среда, 17 мая 2017 г.

Диалектический идеализм Гегеля

Механистический материализм, так же как и ревизии, основанные на махизме и на неокантианстве, исходят в основном из метафизических, антидиалектических позиций. В основном все эти теории отрицают диалектику.
В наше время, однако, мы явились свидетелями более тонкой ревизии марксистско-ленинской теории со стороны меньшевиствующих идеалистов группы Деборина. Сущность этого нового ревизионистского течения заключается в основном в том, что оно философию диалектического материализма отрывает от социалистической практики, от политики нашей партии, тем самым создавая диалектику пустых понятий, категорий, лишённых содержания, впадая в идеалистическую игру идей. Создавая пустые абстракции материи, движения, отвлекаясь при исследовании саморазвития общества, классов от политического содержания пролетарской революции и классовой борьбы на Западе, деборинцы объективно отвлекали внимание пролетарских масс от теоретической разработки современных задач, выдвигаемых революцией. Отрывая теорию от практики, отвлекая внимание пролетарских масс от задач социалистического строительства, меньшевиствующие идеалисты продолжали «худшие традиции II Интернационала».
Восстановительный период развития нашего хозяйства, в котором появились возможности для некоторого ограниченного развития товарно-капиталистических отношений, послужили базисом для роста различных мелкобуржуазных настроений, влиявших на неустойчивые элементы внутри партии. Эти отношения были почвой, на которой выросли уклоны от марксистско-ленинской теории и политической линии партии, в том числе — механистическая ревизия марксо-ленинской философии и меньшевиствующий идеализм. В реконструктивный период, в котором кулак уничтожается как класс на основе сплошной коллективизации, в котором уничтожается мелкотоварная база, рождающая капитализм, и обостряется классовая борьба, уклоны выявились с особой остротой, и опасность их стала особо ощутительной.
Теоретически меньшевиствующий идеализм основывается на апологетическом отношении к диалектике Гегеля.
Некритическое восприятие идеалистической диалектики привело к тому, что в философии деборинцев непомерно выросло значение Гегеля. Последний заслонил собой Маркса и Ленина. Меньшевиствующий идеализм, вообще недооценивая значения теоретической работы Ленина, признавал за ним только роль революционного практика. Это преувеличение роли и значения гегелевской философии для марксизма-ленинизма явилось следствием ошибочного понимания меньшевиствующими идеалистами самой диалектики.
Между материалистической диалектикой Маркса — Энгельса — Ленина и идеалистической диалектикой Гегеля существует глубокая историческая связь, не раз отмечавшаяся как Марксом и Энгельсом, так и Лениным.
Для того чтобы глубоко овладеть философскими основами марксизма-ленинизма, необходимо критическое изучение этого важнейшего его исторического источника. Но это изучение покажет нам всю глубину принципиальных различий между, гегелизмом и марксизмом и вскроет нам действительно теоретические корни ревизии материалистической диалектики меньшевиствующими идеалистами.
Гегель подвергает критике учение Канта о «вещи в себе». Он — противник разделения мира на две различные части — на мир сознания и мир независимых от сознания непознаваемых «вещей в себе». Гегель — сторонник полного последовательного идеализма. Он признаёт существование одного только духа, который является абсолютным духом, создающим природу как своё «отчуждение». Гегель под абсолютным духом имеет в виду не индивидуальное, не субъективное сознание, а фантастический «объективный дух», чьими моментами являются не только индивидуальные сознания, но и все творения человеческой мысли, все формы общества, все виды государства, — словом всё, что существует. Гегель не разделяет мира, подобно Канту, на внешние объекты и формы нашего познания. Для него существует только самопознание объективного абсолютного духа, который, по Гегелю, в своём развитии создаёт всю природу и все общественные учреждения. Эта точка зрения развития, которую Гегель пытается провести во всей своей системе, является выражением его диалектически-идеалистического метода, который и отличает объективный идеализм Гегеля от метафизического идеализма. Диалектический метод создал философии Гегеля мировую известность, превратил рациональную её сторону, по выражению Герцена, в «алгебру революции», сделал её одним из источников, влиявших на творцов диалектического материализма — Маркса и Энгельса.
Сущность диалектического метода Гегеля сводится к развитию положения, высказанного ещё греком Гераклитом: «Всё течёт, всё изменяется. Нельзя вступить дважды в тот же поток и к смертной сущности никто не прикоснётся дважды». Гераклит говорит о «переходе одного в другое, из раздвоения в единство и из единства в раздвоение». Эту гениальную догадку Гегель превратил в принцип новой, разработанной им логики, и на её основе построил целую систему философии, которая должна была показать, как гегелевский абсолютный дух, объективное сознание развивается от «ничто», пустого понятия, до абсолютной идеи, всё охватывающей и всё содержащей в себе. Нет сомнения, что абсолютный дух Гегеля — это тот же бог, тот же божественный разум, якобы воплощающийся в человеческой истории, в произведениях философии, искусства, права, в общественных учреждениях. Гегель, однако, заставил бога выйти из своего неподвижного состояния и пройти через длинный путь развития, вступая в борьбу с самим собой, изменяясь и обогащаясь новым содержанием. Как же, по Гегелю, проделывает абсолютный дух свой диалектический путь, как происходит диалектический процесс его развития? Гегель видит сущность развития в единстве и борьбе противоположностей, в том, что каждое явление представляет собою внутреннее противоречие, ведущее его вперёд и приводящее его в конечном счёте к гибели и переходу в другое. Однако гибель одного явления есть одновременно возникновение нового, которое отрицает прошлое явление и в то же время содержит его в себе. Гегель доказывает это своё положение на истории философии, искусства, на материале человеческой истории. Одна философская система сменяется другой. Каждый философ до Гегеля считал, что его система есть абсолютная истина, а все те системы, которые существовали до него, являются лишь заблуждением ума. Гегель же доказывал, что такой взгляд наивен, что каждая философская система есть ступень в развитии абсолютного духа. Абсолютный дух в каждую историческую эпоху познаёт себя в форме определённой философии, соответствующей содержанию данной ступени его развития. В другую эпоху эта форма оказывается устарелой и уступает место своей наследнице, которая её отрицает и в то же время удерживает в себе её положительное содержание. «Последняя по времени философия есть результат всех предшествовавших философий и потому должна заключать в себе принципы их всех». То же относится и к религии, к праву, к искусству, к общественным учреждениям. Все эти области абсолютного духа изучались Гегелем в их связи. Они находились в тесном взаимоотношении одна с другой. Гегель учил, что «только при данной религии может существовать данная форма государственного устройства, только при данном государственном устройстве возможно существование данной философии и данного искусства». Гегель, однако, не стоял на точке зрения простого взаимодействия всех этих «факторов» исторического процесса, как это пытаются истолковать некоторые его вульгаризаторы — эклектики. Он не считал, что все они одинаково важны и все влияют друг на друга. Диалектик Гегель говорил, что «нужно взглянуть на дело глубже и, не довольствуясь взаимодействием между религией и государственным устройством, постараться обнаружить ту общую основу, на которой покоится и государственное устройство и религия».
Но Гегель искал эту основную, коренную причину исторического процесса, ту основу, которая определяет диалектику развития природы и общества, в противоречивом развитии абсолютного духа, который находит в них свою форму обнаружения и развития. Маркс же видел эту основную причину в самых реальных противоречиях материальных процессов как природы, так и общества.
Когда Наполеон пытался посредством штыков своей армии ввести в Германии буржуазные отношения, Гегель, создавший к тому времени свой диалектический метод, сочувственно относился к французской революции и приветствовал вступление наполеоновских войск в Иену как воплощение в истории новой формы абсолютного духа. Говорят, что Наполеона он назвал тогда «абсолютным духом на белом коне».
Но через два десятка лет, когда в Германии упрочилась феодальная монархия Фридриха-Вильгельма III, Гегель растерял свои революционные идеи и превратился в государственного философа прусской монархии. Диалектический метод дал возможность Гегелю в его молодые годы обобщить в идеалистической форме весь научный опыт его времени, весь ход исторического процесса, и с идеалистических извращённых позиций подвергнуть критике односторонние механистические методы, которыми пользовалась современная ему наука. Гегель подверг жестокой критике господствовавшую до него безраздельно формальную логику, вскрыл её внутреннюю противоречивость, невозможность на её основе познать диалектические процессы. Гегель впервые формулировал в идеалистической форме всеобщие законы развития, перехода одних явлений в другие. Эти переходы происходят, по Гегелю, путём «отрицания отрицания». Маркс так излагает в «Нищете философии» эту теорию Гегеля:
«Каждая ступень абсолютного духа есть как бы нечто положительное, некоторое «да», некая теза, которая раздваивается, разделяется на два положения, вступающие в борьбу друг с другом. Противостоящее тезе положение есть его антитеза — некоторое «нет». Борьба этих двух положений тезы и антитезы — «да» и «нет» — образует диалектическое движение. Да превращается в нет, нет превращается в да, да становится одновременно и да и нет, нет становится одновременно и нет и да. Таким образом противоположности взаимно уравновешиваются, нейтрализуются и парализуются. Слияние этих двух мыслей, противоречащих одна другой, образуют новую мысль — их синтезис. Эта новая мысль опять разделяется на две противоположные мысли, которые в свою очередь сливаются в одном синтезе. Этот процесс рождения создаёт группу мыслей. Группа мыслей подчиняется тому же диалектическому движению, как и простая категория, и имеет в качестве своей антитезы другую, противоположную ей группу. Из этих двух групп мыслей рождается новая группа мыслей — их синтезис.
Как из диалектического движения простых категорий рождается группа, так из диалектического движения групп возникает серия, а диалектическое движение серий порождает всю совокупность системы...»
Благодаря такому развитию абсолютного духа путём его внутренних противоречий, каждая его ступень является не случайной, а вытекает из всей предыдущей истории, которую содержит в себе. «Всё действительное, — говорил Гегель, — разумно, а всё разумное действительно». Этим Гегель хотел сказать, что все существующие общественные учреждения и формы идеологий определяются развитием абсолютного духа, являются ступеньками в движении разума. Здесь Гегель формулирует свой идеалистический принцип диалектики; развитие разума и есть развитие действительности. Это положение послужило основанием для обвинения Гегеля в реакционности, в оправдании всех безобразий, всякого угнетательского государственного строя, ибо всё что существует — разумно. Лично Гегель в последние годы своей жизни действительно склонен был так толковать это своё диалектическое положение, так оно использовалось и официальной наукой в охранительных целях. Философия Гегеля одно время стала официальной философией прусской монархии. Мы знаем, что эта мысль и в России была поводом для многих трагических переживаний для таких людей, как Белинский, который не мог примириться с тем, что николаевский режим разумен только потому, что он существует. Но его диалектический метод давал основания и для других общественных выводов. Ибо раз то действительно, что разумно, то если действительное неразумно, перестало соответствовать своей идее, значит оно, по Гегелю, устарело, обречено, подлежит уничтожению. Монархия неразумна, стало быть недействительна. Монархия существует, но раз она неразумна, стало быть она уже не имеет корней в жизни, она уже не соответствует новой ступени развития общества, стало быть должна погибнуть. Левые гегельянцы так и истолковали это положение Гегеля в борьбе с монархическим строем и религией. Они доказывали, что христианство, религия — неразумны, а стало быть должны погибнуть, стало быть необходимо с ними вести борьбу. Так же рассуждали и русские гегельянцы, боровшиеся с царизмом. Они доказывали неразумность, отсталость, дикость царского режима, необходимость его гибели и звали к борьбе с ним.
В судьбе приведённого положения Гегеля нашло своё отражение основное противоречие гегелевской философии. В философии Гегеля мы находим выражение двойственности идеологии буржуазии того времени — прогрессивных и реакционных её сторон. С одной стороны она характеризуется стремлением к уничтожению всего, что устарело, неразумно, обречено, к смене его новым, выросшим из недр старого; с другой же стороны — боязнью нового, усиленной наблюдениями за ходом французской революции, утверждением, что немецкая действительность, современная Гегелю, должна остаться, что она не подлежит изменению. Как же Гегель мог примирить друг с другом эти два противоречащих утверждения? Гегель объявил, что абсолютный дух, выявляясь в истории народов, в религии, в искусстве, философии, в человеческих учреждениях — семье и праве, наконец, реализует в государстве свою последнюю наивысшую цель. Этим государством, в котором, абсолютный дух достиг высшей ступени своего развития, после чего он останавливается, являлась, по Гегелю, прусская конституционная монархия его времени. Её Гегель назвал абсолютным, вечным государственным строем, соответствующим достигнутой духом абсолютной, вечной истине. Вполне понятно, что последнее утверждение Гегеля ни в коем случае не может мириться с его диалектикой. Диалектика — революционна, она видит во всём процессы изменения, смены явлений, ей противоречит всякое утверждение об абсолютном покое, о вечности и неизменности.
Это внутреннее противоречие гегелевской философии есть результат его идеализма. Идеалист не может быть последовательным диалектиком; отрицая существование материального мира, независимого от сознания и являющегося его источником, идеалист оказывается в плену у своего мышления. Ведь идеалист не стремится отразить в своём мышлении действительные процессы, происходящие в природе и обществе, а создать, сконструировать «из головы» свои схемы, которые поэтому рано или поздно должны вступить в конфликт с действительностью. Несмотря на то что часто Гегель шёл впереди научного развития своего времени, он нередко вступал в конфликты с действительностью. Говорят, что когда Гегелю указали на противоречие некоторых его утверждений с фактами, он отвечал: тем хуже для фактов.
В дальнейшем развитии классовой борьбы в капиталистическом обществе были использованы в качестве теоретического оружия как гегелевский идеализм, так и гегелевская диалектика. Радикальная буржуазия Германии попыталась использовать философию Гегеля в качестве теории буржуазной революции. Однако опыт быстро обнаружил, что философия Гегеля, как таковая, быстро перерастает либо в реакционную идеологию консервативных элементов буржуазии и принимает характер рационалистической религии, либо она используется революционными группами общества.
Пока жив был Гегель, политические противники, развивавшие две противоречивые стороны его философии, всё же вели борьбу в пределах единой гегелевской системы. Но вот в 1830 и в 1831 гг. по Европе прокатилась волна революций, захватившая ряд стран от Испании до Польши. В Германии философские споры под влиянием этих революций приняли откровенно политический характер. Дело дошло до образования внутри гегелевской школы групп правых гегельянцев, центра и левых и до отмежевания последних в качестве самостоятельной группы. Революционная волна, однако, очень скоро спала, и революционные стремления либеральной буржуазии Германии не успели выразиться в каких-либо политических действиях. Они нашли выход только в философских спорах. Но с тем большей силой стала проявляться борьба в самой философской среде, главным образом вокруг вопросов критики религии и христианства. Молодые гегельянцы подвергли критике догмы церкви.
Маркс и Энгельс принимали непосредственное участие в этом движении молодых гегельянцев. Маркс, однако, скоро перестал удовлетворяться одной философской критикой религии и стал принимать активное участие в политической борьбе как редактор «Рейнской газеты», В 1842 г, у него даже произошёл разрыв со «свободными», как называли себя младогегельянцы в Берлине. Маркс хотел серьёзной борьбы, а не пустых криков, хотя и носящих атеистический характер. «Я требовал, — писал Маркс, — чтобы в их статьях было меньше туманных рассуждений, громких фраз и самобичевания и больше определённости, знания дела и проникновения в его конкретную сущность. Далее я выразил пожелание, чтобы, критикуя религию, выдвигали на первый план критику политических условий, а не критиковали политические условия в религии, ибо первое более соответствует сущности газеты и уровню читателей: религия сама по себе лишена содержания, живёт не небом, а землёй, и рушится сама собой с распадом извращённой действительности, теорию которой она представляет».

Вернуться к оглавлению.

Комментариев нет: