чисто экономической борьбы, и отрицать необходимость партии, это значит суживать и урезывать задачи рабочего движения, принижать их, оставлять движение на низшей ступени развития. «Синдикализм» или «анархо-синдикализм» (ибо он почти всегда связывается с отрицанием необходимости для пролетариата государственной власти, а это главное в анархизме) представляет собой одно из проявлений мелкобуржуазности в рабочем классе.
Ленинизм учит, что освобождение пролетариата невозможно без коммунистической партии, состоящей из наиболее сознательных рабочих и руководящей всеми сторонами рабочего движения, в том числе и профессиональными союзами, и советами, и другими, рабочими организациями. Руководство осуществляется через коммунистов, работающих в советах, профсоюзах, кооперативах и прочих выборных учреждениях: коммунисты составляют в них коммунистические фракции и в своей деятельности проводят директивы партии. Партия борется против тех, кто отрицает необходимость для рабочего класса политической партии (анархо-синдикалисты), а также против тех, кто стремится отодвинуть партию от советов или профсоюзов, уменьшить или ослабить влияние партии на эти организации, сделать «фракции коммунистов» в советах, профсоюзах, кооперативах, парламентах (в Западной Европе) «независимыми» от партии. Подобную «независимость» партия отвергает в корне. Все коммунисты, где бы они ни находились, целиком подчинены партии, проводят её линию, отвечают перед партией за свою деятельность.

Партия, советы, профсоюзы.

Посмотрим теперь, как партия руководит различными рабочими организациями, согласовывает их деятельность и направляет её к общей цели.
«Партией, собирающей ежегодные съезды, руководит выбранный на съезде Центральный Комитет, причём текущую работу в Москве приходится вести ещё более узким коллегиям, именно так называемому «Оргбюро» (Организационному Бюро) и «Политбюро» (Политическому Бюро), которые избираются на пленарных заседаниях Цека… Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний Цека партии». (Детская болезнь левизны в коммунизме. 1920 г.)
Партия руководит советским правительством. Партия руководит советами на местах: губернскими, уездными. Советы избираются миллионами рабочих и крестьян и являются формально, по закону, беспартийными.
«Диктатуру осуществляет, организованный в советы пролетариат, которым руководит коммунистическая партия».
Дальше идут профсоюзы, объединяющие рабочих и тоже формально беспартийные.
«Фактически все руководящие учреждения громадного большинства союзов и в первую голову, конечно, общепрофессионального всероссийского центра или бюро (В. Ц. С. П. С. — Всероссийский Центральный Совет Профессиональных Союзов) состоят из коммунистов и проводят все директивы партии. Получается, в общем; и целом, формально не коммунистический, гибкий и сравнительно широкий, весьма могучий пролетарский аппарат, посредством которого партия связана тесно с классом и с массой, посредством которого, при руководстве партии, осуществляется диктатура класса. Управлять страной и осуществлять диктатуру без теснейшей связи с профсоюзами, без горячей поддержки их, без самоотверженнейшей работы их не только в хозяйственном, но и в военном строительстве мы, разумеется, не смогли бы. Понятно, что эта теснейшая связь на практике означает очень сложную и разнообразную работу пропаганды, агитации, своевременных и частых совещаний не только с руководящими, но и вообще влиятельными деятелями профсоюзов»…
Через советы, профсоюзы, беспартийные конференции рабочих и крестьян партия осуществляет связь с массами и проводит среди них своё влияние.
«Таков — говорит Ленин — общий механизм пролетарской государственной власти, рассмотренный «сверху», с точки зрения практики осуществления диктатуры».

Связь с массами.

