Всё течёт, всё изменяется, нет ничего абсолютно застойного,
неизменного в процессах действительности. К этому выводу, который
формулировался уже древнегреческими мыслителями, как к руководящей идее
научного познания, пришла под влиянием бурных общественных преобразований эпохи
классических буржуазных революций буржуазная наука первой половины XIX в.,
на основе многовековой общественной практики, богатейшей совокупности фактов
изменчивости, добытых наукой.
Не следует, однако, думать, что всеми признававшими
изменчивость явлений эта изменчивость понималась как объективная и
закономерная, как развитие.
Субъективные идеалисты, для которых действительность
сводилась к потоку психических переживаний субъекта, как к первичной и потому
беспричинной «данности», сам вопрос об объективной закономерности такой «действительности»
объявляли метафизическим. Но и среди тех, кто, по указанным выше основаниям,
пришёл к взгляду на изменение, как на закономерное развитие, мы имеем дело с
двумя основными точками зрения на развитие — материалистической, которая
исходит из развития объективного материального мира, и идеалистической, которая
видит в закономерностях объективного развития развитие идеи, духовной сущности.
В пределах каждого из этих основных философских лагерей существуют две,
выраженные с большей или меньшей последовательностью, различные концепции по
вопросу о типе и характере закономерностей развития, к рассмотрению которых мы
и перейдём.
Представители первого взгляда видят в развитии простое увеличение
или уменьшение, повторение того, что уже есть. Так качественно различные
физические процессы сводятся ими к той или иной количественной комбинации
атомов, электронов, переходы физических процессов друг в друга — к тому или
иному количественному увеличению, уменьшению или повторению тех же комбинаций.
В развитии органической жизни, в возникновении и дифференциации жизненных форм
они видят только простое количественное изменение задатков, имевшихся уже у
первых живых существ, появившихся на земле.
С точки зрения представителей этой концепции в капитализме
начала XX в. и даже в послевоенном капитализме нет ничего качественно
нового по сравнению с ранним периодом его развития. Мы имеем здесь дело, по их
мнению, только с количественным
применением уже существовавших элементов и сторон капитализма — с ростом армии
рабочих, увеличением капиталов, уменьшением числа собственников средств
производства, всё с теми же циклами высокой и низкой конъюнктуры и т. д.
Представители этого взгляда по существу не дают никакого
решения действительной проблемы развития — закономерного возникновения нового
из старого. Они лишь констатируют рост, уменьшение, повторение тех или иных
сторон предмета.
Первая концепция остаётся на поверхности явлений, она может
лишь внешне описать движение, но не может выразить его сути, она в состоянии
лишь внешне описать рост или уменьшение сторон процесса, но не может объяснить
внутренних причин его движения, не может показать, как и почему развивается
данный процесс. Делая же попытки такого объяснения, сторонники этой концепции
ищут причины количественного изменения только во внешнем воздействии и поэтому
в качестве конечной внешней причины всех процессов приходят зачастую к богу.
Сторонники этого взгляда не могут объяснить, как всё превращается в свою
собственную противоположность, не могут объяснить скачков, уничтожения «старого»
и возникновения «нового». Так с точки зрения этого взгляда нельзя показать,
почему капитализм должен неизбежно перерасти в социализм путём пролетарской
революции и установления диктатуры пролетариата, или — почему классы в СССР
уничтожаются путём обострённой классовой борьбы. Представители этого взгляда — сторонники
механистической концепции развития.
Представители второй концепции исходят из того, что всё
развивается путём борьбы противоположностей, путём раздвоения единого на
взаимоисключающие противоположности, Так капитализм развивается в силу
противоречия общественного характера производства и частного способа
присвоения; переходная экономика — на основе борьбы между развивающимся и
растущим социализмом и разбитым, но ещё не уничтоженным капитализмом, что и
находит своё выражение в обострённой борьбе классов в переходный период, по
пути которой происходит уничтожение классов.
Вторая концепция, не останавливаясь на поверхности явлений,
выражает суть движения как единство противоположностей. Она требует
проникновения в глубь процесса — вскрытия внутренних законов, основания его
развития. Эта концепция ищет причин развития не вне процесса, а в нём самом,
она устремляет главное внимание на вскрытие источника «самодвижения» процесса.
Познать процесс — значит вскрыть противоречивые стороны его, установить их
взаимоотношение, проследить движение его противоречий. Этот взгляд даёт ключ к «скачкам»,
показывает превращение процесса в его противоположность, объясняет уничтожение «старого»
и возникновение «нового». Так, только вскрыв основные противоречия капитализма
и показав, как в силу внутренней их необходимости капитализм должен быть
неизбежно взорван пролетарской революцией, мы объясняем историческую
необходимость социализма. Вторая концепция есть концепция диалектического
материализма.
В своём знаменитом фрагменте «К вопросу о диалектике» Ленин
писал:
«Две основные (или две возможные? или две в истории
наблюдающиеся?) концепции развития (эволюции) суть: развитие как уменьшение и
увеличение, как повторение и развитие, как единство противоположностей
(раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение
между ними). При первой концепции движения остаётся в тени самодвижение, его
двигательная сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во
вне: бог, субъект). При второй концепции главное внимание устремляется именно
на познание источника «самодвижения». Первая концепция мертва, бедна, суха.
Вторая жизненна. Только вторая даёт ключ к «самодвижению» всего сущего; только
она даёт ключ к «скачкам», к «перерыву постепенности», к «превращению в
противоположность», к уничтожению старого и возникновению нового».[1]
На всём протяжении истории философии мы встречаем обе эти
концепции, более или менее ясно и чётко сформулированные, мы встречаем взгляды
— порою путанные, но приближающиеся к одной из этих двух концепций развития.
Так уже древнегреческие философы Левкипп и Демокрит,
выступая против метафизической теории Элеатской школы (школы Парменида),
считавшей мир неизменным, отрицавшей объективность движения, заявляли, что мир
развивается по принципу необходимости, что всё в мире находится в вечном и
бесконечном движении. Но развитие они понимали механистически. Мир, согласно их
учению, состоит из бесконечного количества атомов, разнообразных по форме и
движущихся в пустом пространстве. Не существует никаких внутренних состояний в
атомах, они действуют друг на друга только через толчок, в результате
механического движения. Различие вещей объясняется различием пространственных
свойств атомов, их числа и взаимного расположения. Возникновение есть
соединение атомов, исчезновение — распадение их. Все происходящие изменения
объясняются различиями в направлении, поворотах и соприкосновениях атомов друг
с другом.
Исходя из этой, для того периода передовой,
материалистической концепции, Левкипп и Демокрит объясняли происхождение и
развитие солнечной системы, движение человеческой души и т. д.
Такой же точки зрения, за некоторыми частичными
исключениями, придерживались так называемые эпикурейцы со своим учителем
Эпикуром.
В XVII в. этот взгляд восстановил и развил крупнейший учёный
и философ Пьер Гассенди.
В том же XVII в. крупнейший философ и физик Рене Декарт
идеалист в вопросе о происхождении наших знаний и материалист в своей физике,
обосновав идею всеобщей связи всех явлений в природе, понимал развитие мира
чисто механистически, хотя и несколько иначе, чем сторонники Демокрита[2].
Его взгляд на движение лёг в основу работ целого ряда
физиков того времени и в основу взглядов крупнейших представителей французского
материализма. Механистическая точка зрения господствовала в XVII и XVIII вв.
не только по отношению к явлениям природы, но и к развитию человеческого
общества. Целый ряд буржуазных идеологов объясняли происхождение и развитие
общества, исходя из простых механических связей индивидуумов, из их чувства
самосохранения. Они не замечали классовой борьбы, не видели общественных противоречий
и не смогли поэтому показать действительных законов общественного исторического
развития.
В новейшее время, под влиянием всё обостряющихся классовых
противоречий, появилась механистическая теория, пытавшаяся объяснить
общественное развитие антагонизмом направленных друг против друга сил и их
равновесием. Направление развития общественного явления определяется
количественным преобладанием в нём на том или другом этапе определённой его
стороны (силы). Так, по Герберту Спенсеру, «тирания и свобода» — это
независимые друг от друга силы, которые стремятся уравновесить друг друга.
Количественным преобладанием свободы или тирании определяется движение этого
антагонизма. Этот принцип развития мы находим и у Дюринга, выступавшего против
диалектики Маркса и Энгельса, а вслед за Дюрингом он был развит в стройную
теорию равновесия А. Богдановым, положившим её в основу своего объяснения
всех явлений природы, общества и мышления. У Богданова эту концепцию
заимствовал Бухарин, видевший причину развития общественных формаций не в их
внутренних противоречиях, а в соотношении системы и среды, общества и природы.
Механистическая теория развития пронизывает взгляды
социал-фашизма, считающего, что простой количественный рост монополий и
финансового капитала означает врастание капитализма в социализм, что простой
рост буржуазной демократии есть всё большее завоевание власти рабочим классом и
т. д. Философы социал-фашизма отбросили учение о движении путём противоречий
как «революционную метафизику». Механистический принцип развития пронизывает
также взгляды троцкизма, например его концепцию исторического развития России,
согласно которой капитализм насаждён у нас западноевропейским капиталом и
которая игнорирует развитие капитализма, происходившее у нас на основе
разложения крестьянской общины. Троцкистская теория невозможности победы
социализма в одной стране исходит из игнорирования неравномерности развития
капитализма и из игнорирования внутренних законов развития СССР, дающих
возможность внутренними силами разрешить противоречия пролетариата и
крестьянства по пути построения социализма. Эта теория считает определяющим в
нашем развитии внешние противоречия капитализма и СССР, считает, что ход
развития среды (капитализма), определяет ход развития системы (СССР).
Не только первая, но и вторая концепция развития встречаются
на всём протяжении истории философии. «Движение само есть противоречие» — это
замечали даже элеаты, и именно поэтому они, будучи метафизиками, отрицали
объективность движения. Крупнейший из них, Зенон, построил ряд специальных
доказательств опровержения объективности движения на том основании, что оно
заключает в себе противоречие и потому неистинно, так как истинно с точки
зрения метафизиков-элеатов то, что в себе «едино», самому себе тождественно,
неизменно.
Знаменитый древнегреческий философ Гераклит заявлял: «Всё
течёт, всё изменяется... Нельзя дважды вступать в один и тот же поток», всё
находится в вечном изменении, в процессе постоянного становления и прохождения.
Он утверждал, что всё находится в развитии в силу борьбы противоположностей.
В новой философии, развившейся вместе с подъёмом буржуазии,
идея движения путём противоречий была возрождена немецкой классической
философией.
В противовес взгляду Ньютона, считавшего, что движение
солнечной системы, раз возникнув в силу первого божественного толчка, с тех пор
остаётся неизменным, и планеты сохраняют свои первоначальные относительные
расстояния и расположение. Кант в ранний период своего развития обосновывает
теорию происхождения нашей солнечной системы из вращающейся туманности, без
помощи бога. Он утверждал, что из первоначальной туманности, в силу борьбы
отталкивании и притяжения веществ, образовалась система планет, в том числе и
наша земля, и предсказал неизбежную в будущем гибель этой системы. Правда,
понимание развития у Канта остаётся в целом ещё в пределах механистического мировоззрения,
поскольку притяжение и отталкивание рассматриваются им как противоположные
механические силы, присущие веществу. И только позднее в своих основных
философских работах критический Кант приблизился к диалектическому пониманию
противоречия, которое, однако, он в этот период уже ограничивает пределами
разума, тем самым не допуская и мысли о противоречивости объективного мира «вещей
в себе».
Идею развития путём борьбы противоположностей на
идеалистической основе в буржуазной философии наиболее резко и прямо выразил
Гегель, что и составляет его величайшую историческую заслугу. Он писал:
«Тождество есть определение лишь простого непосредственного,
мёртвого бытия, противоречие же есть корень всякого движения и жизненности,
лишь поскольку нечто имеет в себе самом противоречие, оно движется, обладает
побуждением и деятельностью».
«Противоречие не есть просто ненормальность, но является
принципом всякого самодвижения, состоящего не в чём ином, как в изображении
противоречий.»
«Все вещи в самих себе противоречивы; и именно смысл этого
предложения таков, что сравнительно с прочими более всего выражает истину и
сущность вещей».
Гегель считал, что нельзя перенести противоречия только в
субъект. Он настаивал на необходимости вскрытия противоречий в самих процессах
действительности, понимаемой им идеалистически, ибо в борьбе противоположностей
он видел корень, основу всякого самодвижения.
Но, установив этот основной закон развития, идеалист Гегель
неизбежно извратил и ограничил его. Считая, что движение объективного мира есть
форма движения абсолютного духа, подчинив развитие объективных процессов
порядку категорий, сложившихся в его голове, Гегель на каждом шагу изменял им
же самим установленному закону. Будучи буржуазным идеологом и немецким
филистером, он заявил, что в идее, т. е. в высшей ступени развития,
противоречия примиряются, происходит приостановка развития. Показав движение
общества как противоречивое развитие мирового духа, он заявил, что в прусской
монархии, этом высшем воплощении государственной идеи, общественные
противоречия примиряются. Так Гегель неизбежно подчинил революционный закон
борьбы противоположностей буржуазной теории их примирения. Современные
неогегельянцы, например Бредли, философ социал-фашизма Джентиле, так же как в
своё время реакционеры, сторонники прусской монархии, хватаются за эту
реакционную сторону гегелевской философии, развивая теорию примирения
противоположностей. Наоборот Маркс и Энгельс взяли у Гегеля именно его
революционную сторону, критически переработав и развив закон единства и борьбы
противоположностей.
Ленин писал: «Движение и «самодвижение», это — самопроизвольное
(самостоятельное), спонтанейное, внутренне-необходимое движение, «изменение», «движение
и жизненность», «принцип всякого самодвижения», «импульс» к движению и к «деятельности»
— противоположность «мёртвому бытию», — кто поверит, что это — суть «гегелевщины»
— абстрактной и тяжёлой нелепой гегельянщины? Эту суть надо было открыть,
понять, спасти, вылущить, очистить, что и сделал Маркс и Энгельс».[3]
Будучи материалистами-коммунистами и потому свободными от
половинчатости Гегеля, Маркс и Энгельс впервые показали всю революционную суть
этого закона. В целом ряде своих работ: в «Капитале», «Анти-Дюринге», «Нищете
философии», «Людвиге Фейербахе», «Диалектике природы», в ряде своих писем они
указывали на теоретическую и практическую значимость этого закона как всеобщего
закона развития природы, общества и мышления. Они впервые последовательно,
бесстрашно и до конца применили его к анализу всех процессов и явлений, за
исследование которых они брались, будь то анализ основных законов развития
общественных формаций, анализ капитализма, отдельных исторических эпизодов
классовой борьбы, политики и тактики рабочего движения, развития техники и
естествознания. Исследование конкретных процессов они не укладывали в готовые
абстрактные схемы, не подчиняли искусственному, вымученному движению категорий,
как то делали Прудон и Лассаль, хватаясь за худшие стороны гегельянщины, а
вскрывали внутренние противоречия процессов и прослеживали их движение и
взаимосвязь, переходы друг в друга во всех их конкретных своеобразиях.
В своих исследованиях Маркс и Энгельс не ограничивались
указанием на наличие целой суммы противоречий в том или ином процессе, а
вскрывали основные ведущие противоречия, противоречия самой сущности,
определяющие ход развития всех остальных противоречий исследуемого процесса.
Наиболее полно и всесторонне применил Маркс закон единства и борьбы
противоположностей в своём «Капитале», который до сих пор остаётся непревзойдённым
образцом применения диалектического материализма к исследованию сложнейшего
процесса общественного развития. Маркс показал в «Капитале» движение
противоречий капитализма от его возникновения до его гибели, и обосновал
необходимость его краха. Он показал, как обостряются противоречия капитализма и
как подготовляются все условия и возможности для их революционного разрешения.
Он вскрыл ряд конкретных форм подготовки разрешения этих движущих противоречий
и тем самым обосновал стратегию и тактику партии пролетариата. Анализ Маркса со
всей силой продемонстрировал относительность единства капиталистического
общества и абсолютность борьбы его противоположностей.
В противовес идеологам II Интернационала, отбросившим
марксову диалектику как «ненужный пережиток», Ленин остался верен ей,
конкретизировал, развил и поднял её на высшую ступень. Особенно велика заслуга
Ленина в дальнейшем развитии разбираемого закона. В борьбе с народниками,
кадетами, меньшевиками, эсерами, с уклонами внутри партии, он так же мастерски,
как и Маркс, применял его при исследовании всех явлений, за рассмотрение
которых он брался. Он проследил дальнейшее развитие противоречий капитализма в
эпоху империализма, вскрыл основные противоречия переходной экономики, вскрыл
основные противоречия и переходы противоречивых моментов на разных ступенях
классовой борьбы, он блестяще применял этот основной закон диалектики в
политике и тактике партии. Борясь с кантианцами, махистами, с буржуазной
реакционной философией, он мастерски показал раздвоение единого в нашем
мышлении (диалектика абсолютной и относительной истины). Развивая марксизм на
основе обобщения опыта классовой борьбы в эпоху империализма, научного развития
от Энгельса до его дней, Ленин дал блестящее философское выражение закона
противоположностей как основного закона развития.
Итак, две основных концепции развития — это механистическая,
рассматривающая развитие как простое увеличение, уменьшение и повторение, и
диалектическая, видящая в развитии раздвоение единого процесса, единство и
борьбу его противоположностей.
В том же 1914 г., когда Ленин писал свою заметку «О
диалектике», Г. В. Плеханов в своей работе «От идеализма к
материализму» тоже пытался сформулировать своё понимание двух концепций
развития. Он писал:
«Точка зрения Гегеля была точкой зрения развития. Но
развитие можно понимать различно. И теперь ещё есть натуралисты, важно
повторяющие: «Природа скачков не делает». То же повторяют нередко и социологи: «Общественное
развитие совершается путём медленных, постепенных изменений». Гегель утверждал,
наоборот, что как в природе, так и в истории скачки неизбежны. «Изменения бытия, — говорит он, — состоят не
только в том, что одно количество переходит в другое количество, но также в
том, что качество переходит в количество, и наоборот — каждый из переходов
этого последнего рода составляет перерыв постепенности и даёт явлению новый
вид, качественно отличный от прежнего...» Развитие становится понятным только
тогда, когда мы рассматриваем постепенные
изменения как процесс, которым подготовляется и вызывается скачок (или
скачки). Кто хочет объяснить возникновение данного явления одними медленными
изменениями, тот на самом деле бессознательно предполагает, что оно уже существует, но остаётся незаметным,
благодаря своим слишком малым размерам. Но при таком будто бы объяснении
понятие возникновения подменяется
понятием роста, простого изменения
величины, т. е. произвольно устраняется именно то, что требовалось
объяснить».[4]
Плеханов верно сформулировал суть механистической концепции развития, однако
ему не удалось показать суть диалектическую. Он говорит о скачках, о разрыве
непрерывности, о переходе количества в качество, но он не уловил основы, сути
этой концепции: раздвоения единого, единства и борьбы противоположностей, сути
которая только и даёт ключ к пониманию скачков, перерыва непрерывности,
перехода количества в качество и обратно и т. д.
Комментариев нет:
Отправить комментарий