Все происходящие в природе и обществе процессы находятся в
непрерывном взаимодействии, они так или иначе взаимно связаны и влияют друг на
друга. Но для того чтобы познать любой из них, проследить ход его развития,
установить характер взаимодействия его с другими процессами, нельзя исходить
только из внешних воздействий на данный процесс, как это делают механисты, а
надо вскрыть его внутренние противоречия.
То обстоятельство, что все явления в мире заключают в себе
ряд противоречивых сторон и свойств, замечалось уже давно и каждодневно
замечается людьми, отражаясь в их мышлении, в их понятиях. Но отражались и
отражаются эти противоположные стороны по-разному. Эклектики, схватывая
различные противоположные стороны какого-либо процесса и не умея раскрыть их
внутреннюю связь, их взаимоотношения, хватаются то за одну, то за другую из его
противоположностей, в зависимости от меняющихся обстоятельств и точек зрения, и
выдают её за общую характеристику целого.
Другая группа идеологов, философов, учёных считает, что
противоречия присущи лишь поверхности процессов, их видимости, в самой же
сущности вещей их нет. Поэтому с их точки зрения истинное понятие не может
содержать в себе противоречие. Так думали, как мы видели, элеаты Парменид,
Зенон, так думают метафизики всех времён. Некоторые идеологи народничества 90‑х
годов, например, уже не могли отрицать ряд противоречий хозяйственного порядка,
имевших место в русской деревне и выражающихся в прогрессирующем обезземелении
части крестьянства, в отхожих промыслах, в противоречиях скупщика и кустаря и
т. д. Но эти противоречия рассматривались ими не как выражение развития
крестьянского хозяйства по капиталистическому пути, а как внешние и случайные
явления по отношению к «истинной» сущности деревни, выражавшейся якобы в её исконном
общинном характере.
Только материалисту-диалектику не приходится ни колебаться в
ответах относительно действительной природы того или другого процесса,
противопоставляя одному утверждению другое, совершенно противоположное, ни
выдавать противоречий процесса за противоречия лишь поверхности явлений или
лишь противоречия нашего мышления. Ибо только диалектический материализм
исходит из объективных противоречий действительности, из внутренней борьбы
противоположных сторон процесса, как из закона изменения и развития самой
действительности.
Ленин писал: «Раздвоение единого и познание противоречивых
частей его... есть суть (одна из сущностей, одна из основных, если не основная,
особенностей или черт) диалектики. Так именно ставит вопрос и Гегель.
Условие познания всех процессов мира, всех «самодвижений» в
их спонтанейном развитии, в их живой связи — есть познание их как единства
противоположностей. Развитие и есть борьба противоположностей».[1]
Уже в простом механическом толчке мы имеем в самом
зародышевом, примитивном виде это противоречие в виде действия и противодействия,
но здесь в нём ещё не обнаруживается источник самодвижения, ибо причину
движения механика ищет вне движущегося предмета. Механическое движение есть
всегда лишь сторона, внешняя форма самодвижения конкретных явлений.
Классовая борьба в истории общества, противоречие
производительных сил и производственных отношений в достаточной мере показывают
правильность этого закона по отношению к развитию общественных формаций. То же
и в естественных процессах.
Современная наука не видит уже в атоме неизменного, в себе
тождественного «кирпича мироздания», предела деления физической материи. Она
раскрыла атом как единство частиц положительного и отрицательного
электричества, которые своим взаимопроникновением определяют физические и
химические свойства атома. Мало того, физика и химия вплотную подошли к
обоснованию исторического взгляда на природу химических элементов, казавшихся
ещё несколько десятков лет тому назад абсолютно неизменными. Химические
элементы развиваются, и внутренним основанием их развития является движение
внутреннего противоречия их атомов.
Особенно ярко выступает диалектический характер процессов
природы по отношению к явлениям жизни. Жизнь и смерть, возникновение и
уничтожение, ассимиляция и диссимиляция (усвоение и выделение вещества и
энергии) даны в своём внутреннем единстве как в жизни организмов, так и в жизни
каждой его клетки.
Противоречивое единство изменчивости и наследственности в
борьбе за существование является основой, движущей пружиной органического
развития.
В истории техники мы имеем также дело с развитием на основе
внутренних противоречий, определяющихся основным законом развития, определённых
общественно-экономических формаций. Так в развитии машинного способа
производства мы встречаем возникновение противоречий между машиной и материалом
её производства и разрешением этих противоречий постройкой машин из всё более
пригодных материалов: из металла вместо дерева (первоначально машины были
деревянными), из высококачественных сталей, твёрдых сплавов, пластмасс и
т. д., переходом к новым типам машин, повышением мощности старых и
т. д. Мы имеем постоянное противоречие между двигателем, передаточным
механизмом и рабочей машиной.
Мы имеем противоречия между техническими основами различных
производственных отраслей. Так усовершенствование ткацкого станка в Англии в
конце XVIII в. вызвало отставание прядения, противоречие было разрешено
появлением прядильной машины, которая в свою очередь вызвала отставание
ткачества; это противоречие привело к появлению ткацкого станка Каркрайта.
Противоречие между появлением ряда новых машин и кустарными методами их
производства породило появление и развитие новой отрасли производства — машиностроительной
промышленности. Технические перевороты в промышленности пришли в противоречие с
отсталым транспортом — парусным судоходством и гужевым транспортом, что вызвало
в свою очередь революцию в последнем — появление железной дороги и пароходов.
Такого типа противоречия существуют постоянно. Порождённое
всей совокупностью предшествовавшего общественного развития, изобретение,
внедряясь в общественную технику. при наличии благоприятных социальных условий,
ведёт к новым противоречиям, разрешаемым новыми изобретениями. В этих
специфических противоречиях и протекает развитие общественной техники.
Единство противоположностей, раздвоение единого является
всеобщим законом развития нашего мышления. Ленин писал: «Познание есть вечное,
бесконечное приближение мышления к объекту. Отражение природы в мысли человека
надо понимать не «мёртво», не «абстрактно», не без движения, не без
противоречий, а в вечном процессе движения, возникновения противоречий и
разрешения их».[2]
Наше познание объективного мира, как мы уже говорили,
движется в противоречиях относительной и абсолютной истины. На каждой ступени
общественного развития наше познание относительно, ибо оно обусловлено
исторической ступенью развития практики. Но мы движемся в целом к абсолютной
истине, отражая на каждой новой ступени нашего относительного познания всё
больше сторон абсолютной истины.
Наши понятия по мере исторического хода развития
человеческого познания и самой действительности делаются всё более гибкими, всё
более адекватно отражая всеобщую связь, раздвоение единого, борьбу
противоположностей в объективной действительности.
Каждая из всеобщих категорий материалистической диалектики,
выражающих ступеньки познания человеком законов развития действительности,
предполагает свою противоположность: так, качество немыслимо без количества,
содержание без формы, возможность без действительности. Категории всё более
выступают как единство противоположностей.
Ленин в своём «К вопросу о диалектике», говоря о том, что
раздвоение единого есть суть диалектики, писал: «На эту сторону диалектики
обычно, например у Плеханова, обращают недостаточно внимания: тождество
противоположностей берётся как сумма примеров («например зерно», «например
первобытный коммунизм»). То же у Энгельса. Но это для популярности), а не как
закон познания (и закон объективного мира).[3]
Энгельс, считавший закон «взаимопроникновения
противоположностей» одним из трёх главнейших законов диалектики, в некоторых
местах в «Анти-Дюринге» в целях популярности перечисляет ряд примеров для
иллюстрации закона. Г. В. Плеханов же ограничился перечислением
примеров именно потому, что он не понял закона единства и борьбы противоположностей
и фактически свёл его к сумме примеров.
В одной из своих работ Плеханов писал:
«Теперь надо обратить внимание вот на что. Мы уже знаем, что
прав был — и в какой мере был прав — Ибервег, требовавший от логически мыслящих
людей определённых ответов на определённые вопросы о принадлежности данному
предмету данного свойства. Но вообразите, что мы имеем дело не с простым, а со
сложным предметом, объединяющим в себе прямо противоположные явления и потому
сочетающим в себе прямо противоположные свойства. Приложимо ли требование
Ибервега к суждениям о таком предмете? — Нет, сам Ибервег — столь же
решительный противник гегелевой диалектики, как и Тренделенбург, — находит, что
тут надо рассуждать уже согласно другому правилу, и именно согласно правилу сочетания
противоположностей.
Но огромнейшее большинство тех явлений, с которыми имеют
дело естествознание и общественная наука, принадлежит к числу «предметов»
именно этого рода: в самом простом комочке протоплазмы, в жизни самого
неразвитого общества объединяются прямо противоположные явления. Стало быть в
естествознании и в общественной науке необходимо отвести широкое место
диалектическому методу. И с тех пор, как ему было отведено такое место в
названных науках, они сделали поистине колоссальные успехи».[4]
Плеханов констатирует наличие многообразия противоположных
сторон, свойств, взаимной связи в предметах, процессах. Он знает, что
взаимосвязь, «сочетание противоположностей», нельзя понять на основе формальной
логики, её можно показать, лишь применяя логику диалектическую. Но он и
останавливается на этом, не понимая того, что «сочетание противоположностей» в
процессах представляет собой не только единство, но и борьбу
противоположностей, что борьба неразрывно связанных «взаимопроникающих»
противоположностей определяет движение, есть основной закон развития.
Плеханов не только не довёл проблемы развития путём противоречия
до понимания её как развития путём раздвоения единого, но и самой проблеме
противоречия уделил крайне незначительное внимание.
Плеханов говорил о диалектике лишь в самых общих чертах, как
об учении о вечном развитии путём возникновения и уничтожения. В то время как
Ленин главным в диалектике считал учение об единстве и борьбе
противоположностей. Плеханов главное и основное в диалектике усматривал в
учении о вечном отвержении форм, рождённых известным содержанием. Плеханов,
излагая Гегеля, писал: «Основа, главная отличительная черта диалектики,
указывается у него в следующих словах: «Вечная смена форм, вечное отвержение
формы, рождённой известным содержанием или стремлением, вследствие того же
стремления, высшего развития того же содержания».[5]
Слов нет, диалектика содержания и формы составляет одно из
существенных положений диалектики. Но указать одно это — мало. Надо объяснить,
почему данное содержание приводит к необходимости смены данной формы
определённой другой. А последнее объясняется противоречием формы и содержания,
их борьбою, которая есть только одна из конкретных форм обнаружения основного
закона диалектики — закона единства и борьбы противоположностей. Вот этого-то и
не понял Плеханов. Плеханов понимает закон противоречия лишь как
констатирование перехода формы в её собственную противоположность.
Игнорирование этого закона привело его к заявлению, что
моменты относительного покоя в процессе надо изучать на базе формальной логики.
В предисловии ко второму изданию Л. Фейербаха Плеханов
прямо ставит вопрос о том, что основу всех явлений природы составляет движение
материи, а движение есть противоречие. Но противоречивость движения иллюстрируется
им лишь на примере механического движения, перемещения точки.[6]
Верно, что даже самое простое движение — механическое,
простое перемещение в пространстве — противоречиво: движущаяся точка
одновременно находится и не находится в данном месте. Уже здесь мы имеем
единство противоположностей, но в его самой простой и примитивной форме.
Механическое движение, происходящее вследствие толчка, давления, т. е.
вследствие внешних причин, будучи стороной какой-либо другой, более высокой
формы движения, совершенно недостаточно для показа движения путём противоречий
во всех остальных формах движения материи, как-то: физической, химической,
биологической, общественной. Механическое в известной мере содержится в каждой
из этих, но чем выше и сложнее форма движения материи, тем меньшую роль оно там
играет. Поэтому нельзя сводить движущие противоречия всех этих форм к
противоречию механического движения. Остановка на этом типе противоречия, как
это делает Плеханов, ведёт лишь к смазыванию закона раздвоения единого, закона
единства и борьбы противоположностей и следовательно не ведёт к вскрытию «источника
самодвижения» в основном противоречии. Наоборот, он высказывается прямо «против
понимания движения путём раздвоения единого. В своей работе «К вопросу о
развитии монистического взгляда на историю» Плеханов писал: «Кто, желая
вникнуть в сущность диалектического процесса, начал бы именно с проверки учения
о противоположности явлений, стоящих рядом в каждом данном процессе развития,
тот подошёл бы к делу с ненадлежащего конца».[7]
Для познания процесса, для вскрытия источника его
самодвижения недостаточно установления многообразия противоречий, борьбы
множества противоположных сторон, — необходимо в этом многообразии вскрыть
основные, коренные противоречия, определяющие движение процесса.
В противоположность метафизике буржуазной социологии,
ограничивавшейся в лучшем случае констатированием взаимодействия общественных «факторов»,
Маркс, Энгельс, Ленин требовали вскрытия основного противоречия каждой
общественной формации — противоречия производительных сил и производственных
отношений в их определённой исторической форме. Это основное противоречие
определяет все другие противоречил данной общественной формы и ход развития
последней. Именно поэтому всё многообразие «противоречивых сторон общественного
развития классики марксизма рассматривали на основе и в связи с этим основным
противоречием.
Буржуазная политическая экономия до Маркса и после него,
стоя на точке зрения вечности буржуазных отношений, не могла вскрыть
действительных противоречий капитализма, являющихся законом его возникновения,
развития и гибели. Даже самые передовые умы буржуазной экономической науки — Адам
Смит и Рикардо, учившие, что стоимость представляет собою овеществлённый в
товаре человеческий труд и что количество стоимости определяется количеством
трудовых затрат, что прибыль и земельная рента есть неоплаченный труд рабочего,
даже они не могли вскрыть основных законов развития рассматриваемой ими
общественной формации, ибо не заметили противоречий её. Предшественники и
эпигоны классической буржуазной политэкономии и вовсе не проникли глубже
поверхности явлений извращённой капиталистической практики. Их «методология»
сводилась к тому, что одно из явлений капиталистической экономики, вырванное из
связи с другими они пытались превратить в целостную характеристику всего
капитализма. Так одни пытались «вывести» всё многообразие сторон
капиталистического хозяйства из борьбы спроса и предложения, другие — из
издержек производства, третьи — из потребительной стоимости товаров и
т. д. Они поэтому не могли ни понять общую картину развития капитализма,
ни вскрыть его закономерности. Маркс противопоставил метафизике буржуазной
политэкономии диалектику самой капиталистической действительности; он писал: «Лишь
поставив на место противоположных догм противоположные факты и реальные
противоречия, образующие их скрытое основание, можно превратить политическую
экономию в положительную науку».
Маркс вскрыл основные противоречия буржуазного способа
производства и тем самым объяснил закон его развития. Он показал, что
противоречие капиталистических производительных сил и производственных
отношений определяет развитие капитализма,
Это противоречие, выступающее в форме противоречия
общественного характера производства и частного способа присвоения, «и
составляет основное противоречие, заключающее в себе все те противоречия, в
которых движется современное общество и которые с особой ясностью
обнаруживаются крупной промышленностью».[8]
Это основное противоречие находит своё выражение и развитие
в ряде других противоречий капитализма. Укажем некоторые из них.
1) Противоречие между организацией производства на
каждой отдельной фабрике и анархией в общем ходе общественного производства.
2) Усовершенствование машин и расширение производства
как принудительный закон для каждого отдельного капиталиста — с одной стороны,
рост резервной армии промышленности, периодически повторяющиеся кризисы — с
другой стороны. Способ производства восстаёт против капиталистических
производственных отношений.
3) «Капитализму вообще свойственно отделение
собственности на капитал от приложения капитала к производству, отделение
денежного капитала от промышленного или производительного, отделение рантье,
живущего только доходом с денежного капитала, от предпринимателя и всех
непосредственно участвующих в распоряжении капиталом лиц».[9]
Это отделение, в котором находит своё отражение извращённый
капиталистическими отношениями общественный характер производства, ярко
обнаруживается в акционерных компаниях, в которых у массы акционеров остаются
только функции рантье и формальное право собственности на предприятие, действительное
же распоряжение совокупным капиталом, управление производством и
предпринимательский доход остаются в руках кучки «гениев» финансовых проделок»
(Ленин).
Анализируя основные противоречия капитализма, Маркс показал,
что они неминуемо приводят к необходимости революции и к диктатуре
пролетариата.
Ленин показал перерастание капитализма в последнюю стадию
его развития — в империализм, который в новой форме, в форме монополий,
развивает основные противоречия капиталистической системы, доводя их до
всеобщего кризиса капитализма. Исходя из анализа основных противоречий
монополистического капитализма и всей суммы противоречий, вырастающих на их
основе, вскрыв неравномерность развития империализма в различных странах, Ленин
научно доказал возможность прорыва империалистической цепи в её наиболее слабом
звене, возможность победы революции, победы социализма в одной стране.
Ленин и Сталин в своих работах показали основное, ведущее
противоречие переходной экономики: борьбу социализма и капитализма.
Основное противоречие нашей переходной экономики
сформулировано Лениным в следующих словах:
«Экономика России в эпоху диктатуры пролетариата
представляет из себя борьбу первых шагов коммунистического объединённого в
едином масштабе громадного государства труда с мелким товарным производством и
с сохранившимся, а равно и возрождающимся на его базе капитализмом».[10]
Эта концентрированная ленинская формулировка содержит
характеристику следующих двух сторон основного противоречия переходной
экономики.
1) Противоречие крупной социалистической промышленности
с товарно-капиталистическими тенденциями мелкотоварного хозяйства. Это
противоречие разрешалось и разрешается не голым насилием пролетариата над
крестьянством, как это изображают наши враги, а в форме союза пролетариата с
крестьянством под руководством пролетариата, имеющего своей задачей уничтожение
классов и направленного своим острием как против капиталистических тенденций
самого крестьянства, так и против капиталистических агентов, непрестанно пытающихся
сыграть на этих тенденциях, чтобы изнутри взорвать этот союз.
Этот союз осуществляется в виде сочетания интересов
мелкотоварного производителя с интересами социализма, в целях развития
социалистической индустрии, социалистической переделки крестьянского хозяйства
в форме сплошной коллективизации, означающей ликвидацию последней базы,
порождающей капитализм.
2) Антагонизм интересов пролетариата, владеющего
социалистической промышленностью, и капиталистических элементов, частью уже
экспроприированных после Октября, наголову разбитых в гражданской войне, но ещё
не уничтоженных окончательно, частью вновь возродившихся на основе нэпа, на
базе роста индивидуального мелкотоварного крестьянского хозяйства. Это
противоречие разрешалось пролетариатом на основе общей политики партии,
направленной на индустриализацию страны и социалистическую переделку
крестьянского хозяйства, на разных этапах революции по-разному — от политики
ограничения и вытеснения капиталистических элементов до ликвидации кулачества
как класса на базе сплошной коллективизации.
Указанные Лениным основные противоречия переходного периода
находят своё выражение в ряде других его противоречий. Таково например
противоречие передовых социалистических отношений и отсталой техники,
оставшейся нам от русского капитализма, разрешаемое бурным развитием
социалистической индустрии.
Таким противоречием является далее противоречие
социалистической организации производства и мелкобуржуазных и буржуазных
привычек и традиций по отношению к производству и труду, оставшихся у
трудящихся от прошлого, разрешаемое под руководством партии массовой переделкой
людей, воспитанием социалистической дисциплины, путём развития новых
социалистических форм труда.
Укажем наконец на противоречие между ещё ограниченными
размерами продукции социалистической промышленности и сельского хозяйства и
растущими потребностями трудящихся. Оно разрешается растущей
производительностью труда в промышленности и сельском хозяйстве, бурными
темпами индустриализации страны, развитием лёгкой промышленности, мобилизацией
для производства предметов ширпотреба внутренних ресурсов тяжёлой
промышленности, борьбой за организационное хозяйственное укрепление колхозов и
наконец развёртыванием колхозной торговли.
Вскрыв вышеуказанное основное противоречие переходной экономики
в СССР, Ленин и Сталин показали, что пролетариат Советского Союза, руководимый
коммунистической партией установив свою диктатуру, овладев крупной индустрией,
транспортом и колоссальными запасами естественных богатств, введя монополию
внешней торговли, установив союз со средним крестьянством, имеет всё
необходимое для разрешения этого противоречия внутренними силами. Он имеет всё
необходимое, чтобы индустриализировать страну, перевести крестьянское хозяйство
на социалистические формы земледелия, и тем самым уничтожить классы. Они
доказали возможность полной победы социализма в нашей стране.
Тов. Сталин писал: «Что такое возможность победы социализма
в одной стране? Это есть возможность разрешения противоречий между
пролетариатом и крестьянством внутренними силами нашей страны, возможность
взятия власти пролетариатом и использования этой власти для построения полного
социалистического общества в нашей стране при сочувствии и поддержке
пролетариев других стран, но без предварительной победы пролетарской революции
в других странах».[11]
Всё многообразие сторон и противоречий всех фаз развития
переходного периода определялось именно этим основным противоречием, которое
ныне, в период вступления в социализм, в основном разрешено индустриализацией
страны, ликвидацией кулачества как класса на базе сплошной коллективизации и
ростом совхозного строительства.
Это основное противоречие будет окончательно разрешено в
СССР к концу второй пятилетки, имеющей своей основной задачей полную ликвидацию
капиталистических элементов и классов вообще, уничтожение всех причин,
порождающих классовые различия — построение бесклассового общества.
После уничтожения классов источником «самодвижения» общества,
вопреки мнению оппортунистов, также остаются внутренние противоречия.
Не ставя себе задачей останавливаться здесь на
характеристике основного противоречия коммунистической формации в целом, мы всё
же можем с уверенностью утверждать, что в первой фазе коммунизма, при
социализме, решающей формой этого противоречия будет выступать противоречие
социалистического характера производства (основанного на общественном
присвоении средств производства) и распределения «средств существования и
наслаждения» (за исключением необходимых общественных фондов) по труду. Это
противоречие определяет и будет определять всё многообразие сторон общественного
развития. Оно будет разрешено ростом производительности труда и на этой базе
массовой переделкой людей, которая даст возможность перейти к работе по
способностям и получению по потребностям.
Итак, чтобы познать движение любого процесса, необходимо
вскрыть в многообразии его противоречий, противоположных тенденций основное
противоречие, определяющее развитие процесса в целом, необходимо вскрыть
источник его «самодвижения».
Внутренние противоречия каждого процесса качественно
отличаются от другого процесса. Одно дело — основное противоречие капитализма,
противоречие пролетариата и буржуазии, разрешаемое лишь социалистической революцией;
другое дело — основное противоречие переходной экономики, разрешаемое
индустриализацией страны, сплошной коллективизацией и совхозным строительством.
Троцкий не понял характера и специфичности развития основных
противоречий капитализма в эпоху империализма, не понял закона неравномерного
развития. Отсюда первая основа его выступления против возможности победы
социализма в одной стране. По Троцкому, противоречие пролетариата и
крестьянства в СССР представляет собою такого же типа противоречие, как и
противоречие пролетариата и буржуазии в капиталистическом хозяйстве, и
разрешено может быть, по его мнению, так же, как и второе, — международной
революцией. Троцкий не увидел специфического, что крестьянство — его мелкие
товаропроизводители, работающие на своих средствах производства, а не буржуа,
эксплуатирующие чужой труд (правда, из его недр ежеминутно рождается
капитализм), что как трудящийся — крестьянин является союзником пролетариата и
что при наличии диктатуры пролетариата создаются условия для перевода
крестьянства на социалистические формы земледелия. Отсюда вторая подоснова
выступления против возможности победы социализма в одной стране. Практика
блестяще отвергла социал-фашистскую теорию Троцкого и доказала, что качественно
иное противоречие иначе и разрешается: если противоречие пролетариата и
буржуазии в условиях капитализма разрешается революцией, захватом
государственной власти пролетариатом, то противоречие пролетариата и
крестьянства в условиях СССР разрешается индустриализацией страны и
коллективизацией сельского хозяйства, ведущей к ликвидации классов.
Практика блестяще подтвердила теорию возможности победы
социализма в одной стране.
Правые оппортунисты не замечают специфичности противоречий
пролетариата и крестьянства, пролетариата и капиталистических элементов страны,
— эти оба противоречия они считают однотипными, на этом покоится их теория
мирного врастания кулака в социализм.
Уроки троцкизма и правого оппортунизма учат нас
необходимости вскрывать специфичность внутренних противоречий любого процесса.
А для этого необходимо познание и специфичности каждой стороны противоречия.
Маркс писал в «Святом семействе»: «Пролетариат и богатство — это
противоположности; как таковые, они образуют единое целое. Они оба порождены
миром частной собственности. Дело идёт о том, какое определённое положение
каждая из этих двух противоположностей занимает в противоречии». Недостаточно
объявить их двумя сторонами единого целого. Для понимания основных противоречий
капитализма мы должны познать специфические особенности пролетариата и
буржуазии, их соотношения друг с другом, конкретную взаимозависимость,
взаимообусловленность обоих классов. Того же требует марксистско-ленинская
диалектика при изучении любого процесса; она требует вскрытия особенности каждой
стороны противоречия, их конкретного соотношения, «какое определённое положение
каждая из двух противоположностей занимает в противоречии».[12]
[1]
Ленинский сборник XII, стр. 323–321.
[2]
Ленинский сборник IX, стр. 227.
[3]
Ленинский сборник XII, стр. 323.
[4]
Плеханов. Собр. соч., т. XVIII, стр. 269.
[6]
Плеханов. Собр. соч., т. XVIII, стр. 263.
[7]
Плеханов. Собр. соч., т. VII, стр. 128.
[8]
Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 269.
[9]
Ленин. Империализм как последняя стадия капитализма, гл. III.
[10]
«Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата».
[11]
Сталин. Вопросы ленинизма, стр. 222, изд. 2‑е.
Комментариев нет:
Отправить комментарий