Тесная, непрерывная, постоянная связь партии с рабочими массами является одной из основных идей ленинизма. Ленин всю свою жизнь учил членов партии как можно теснее, как можно ближе связываться с массами.
«Чтобы обслуживать массу и выражать её правильно сознанные интересы, передовой отряд, организация, должна всю свою деятельность вести в массе, привлекая в неё все без исключения лучшие силы, проверяя на каждом шагу, тщательно и объективно, поддерживается ли связь с массами, жива, ли она. Так, и только так, передовой отряд воспитывает и просвещает массу, выражая её интересы, уча её организации, направляя всю деятельность массы по пути сознательной классовой политики». (Как В. Засулич убивает ликвидаторство. 1913 г.)
Коммунист должен быть близок и понятен массе, знать её нужды, откликаться на запросы массы, уметь подходить к ней. Не должно быть отчуждённости партии от рабочей массы и массы от партии. Необходимо постоянное взаимное понимание. Это вовсе не значит, что партия должна всегда разделять настроения массы. Нет, надо уметь и противостоять этим настроениям, если они ошибочны, вредны для рабочего класса, надо уметь бороться с ними и побороть их, но надо всегда быть с массами, следить за тем, чтобы не получилось отрыва, вести массу за партией. Ближе к массам! — это главнейший лозунг большевизма.

Диктатура партии или диктатура класса?

Необходим условием для уничтожения эксплуатации и осуществления коммунизма является завоевание власти рабочим классом, диктатура пролетариата. Как рабочий класс осуществляет свою власть? Через посредство коммунистической партии. Дело не может обстоять так, чтобы, рабочий класс всей своей массой, всей совокупностью миллионов людей непосредственно управлял страной, государством. Не только рабочий класс, но и никакой другой этого не может. Для управления государством, для осуществления своей власти рабочий класс выделяет людей, которым он доверяет, которых поддерживает, которые представляют его интересы и умеют их отстаивать. Никак иначе диктатура рабочего класса невозможна. Диктатура пролетариата есть диктатура нашей партии. Можно ли противопоставлять одно другому? Можно ли задавать такой, например, вопрос: что предпочтительнее — диктатура класса или диктатура партии? Ленин писал, что уже одна постановка такого вопроса «свидетельствует о самой невероятной и безысходной путанице мысли».
Класс, лишённый коммунистической партии, предоставленный самому себе и потому образующий бесформенную массу, не может ни взять власть, ни удержать её. Нельзя противопоставлять диктатуру пролетариата диктатуре партии, нельзя думать, будто это разные вещи. У нас, в Советской России, диктатура пролетариата. Что это значит? Это значит, что непосредственно власть находится в руках коммунистической партии, опирающейся на широчайшие массы рабочих и крестьян, пользующейся их полным доверием, втягивающей в дело управления широкие слои беспартийных и совместно со всем рабочим классом и крестьянством борющейся за коммунизм. Условием прочной и твёрдой диктатуры является самая тесная связь партии с рабочим классом и их взаимное понимание и доверие. Чем больше рабочих будет в нашей партии, чем больше выделит рабочий класс культурных, знающих, просвещённых, сознательных людей, чем больше их разойдётся по всему нашему государственному аппарату снизу доверху, всюду заменяя собой старых чиновников, тем прочнее и крепче будет и диктатура пролетариата.
Противопоставлять диктатуру партии диктатуре класса могут только меньшевики, которые кричат, что в России диктатура над пролетариатом. Делается это, разумеется, для того, чтобы навязать рабочему мысль, будто коммунистическая партия есть нечто чуждое и враждебное пролетариату.

Рабочий съезд.

Нам нужно ознакомиться с одной из попыток (меньшевиков) растворить партию в классе, заменить её бесформенной, расплывчатой организацией. На почве усталости от революции 1905 г. и растерянности перед победой самодержавия в среде меньшевиков возникает идея «рабочего съезда», в туманной форме выдвинутая впервые Аксельродом (сентябрь 1906 г.). Чтобы лучше уяснить себе эту идею, посмотрим, как её представлял тогдашний крайний меньшевик и ярый защитник «рабочего съезда» — Ларин, подхвативший и разработавший брошенный Аксельродом лозунг. По мнению Ларина, вместо прежней социал-демократической рабочей партии нужна новая «всероссийская рабочая партия», «широкая» или «беспартийная партия», как он её называет. Для создания «беспартийной» партии нужно взять старые партии: социал-демократическую, эсеровскую, польскую партию социалистов (вроде русских эсеров), белорусскую громаду (тоже мелкобуржуазная партия), прибавить сюда профессиональные союзы и из всех этих организаций создать на «рабочем съезде» одну большую «широкую» партию, «беспартийную партию», в которой будет не 120–150 тысяч человек, как сейчас в социал-демократии[1], а 900 тысяч — весь пролетарский «авангард», куда «было бы собрано всё, что может выдвинуть из себя пригодного для активной политической жизни рабочий класс». Социал-демократическую «вывеску» с этого беспартийного политического объединения надо, разумеется, снять: социал-демократия должна превратиться в «пропагандистское общество внутри широкой партии». Почему нужно изменить, характер партии? Ларин объясняет: раньше, во время революции, партия представляла собою якобы только «технический аппарат для обслуживания стихии», и это было достаточно, но теперь (конец 1906 г.) обстановка перестала быть революционной, и мы должны вместо «партии — аппарата» создать «партию — авангард», вмещающий в себя передовой слой рабочего класса. За этими рассуждениями Ларина и других меньшевиков пряталось стремление отказаться от тяжёлой подпольной революционной борьбы, изменить характер партии, обкорнать её задачи, сделать партию «легальной», приемлемой для царского правительства. Аксельрод — так тот прямо добивался отказа социал-демократов от наиболее «крайних» требований, чтобы партия могла выйти из подполья и стать легальной.

Расширение партии пролетарскими элементами.

Ленин и большевики энергично боролись против идеи рабочего съезда, видя в ней стремление,
«направленное к уничтожению социал-демократической рабочей партии и к замене её беспартийной политической организацией пролетариата». (Проекты резолюции к пятому съезду Р. С.-Д. Р. П. 1907 г.)
Разберём доводы Ларина. Ларин предлагал партии пролетариата отказаться от своей политической самостоятельности и слиться с мелкобуржуазной партией эсеров, партией мелких хозяйчиков.
«Большевики отвергают рабочий съезд между прочим, именно потому, что он затемнил бы различие точек зрения пролетария и мелкого хозяйства». (Кризис меньшевизма. 1906 г.)
Точно так же Ленин и большевики не могли согласиться на включение в нашу партию профессиональных союзов, ибо последние представляют собою более простую, более примитивную организацию, ставящую перед собой другие задачи (экономические), требующую меньшей сознательности от своих членов, чем политическая партия. Вместо партии Ларин предлагал бесформенное объединение рабочих организаций, которые должны заменить собою партию. Надо не упразднять партию — говорил Ленин — не сливать её с эсерами, а увеличивать число рабочих в партии.
«В противовес авантюре «рабочего съезда» и «беспартийной партии» мы выдвигаем лозунг: расширение впятеро и вдесятеро нашей социал-демократической партии, но только преимущественно и почти исключительно чисто-пролетарскими элементами и исключительно под идейным знаменем революционного марксизма… Мы добьёмся ларинского «идеала» (900 тысяч членов партии) — мы даже перегоним этот идеал посредством упорной работы на том же пути, а не посредством авантюр. Расширять партию пролетарским элементом теперь действительно надо».
Указав на малолюдность партийных организаций в Питере и Москве, Ленин прибавляет:
«Рабочих надо уметь включать в партию в таких центрах впятеро и вдесятеро больше». И дальше: «Наш лозунг: расширение социал-демократической рабочей партии против беспартийного рабочего съезда и беспартийной партии».
Ленин всегда стремился к усилению пролетарского элемента в нашей партия, но только сейчас мы можем надеяться, что выдвинутый недавно лозунг «миллион членов партии, из них девять-десятых рабочие» осуществятся в ближайшие годы. Под ударами царизма объём партии сузился до нескольких десятков тысяч человек, в годы империалистической войны и того меньше; в эпоху военного коммунизма партия разрослась до 700 тысяч, к концу 1923 года сузилась до 400 тысяч (из них рабочих — 150 тысяч), в начале 1924 года снова пополнилась 100 и 150 тысячами рабочих. Наверное, ленинский призыв явится поворотным пунктом к постепенному и неуклонному расширению нашей партии пролетарскими элементами. Мы осуществим тот «идеал», о котором Ленин говорил в 1906 году.

Либералы и рабочий съезд.

Грубейшая ошибка думать, будто ленинизм вообще отрицательно, относится к беспартийным рабочим организациям, недооценивает их значения, пренебрежительно относится к ним. Не в этом совсем дело. Больше, чем кто-либо другой, большевики понимают роль и значение беспартийных организаций, объединяющих массы рабочих: профессиональные союзы, советы рабочих депутатов и др. Партия понимает, что без нашего влияния в этих организациях, без подчинения их нашему идейному руководству победа невозможна. Но в то же время партия решительно отрицает мысль, будто какая-бы то ни было беспартийная организация может заменить собой партию и руководить всеми сторонами рабочего движения. Мы против анархо-синдикалистов, которые говорят: партия не нужна, всё, что необходимо для победы пролетариата, сделают профессиональные союзы (синдикаты); мы против тех немецких «левых коммунистов», которые в 1920 году думали, что партия есть подсобное учреждение для советов, и советы могут заменить партию; по этой же причине мы в 1906–07 годах были против идеи рабочего съезда, который должен был растворить в себе партию и заменить её собою. Партия превыше всего — вот наш лозунг.
Либералы прекрасно понимали суть аксельродовской идеи, упраздняющей партию пролетариата, они поддерживали Аксельрода и спрашивали с важным видом: класс для партии или партия для класса?
«Мы ответим на этот мудрый вопрос тоже вопросом по адресу буржуазных писателей: голова для брюха или брюхо для головы?» (Обывательщина в революционной среде. 1906 г.)
Ленин, как видит читатель, не очень вежливо разговаривал с теми либералами, которые пытались противопоставить партию — классу.

Почему возникла идея рабочего съезда.

Как Ленин объяснял возникновение в нашей партии «рабочесъездовских идей» (и не только в нашей: у эсеров тоже были родственные настроения) и как оценивал их?
«Контрреволюционные периоды» — а к такому периоду может быть отнесена вторая половина 1906 года — «знаменуются, между прочим, распространением контрреволюционных идей не только в грубой и прямой форме, но также более тонкой, именно виде роста обывательского настроения среди революционных партий». (Обывательщина в революционной среде. 1906 г.)
Оппортунисты начинают ругать революцию, осуждать вооружённое восстание, бранить все революционные идеи, мечтать о мирной, легальной работе.
«Люди обывательского, мелкобуржуазного типа утомлены революцией. Лучше маленькая, серая, убогая, но спокойная законность, чем бурная смена революционных порывов и контрреволюционного бешенства. Изнутри революционных партий это стремление выражается в желании преобразовать эти партии. Пусть основным ядром партии станет обыватель: «партия должна быть массовой» — (своё стремление растворить партию в бесформенной организации меньшевики прикрывали тем предлогом, что партия слишком узка, её нужно сделать массовой. — ВлС.). — «Долой нелегальщину, долой… конспирацию! Надо легализировать старые революционные партии».
А для легализации надо отказаться от революционной программы, сделать партию ручной. Рабочий съезд, говорил Ленин, это хлороформ, при помощи которого меньшевики хотят проделать операцию над партией, чтобы изменить её характер.
«Рабочий съезд… есть мелкая оппортунистическая авантюра. Мелкая, ибо никакой широкой идеи тут нет в подкладке, а только усталость интеллигента от упорной борьбы за марксизм. Оппортунистическая — по той ещё причине и потому, что в рабочую партию впускают тысячи далеко не определившихся ещё окончательно мелких буржуа. Авантюра, ибо при современных условиях такая попытка принесла бы не мир, не положительную работу, не сотрудничество эсеров и эсдеков, которым Ларин отводит любезно роль «пропагандистских обществ внутри широкой партии», а безграничное увеличение борьбы, раздоров, расколов, спутанности идейной, дезорганизации практической». (Кризис меньшевизма. 1906 г.)
Интеллигентская причуда — вот что такое рабочий съезд — говорил Ленин, а возникла эта причуда в силу интеллигентского малодушия и неверия в партию.
Меньшевик Хрусталев представлял рабочий съезд в несколько ином виде, чем Ларин. По мнению Хрусталева, рабочий съезд должен составиться из депутатов от всех рабочих организаций: профессиональных союзов, потребительских обществ, рабочих касс, обществ взаимопомощи и др. Эта беспартийная организация, а не партия, должна была руководить борьбой пролетариата. Партия оттеснялась на задний план. Иначе, чем Ларин, но Хрусталев тоже стремился к замене партии непартийной организацией.
Большевики вели борьбу против рабочего съезда, но если бы агитация меньшевиков имела успех, мы приняли бы в нём участие.
«Мы принимали участие в зубатовском и гапоновском рабочем движении для борьбы за социал-демократию. Примем участие и в трудовом рабочем съезде для борьбы против трудовых и трудовическо-беспартийных идей за социал-демократию». (Ларин и Хрусталев 1907 г.)
В основе своей идея рабочего съезда была близка анархо-синдикализму и содержала в себе в зародыше мысль об упразднении («ликвидации») партии. Благодаря большевикам, V съезд (1907 г.) отверг эту идею, но она всё же развернулась позднее у меньшевиков в ликвидаторство, стремившееся уничтожить революционную партию.

Партия и вожди.

«Политические партии, в виде общего правила, управляются более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями». (Детская болезнь «левизны» в коммунизме. 1920 г.)
Партия в целом, партия, как таковая, руководит рабочим классом; партией управляют вожди. Если мы говорим, что партия — авангард рабочего класса, то вожди — головной отряд авангарда. Чем умнее, опытнее, преданнее, дальновиднее вожди, тем выгоднее для рабочего класса. Значение вождей особенно сказалось на примере Ленина, который имеет совершенно исключительный, ни с чем несравнимый авторитет среди широчайших рабочих и крестьянских масс всего мира. Великий гений Ленина наложил отпечаток не только на всю деятельность русской партии большевиков, но и на всё международное революционное движение в целом.
Каждый хороший вождь, лидер, руководитель позволяет рабочему классу сэкономить массу энергии, сил и крови в классовой борьбе. Чем опытнее, авторитетнее и дальновиднее вожди, тем увереннее движется партия, тем скорее и лучше находит она выход из всякого положения, спокойно и твёрдо, без излишних препирательств, пререканий и суетни, маневрирует, меняет позиции, даёт лозунги рабочему классу, определяет очередные задачи и т. д.
Партия, должна беречь своих вождей, как берегут мозг от поранения. Немецкие рабочие не сумели сберечь Либкнехта и Люксембург от руки белогвардейских офицеров, и эта утрата тяжело отразилась на развитии немецкой коммунистической партии. Западноевропейское коммунистическое движение вообще пока ещё не выдвинуло особо крупных, влиятельных, авторитетных вождей, и это обстоятельство весьма ощутительно сказывается на развитии коммунистических партий в Западной Европе: они совершили бы вдесятеро меньше ошибок, имей таких вождей, какие есть у русских большевиков.
Буржуазия прекрасно знает то, чего ещё не понимают некоторые отсталые рабочие в Западной Европе и Америке, а именно, что «вожди» составляют один из важнейших и существеннейших элементов в развитии революционного движения. Поэтому буржуазия совершенно сознательно и обдуманно стремится лишить рабочий класс его руководителей: убийство «по плану» немецкими белогвардейцами Карла Либкнехта, Розы Люксембург и Тышко-Иохигеса; розыски русскими белогвардейцами Ленина после «июльских дней» (1917 г.) с целью убить его, и позднее (1918 г.) тяжёлое ранение Ленина эсеркой — политическим агентом буржуазии; убийство буржуазией разных стран многих сотен и тысяч руководителей рабочего движения в эпоху «наступления капитала» (с 1920 года).
Чтобы ослабить, расстроить, дезорганизовать рабочее движение, нужно размозжить голову рабочего класса, истребить его вождей — эту «мудрость» буржуазия прекрасно понимает. Если нельзя, неудобно, рискованно убить вождя, то нужно подорвать его авторитет в рабочих массах, опорочить его имя, оклеветать: для дезорганизации рабочего движения в июльские дни буржуазия фабрикует и опубликовывает фальшивые документы о том, что Ленин якобы немецкий шпион; бездонное количество лжи и клеветы, ежедневно возводимой заграничной белогвардейской печатью на всех руководителей советской власти, и т. д.
Никакого мало-мальски серьёзного движения без вождей вообще не бывает. Даже маленькая стачка и та выдвигает каких-нибудь вожаков. Даже какое-нибудь «стихийное» движение, бунт имеет каких-нибудь вожаков, случайно вынырнувших на поверхность и также быстро и бесследно исчезающих. Буржуазия тоже имеет своих вождей. Она прекрасно оценивает их значение в классовой борьбе. Такие люди, как Ллойд-Джордж или Пуанкаре, как бы воплощают в себе весь опыт, весь разум, всё политическое искусство своего класса. Вожди — крупные, опытные, авторитетные (рабочих или буржуазии) не вдруг рождаются. Они вырабатываются в ходе самой борьбы, растут и крепнут вместе с нею, проверяются массами в течение многих лет и десятилетий, как бы процеживаются и просеиваются.
Вожди не «герои», которые сами от себя могут делать чудеса, масса не «толпа», которую «герой» может повести, куда ему заблагорассудится. Вожди не «дух», который оживляет и оплодотворяет мёртвую «материю» (массу). Кто так себе представляет взаимоотношение между вождями и партией, тот мистик и суеверный человек, которому лучше в церковь ходить и петь на клиросе, чем состоять членом коммунистической партии. Наше понимание роли вождей ни капельки мистицизма в себе не заключает.

Маркс и Ленин.

Всякий понимает, что армия, имеющая, прекрасный, хорошо обученный, закалённый командный состав и опытных военачальников, находится в лучшем положении, чем та армия, которая, при прочих равных условиях, этими качествами не обладает. То же приблизительно применимо и к политическим партиям. Наблюдение над жизнью и деятельностью тех больших общественных организмов, которые называются партиями, показывает, что наряду с инициативой, активностью, сознательностью, готовностью к борьбе и самопожертвованию масс, наряду с их героизмом, энтузиазмом, твёрдостью и порывом, громадное значение имеют вожди, которые в силу ума, опыта, дальновидности дают возможность рабочему классу скорее ориентироваться и нащупать правильный путь. С потерею вождей, даже крупных, движение не может прекратиться, ибо оно вызывается объективными причинами, а не волею отдельных лиц, но тогда бороться труднее, больше ошибок, некому вовремя предостеречь, дать правильные указания.
Когда умер Маркс, Энгельс писал о его смерти следующее:
«Человечество сделалось ниже на целую голову, причём на самую гениальную из всех тех, какими оно располагало в последнее время. Движение пролетариата пойдёт своим путём, но не будет уже центра, к которому в критические минуты спешили за помощью французы, русские, американцы и немцы, получавшие от него всегда ясные верные советы, такие советы, которые мог дать только гений и человек, в совершенстве владеющий предметом». (Энгельс. Письмо к Зорге о смерти Маркса. 1883 г.)
Читатель видит, что оценка Энгельсом значения Маркса вполне применима и к Ленину. Со смертью Ленина человечество в самом деле стало ниже на целую голову. Но, как и Энгельс, мы можем сказать: движение пролетариата пойдёт своим путём. Своим, то есть тем, которым шёл Ленин. Рабочие всего мира не будут иметь такого центра, каким являлся Владимир Ильич, но всё же у них есть с кем советоваться, у кого получать указания и руководство: это партия Ленина, его единомышленники, его ученики. Такие люди, как Маркс и Ленин, рождаются раз в сто лет. Ленин имел громадное значение для партии. Раз Ленина нет, Ленин ушёл, нам всем нужно удесятерить свои силы, чтобы возместить потерю, нанесённую рабочему классу кончиной Ленина.

О лозунге: долой вождей!

Мы уже сказали, что рабочие вожди составляют один из важнейших и существеннейших элементов в рабочем движении. Отрицание роли и значения вождей и их безусловной необходимости основано на упрощённом, вульгарном понимании демократизма, на анархо-бунтарских настроениях, на непонимании самого существа борьбы, которая требует, чтобы класс имел своего руководителя в лице коммунистической партии, а последняя — руководителей в лице вождей, как имеет этих руководителей в виде штаба и командного состава армия. Это только по внешности выходит очень радикально, что «мы, мол, без всяких вождей отстоим своё рабочее дело», одними «мускулистыми кулаками» или «мозолистыми руками» добьёмся социализма. Никакое серьёзное движение без кадра испытанных вождей невозможно, и возгласы вроде вышеуказанных исходят либо от тех, кто на беду свою действительно не понимает, каковы условия организованности, либо от тех, кто сам претендует на руководство движением: в этом случае лозунг «долой вождей!» есть демагогическая уловка, для того, чтобы свалить «старых» вождей и заменить их «новыми».
В самом намерении поставить одних вождей и руководителей на место других — ничего «принципиально» недопустимого, разумеется, нет: вожди не суть священные лица, особы которых неприкосновенны, и замена одного руководителя другим не представляет собою святотатства. Партия выбирает себе руководителей, партия вольна их и переизбрать, это ясно без дальнейших пояснений. Но с точки зрения большевизма недопустимы две вещи: во-первых, «принципиальное» отрицание необходимости для партии кадра испытанных вождей: нам не нужны никакие руководители! обойдёмся без «опекунов» над партией и пр. Это анархизм. Недопустимо, во-вторых, стремление заменить хороших руководителей, твёрдых, закалённых большевиков — плохими руководителями, неустойчивыми, колеблющимися, легко подпадающими под мелкобуржуазное влияние. Это оппортунизм.
Ленин всегда доказывал рабочим необходимость для движения вождей и боролся с теми, кто «отрицал» роль руководителей и «признавал» только массу. Мы уже приводили слова Ленина о вождях, сказанные им в 1920 году. В 1902 году Ленин, оспаривая взгляды «отрицателей», приводил в пример немецкую социал-демократическую партию, сотни тысяч членов которой умели ценить своих вождей (Бебеля, Либкнехта) и крепко отстаивать их.
«У немцев — писал Ленин — достаточно уже развита политическая мысль, достаточно накоплено политического опыта, чтобы понимать, что без «десятка» талантливых (а таланты не рождаются сотнями), испытанных, профессионально подготовленных и долгой школой обученных вождей, превосходно спевшихся друг с другом, невозможна в современном обществе стойкая борьба ни одного класса». (Что делать? 1902 г.)
В 1920 году немецкие «левые» коммунисты горячо возражали против необходимости вождей для революционного рабочего движения. Зачем нам вожди — говорили они. — вся сила в массах! Нельзя противопоставлять одно другому, — отвечал им Ленин. — Класс руководится партией, партия — вождями. Тут ничего нельзя разделять. А ваши возгласы против вождей происходят лишь от вашей неопытности и незрелости. Вы — члены ещё молодой партии, повоюете, поборетесь с капитализмом, и тогда сами увидите, что вожди нужны для движения. Для примера Ленин ссылался на опыт нашей партии.
«Нападки на «диктатуру вождей» в нашей партии были всегда: первый раз я вспоминаю такие нападки в 1895 году, когда формально ещё не было партии, но центральная группа в Питере начала складываться и должна была брать на себя руководство районными группами. На IX съезде нашей партии (IV. 1920) была небольшая оппозиция, тоже говорившая против «диктатуры вождей», «олигархии»[2] и т. п. Ничего удивительного поэтому, ничего нового, ничего страшного в «детской болезни» «левого коммунизма» у немцев нет. Это болезнь проходит безопасно, и организм после неё становится даже крепче». (Детская болезнь левизны в коммунизме. 1920 г.)
«Небольшая оппозиция», о которой говорит Ленин, состояла из тт. Сапронова, Максимовского и др.




[1] В партию тогда входила и польская и латышская социал-демократия.
[2] Олигархия означает господство немногих лиц.

Вернуться к оглавлению.

Комментариев нет: