Внутрипартийная демократия — основа развёртывания критики и самокритики

Важнейшим условием развёртывания большевистской критики и самокритики в партийных организациях является соблюдение внутрипартийной демократии. В Уставе ВКП(б) говорится: «Только на основе внутрипартийной демократии может быть развёрнута большевистская самокритика...». Внутрипартийная демократия, по определению товарища Сталина, означает подъем активности партийных масс, втягивание их в дело руководства партией.

Принципиальность критики и самокритики

Партия поддерживает не всякую критику, а принципиальную большевистскую критику и самокритику, которая улучшает нашу работу, помогает двигать её вперёд, усиливает руководство, укрепляет партийность.

Метод воспитания кадров

Критика и самокритика, являясь движущей силой развития, есть вместе с тем метод воспитания наших кадров. Самокритика, учит товарищ Сталин, есть особый метод, большевистский метод воспитания кадров партии и рабочего класса вообще в духе революционного развития. Без самокритики нет правильного воспитания партии, класса, масс; без правильного воспитания партии, класса, масс нет большевизма. Самокритика, говорит товарищ Сталин, «является основой нашего партийного действия, средством укрепления пролетарской диктатуры, душой большевистского метода воспитания кадров».

Движущая сила развития

Обоснованный и развитый товарищем Сталиным метод критики и самокритики является новой диалектической закономерностью, могучей движущей силой развития советского социалистического общества.

Введение

Коммунистическая партия руководствуется в своей деятельности методом ленинизма. В классическом произведении «Об основах ленинизма», явившемся мастерским изложением и глубоким теоретическим обоснованием ленинизма, товарищ Сталин отмечает, что «критический и революционный дух проникает с начала и до конца метод Ленина».

«Большевистский метод критики и самокритики». Л. Слепов, 1951 г.

ВЫСШАЯ ПАРТИЙНАЯ ШКОЛА при ЦК ВКП(б)

Л. СЛЕПОВ

БОЛЬШЕВИСТСКИЙ МЕТОД КРИТИКИ И САМОКРИТИКИ

Лекция, прочитанная в

Высшей партийной школе

При ЦК ВКП(б)

МОСКВА 1951

«Большевистская самокритика — основа партийного действия». П. Поспелов, 1937 г.

Решения февральско-мартовского» Пленума ЦК ВКП(б), доклад и заключительное слово товарища Сталина на этом Пленуме являются одним из важнейших этапов в истории нашей партии, в истории борьбы за коммунизм.

Лондонский съезд

Уже после того, как все делегаты были выбраны и большинство из них, снабжённое всем необходимым, выехало с Урала на съезд, я тоже двинулся туда. Как и всем делегатам, мне на этот раз пришлось ехать через Финляндию. Мы поехали вдвоём с Ильичом через Або, Стокгольм на Копенгаген. Я был особенно рад этому обстоятельству, так как получил возможность в течение нескольких дней дороги о многом поговорить с Ильичом. Конечно, все разговоры вертелись вокруг предстоящего съезда и вокруг нелепой, прямо преступной тактики меньшевиков по отношению к избирательной кампании в Петербурге, фактически приведшей к расколу Петербургской организации в связи с выборами в Думу.

Работа на Урале

Очень скоро после окончания Таммерфорсской военно-боевой конференции Ильич предложил мне поехать на Урал, проводить там выборы во II Думу и выборы на очередной съезд партии. Наверное, меньшевики, говорил он, натаскают своих делегатов из Грузии, там целыми деревнями записывают в члены партии, насчитывают тысячи таких фиктивных членов, а от них посылают делегатов. Неужели мы не можем сейчас развить усиленную работу на Урале, использовать для этого предвыборную думскую кампанию, втянуть в партию вполне сочувствующих нам рабочих и из их же среды выдвинуть делегатов на съезд? Он дал мне задание послать с Урала не меньше 10 делегатов на съезд. Я давно уже не был на Урале и не знал, как там сейчас обстоят дела, какие формы приняла там реакция. Поэтому не мог сказать наверно, выполнимо ли это задание. Во всяком случае я с удовольствием взялся попробовать. Только просил Ильича дать мне с собой пяток хороших агитаторов-массовиков из Петербургской организации. Я знал, что на Урале недавно были большие аресты и надо было на всякий случай для начала иметь хоть кого-нибудь, на кого можно было бы опереться. Ильич согласился на это. В Петербурге мне дали на помощь четырёх хороших ребят, и с ними мы двинулись на Урал.

Конференция военных и боевых организаций РСДРП

По приглашению Московского и Петербургского комитетов я принимал участие в первой конференции военных и боевых организаций[i]. Мне было поручено сделать на этой конференции доклад о текущем моменте. Конференция должна была состояться в Финляндии, в Таммерфорсе. Само собой разумеется, что она должна была быть созвана очень конспиративно. Ведь почти всем участникам конференции в случае ареста грозила петля. Особенно важно было соблюдать большую осторожность, так как вокруг проекта созыва такой конференции меньшевики подняли настоящий вой. Инициативу созыва такой конференции взяла на себя питерская военная организация, конечно, с ведома ЦК и нашего большевистского центра. ЦК запретил созыв боевых организаций. Он считал вообще необходимым ликвидировать всякую боевую подготовку и все боевые организации. ЦК вёл переговоры с легальнейшими кадетами, хотел всю партию прилизать на парламентский лад, а тут вдруг боевые организации, разговоры об эксах, о терроре, о партизанских выступлениях и прочей нечисти. За это хорошие господа по головке не погладят, того гляди, Милюков откажется входить в соглашение.

Свеаборгское восстание

Чуть ли не на следующий день после похорон пришло известие, что в Кронштадте началось восстание. Я сейчас же поехал в Петербург. Как только я пришёл на явку в столовую Технологического института, мне сообщили, что ЦК постановил отправить меня в Свеаборг, где началось восстание, но где мало наших сил. Надо сейчас же ехать туда. Я просил, чтобы ЦК дал мне директивы, как отнестись к восстанию: расширять ли его или стремиться локализировать и свести на нет; что должен я от имени ЦК сообщить восставшим: могут ли они рассчитывать на поддержку со стороны рабочих, хотя бы в Петербурге? Но, увы, мне было категорически заявлено, что члены ЦК никаких инструкций дать мне не могут — они сами не знают, где ещё можно ожидать восстаний. Со слов эсеровских цекистов знают, что готовится восстание во всём флоте, но, насколько это верно, они не знают. Я должен ехать, и там, на месте, будет видно, что делать; мне поручают действовать там от имени ЦК.

Разгон думы

Эти собрания в лесу под охраной финляндской свободы мы не прерывали до наступления реакции в Финляндии. Пока же реакция наступала только в России, и наступала самым решительным образом. Живя в Финляндии, я продолжал работать в Петербургской организации. Кроме постоянной пропагандистской работы я получал наряды на выступления в разных районах, довольно часто приходилось ездить на Охту и на Пороховые заводы. На 8 июля за Пороховыми заводами был назначен большой митинг, в котором кроме рабочих должны были участвовать и многие крестьяне из окрестных деревень. На этом митинге кроме меня должен был выступить депутат I Думы меньшевик Рамишвили. С ним мы должны были встретиться рано утром на вокзале. Ожидая его, я купил газету и неожиданно читаю, что Дума разогнана, что в Петербурге объявлено военное положение. Рамишвили ещё ничего не знает, мы с ним советуемся, какой тактики нам держаться на митинге, к чему призывать рабочих и крестьян, которые, наверное, ещё ничего не знают. Ведь собрались они, чтобы заслушать доклад о работе нашей думской фракции. Что же им говорить теперь? Получить директиву комитета я не мог, надо было торопиться на митинг. Я предложил Рамишвили сейчас ни к каким действиям не призывать, но настаивать на усиленной подготовке к совместному выступлению по призыву организации.

I дума

К нашему возвращению со съезда думская избирательная кампания была в полном разгаре. Наша партия воспользовалась временным ослаблением реакции в связи с выборами и очень широко использовала избирательную кампанию для широкой агитации среди масс. Вся буржуазная оппозиция пыталась поставить в центр внимания масс Государственную думу. Надо, дескать, создать наиболее оппозиционную Думу, добиться большинства голосов в ней, и Дума проведёт все необходимые для народа законы. Нашей задачей было разъяснить массам, что Дума, даже наиболее левая по своему составу, когда самодержавие сохранило в своих руках весь государственный аппарат, всю полноту власти, опирающейся на армию, полицию, жандармерию, суды, тюрьмы, при таких условиях ничего дать не сможет, она бессильна, с ней не будут считаться. Если она не будет поддакивать правительству, она будет попросту разогнана. Особенно важно было разбить «конституционные иллюзии» — слепую веру в Думу среди крестьян. В ожидании решений Думы крестьянские восстания начали было затихать.

Стокгольмский съезд

Через несколько часов мы были в Ханко; сейчас же снарядили делегацию в контору пароходства, чтобы добиться нового парохода, на котором мы могли бы с таким же комфортом уехать. Долго сидеть в Ханко было бы опасно. Слухи о крушении нашего парохода и о необычных пассажирах на нём могли проникнуть в печать и дойти до Петербурга. Мы настаивали на том, чтобы пароход был подан сегодня же; наконец, нам этого удалось добиться. Мы снова погрузились и поехали, на этот раз уже совсем благополучно, в Стокгольм.

Подготовка объединительного съезда

Из Москвы мне пришлось уехать в конце января. Я уже говорил, что последний раз переехал через границу по своему легальному паспорту. Но, конечно, приехав в Москву накануне восстания, я не счёл возможным прописываться по этому паспорту. Весь декабрь я прожил, как обычно, нелегально. Но как только Дубасов известил о том, что все революционеры за пределами досягаемости, я дал свой паспорт в прописку на квартире одной из деятельных работниц нашей железнодорожной организации. Участок прописал меня как только что приехавшего из-за границы. Таким образом, я стал временно легальным человеком, у которого была квартира и, следовательно, можно было произвести обыск. Обыски — если не ошибаюсь, два — прошли совершенно благополучно: у меня ничего не нашли и меня не арестовали. Но это мешало работе и ясно показывало, что хотя у полиции нет никаких данных о моей работе в Москве с октября, но я всё-таки у неё на виду, как не раз уже привлекавшийся в старые времена, и что за мной, следовательно, установлен надзор.

Декабрьские дни

Тревожные известия из России заставили меня ускорить моё возвращение из-за границы. Я считал свою миссию исполненной. Ряд заграничных товарищей обещали своё сотрудничество в «Новой жизни». В печать важнейших стран мне удалось дать точные сведения о нашей революции. Кое-кому помог отправиться в Россию на работу. Я сам боялся опоздать к решительным боям и поэтому прямо из Парижа поехал, уже никуда не заезжая, в Петербург. Несмотря на амнистию, я не уверен был, что благополучно проеду границу по своему паспорту. Но меня не только не задержали, но даже не обыскали, и я совершенно спокойно провёз свой браунинг, зашитый в рукаве пальто. Жандармы и наши таможенные чиновники как бы сразу превратились в настоящих конституционных чиновников, и даже кое-какие немецкие книжки, бывшие у меня в чемодане, не вызвали никаких сомнений при таможенном осмотре. С меня взяли только подписку, что я по приезде на место уплачу следуемую с меня недоимку за просроченный паспорт.

Приезд Ильича

К следующему моему приезду я застал уже Ильича. Он только что приехал. Помню забавную сцену при первой нашей встрече. Мы должны были встретиться на обычной явке Петербургской организации у зубного врача Лаврентьевой, которая меня очень хорошо знала. Она встретила меня на лестнице и говорит, что вот по нашему паролю пришёл человек, вид у него весьма подозрительный. Будет лучше, если я, прежде чем повидаться с ним, в щёлку посмотрю, тот ли это, кого я жду. Я посмотрел и, действительно, еле узнал Ильича. Он так изменил свою физиономию, что скорей походил на настоящего питерского приказного, чем на самого себя. Ильич отлично понимал, что ещё рано расконспирироваться, и действительно умело и толково скрывал свою личность.

«Новая жизнь»

Работая в Москве, мне довольно часто приходилось ездить в Питер для связи с ЦК. Там как раз намечалась организация первой легальной большевистской газеты. Средства на газету достал А. М. Горький, и средств было достаточно много. Для скорости предполагалось купить готовое уже разрешение на газету. Таковое имелось у весьма пёстрой компании — у декадентских писателей Минского и Гиппиус и типичной представительницы литературной богемы Теффи. У них уже был набран целый штат сотрудников, в том числе известный по питерским газетам организатор репортажа Львов. Литературных сил у этой публики было достаточно, но денег мало. Вот с этой-то компанией наш ЦК ещё до приезда Ильича в Питер заключил договор. Политическое руководство газетой было предоставлено целиком нам, господа же Минские и К^о выговорили себе право на очень высокие редакторские оклады и могли помещать свои произведения.

Профсоюзы

Непрерывные митинги, характерные для октябрьской забастовки, сменились новым явлением — собраниями по профессиям. Масса как бы инстинктивно почувствовала необходимость создания наиболее прочной организации. Стихийно, с низов, началась лихорадочная организация профессиональных союзов. Меньшевики, как и ко всем вопросам, к вопросу о профессиональном движении подошли схоластически. Говоря о профсоюзах на своей Женевской конференции, они представляли себе, что у нас в России профдвижение начнёт развиваться совершенно по типу немецкого или английского, для чисто экономической борьбы. Меньшевики, а вслед за ними и буржуазная оппозиция, вроде «Освобождения», немало крокодиловых слёз пролили по поводу того, что большевики на своём III съезде не вынесли специальной резолюции о профсоюзах, а лишь вскользь упоминали о них в тактических резолюциях. Буржуазия и их меньшевистские подголоски очень были бы рады, если бы русский рабочий класс в 1905 г. действительно пошёл по линии строительства профсоюзов для экономической борьбы. Это, конечно, помогло бы отвлечь рабочие массы от идеи вооружённого восстания, это дало бы возможность буржуазии без вмешательства рабочего класса сторговаться с правительством.

Убийство и похороны Баумана

Я не помню точно, когда был выпущен из тюрьмы Бауман[i]. Я с ним встретился утром 18 октября на заседании Московского комитета. Я не видал его со II съезда и очень ему обрадовался; на II съезде мы все его полюбили не только как хорошего товарища, но и как чудесного человека. Он, увидев меня, начал горячо расспрашивать про заграничных товарищей, в особенности про Ильича и Надежду Константиновну. Он тут же взялся написать прокламацию к солдатам и через полчаса прочёл её Марату и мне. Это была прокламация, написанная страстным, пламенным языком убеждённого революционера. Нам эта прокламация очень понравилась. Бауман положил её себе в карман. Через несколько минут кто-то вбежал с сообщением, что митинг, происходивший в актовом зале, решил сейчас же идти освобождать заключённых из таганской тюрьмы. Мы решили все идти и вышли всем комитетом. Увидели, что толпа уже выстраивается в колонну, откуда-то появилось несколько красных знамён.

Октябрьская забастовка 1905 г.

Итак, я ехал в скором поезде в Москву. По дороге среди пассажиров наблюдалось тревожное настроение. Навстречу ползли слухи о том, что надвигается забастовка. Подъезжая к каждой большой станции, пассажиры выбегали из вагонов и тревожно справлялись, пойдёт ли поезд дальше, не застрянем ли мы. Особенно сильно тревожился мой сосед по купе, отставной артиллерийский генерал. Он корчил из себя отчаянного либерала, ругательски ругал царя, бюрократию, но не мог понять двух вещей. Во-первых, почему, воюя с царём, рабочие нарушают интересы частных лиц. Он очень сочувствует рабочему движению, но почему же он должен из-за забастовки пострадать и не попасть в Москву, где его ждёт семья. Ведь это несправедливо! Второе, чего никак не мог понять генерал, — это для чего революционерам понадобилось женское равноправие. Дать женщине права, говорил он, — это идти против всех законов природы.

Летом 1905 г. в России

Я был за границей, когда пришла весть о потёмкинском восстании. Меньшевики сильно гордились тем обстоятельством, что ближайшее участие в этом восстании принимала меньшевистская организация. «Вы, большевики, очень много говорите о вооружённом восстании, а мы, меньшевики, их делаем». Это, конечно, была пустая болтовня. Менее всего меньшевистская организация была повинна в потёмкинском и в каком-либо другом восстании. Я говорю о меньшевистских организациях, а не об отдельных меньшевиках, в особенности из рабочих.

III съезд

В Берлине я узнал, что значительное количество делегатов проехало по нашим явкам в Лондон, но часть делегатов вместо Лондона направилась в Женеву. Меньшевики по дороге перехватывали делегатов и рекомендовали им предварительно заезжать в Женеву для того, чтобы «лучше ориентироваться» в спорных вопросах. Но соблазнить им удалось очень немногих, главным образом уже заядлых меньшевиков. В Лондоне я направился в уже знакомую мне по второму съезду квартиру Алексеева, эмигранта-большевика, уже давно живущего там. В двух маленьких комнатках его квартиры было настоящее столпотворение вавилонское. Часть делегатов тут же на полу устроилась до приискания квартиры со всем своим багажом. Все наперебой рассказывали о своих дорожных приключениях. Среди делегатов ходил Ильич. Внимательно всматривался в каждое новое лицо, расспрашивал, знакомился, как бы впитывал в себя всё то, что делегаты привезли с собой с местной работы. Большинство делегатов впервые попало за границу. Они действительно были настоящими представителями с мест.

1905 год

В Мюнхене я побывал у Михайлова (Политикус). Он решил, что будет благоразумнее, если я изменю свою внешность, так как берлинская полиция хорошо знает и ищет меня, и взялся превратить меня в яркого блондина. И, действительно, в два дня при помощи перекиси водорода я из брюнета превратился в настоящего «рыжего» из цирка. Рожа получилась очень нецензурная и мало напоминала мою настоящую, в особенности когда по его же настоянию парикмахер преобразил мою шевелюру в прилизанную причёску немецкого коммивояжёра. Котелок и модное пальто окончательно сделали меня неузнаваемым. В таком виде я уже смело проехал через Берлин и направился в пограничный городок Тауроген. Там, на границе (на русской стороне), сидела старая акушерка, которая ещё со времён старой «Народной Воли» помогала сноситься с контрабандистами. Хозяин немецкой гостиницы, у которого я остановился, послал к ней гонца. Но почему-то пришлось прождать два дня в ожидании возможности перехода. Тем временем из Шяуляй приехала ко мне молодая девушка, которая должна была отправить меня дальше. Её звали, если не ошибаюсь, Ириной, она была дочерью инспектора гимназии, убеждённой большевичкой. Благодаря своему общественному положению она много содействовала нашей технической группе по транспорту. Но, понятно, работа эта её не удовлетворяла, и она рвалась в большой рабочий центр на пропагандистскую работу.

Большевистское издательство и большевистский центр

Первой атакой со стороны большевиков после «Шагов» Ленина была брошюрка «Наши недоразумения» Галёрки и Рядового, т. е. Ольминского и Богданова. Книжка эта вышла, должно быть, в сентябре 1904 г. Мы хотели её выпустить как партийное издание ещё в то время, когда аппарат был в наших руках. Носков от имени ЦК конфисковал в партийной типографии обложку и запретил выпускать эту книжку. Мы выпустили её уже после разрыва с ЦК как издание авторов. Ольминский выбрал свою кличку «Галёрка» после заявления Мартова о том, что только галёрка (т. е. «партийные низы») рукоплещет Ленину. Эта книжка произвела громадное впечатление как за границей, так и в России. Написанная талантливо, остроумно, она показала партии, что Ленин далеко не один, что у большевиков имеются уже наряду с ним литераторы, которые смогут вести серьёзную газету. Дальнейшие издания наши уже выходили под фирмой Бонч-Бруевича и Ленина.

Конференция «22-х»

Помню, во время одной из таких бесед возникла мысль о созыве конференции большевиков, хотя бы тех, кто сейчас оказался за границей. Ильич сразу ухватился за эту мысль. Надо собраться всем, на кого вполне можно рассчитывать, кто готов твёрдо идти с нами до конца. Нет вовсе надобности, чтобы это была официальная конференция с делегатами от комитетов. После с решениями этой конференции надо будет познакомить наши местные организации; если они с ними согласятся, то в России можно будет собрать одну или несколько официальных конференций партийных комитетов. Помнится, вначале нас собралось 19 человек. Конференция эта собралась не в августе, как обычно пишут, а в сентябре, но решено было для конспирации назвать её августовской. Кто участвовал на этой конференции? Все, кто писал о ней, по-разному определяли её состав. Безусловно участвовали на ней следующие товарищи: Ленин, Крупская, Красиков, Гусев, Лепешинский, Землячка, М. М. Эссен, Бонч-Бруевич, Величкина, Богданов, Ольминский, Боровский, Вольский (Нилов) и Лядов. Раньше я предполагал, что участвовали Луначарский и Десницкий. Но, насколько сейчас припоминаю, их тогда ещё не было в Женеве. Могли участвовать кроме упомянутых Кручинина, Фотиева, двое Ильиных и Пятницкий. Уже после присоединились три большевика, и окончательно обращение было редактировано от имени конференции «22‑х».

Разрыв с ЦК

Очень скоро наши разногласия приняли новую форму. До сих пор нам, большевикам, пришлось бороться с редакцией меньшевистской «Искры», ЦК был на нашей стороне. Ленин с полным правом мог считаться представителем ЦК и говорить от его имени. Весь наш большевистский аппарат (т. е. секретариат, касса, типография, экспедиция и нелегальный транспорт) действовал как заграничная агентура ЦК. Такая же агентура была и в России, на севере и на юге. После ухода Кржижановского из ЦК, ареста Ленгника и Эссен (Зверя) три члена ЦК — Красин, Гальперин и Носков, — совершенно игнорируя Ильича и Землячку (последнюю, как работающую в Одесской организации, они считали выбывшей из ЦК), ещё в июле выпустили мирную декларацию в 26 пунктов, в которой решительно высказались против созыва съезда и за соглашение с меньшевиками. Часть этих пунктов появилась в том же августовском номере «Искры», в котором была помещена статья о наших похождениях на Амстердамском конгрессе. Остальную часть декларации ЦК не огласил. А в неоглашённой части три члена ЦК обрушиваются на Ленина и нас, его агентов. Заграничным представителем ЦК вместо Ленина назначается Носков. Твердокаменное большевистское Южное бюро ЦК распускается. Носков взял на себя все заграничные дела, сношения с редакцией, посылку людей в Россию, кассу, экспедицию, типографию, разрешение на печатание в партийной типографии. Ленину была оставлена только обязанность обслуживания литературных нужд ЦК, причём он не имел права что-либо печатать без разрешения всей коллегии ЦК. Одновременно, конечно, я был лишён полномочий заграничного агента ЦК и должен был передать партийную кассу и отчёт Носкову. Помощником Носкова по всем техническим делам был назначен Копп (Сюртук), ставший тоже на примиренческую точку зрения. Ему поручено было реорганизовать экспедицию и транспорт согласно «выяснившемуся направлению деятельности ЦК». Одновременно цекисты решили включить в ЦК трёх решительных примиренцев: Дубровинского, Карпова и Любимова. Все сотрудники экспедиции во главе с В. Д. Бонч-Бруевич, Л. П. Кручининой, Л. Фотиевой (недавно бежавшей из ссылки и сразу вставшей определённо на нашу сторону) решительно заявили, что они отказываются работать при условии, когда ЦК запрещает распространять литературу большевиков (он пытался запретить отправлять в Россию книгу Ленина «Шаг вперёд»), а требует распространять исключительно меньшевистскую литературу. Они все скопом уходят из экспедиции и тем самым развязывают себе руки для свободной агитации за III съезд как за единственный выход из современного хаотического состояния партии.

Амстердамский конгресс

Осенью предстоял Международный социалистический конгресс в Амстердаме. По Уставу нашей партии представительство на международные конгрессы организуется Советом партии. Доклад с партийным отчётом должны были написать совместно редакция и ЦК. Редакция назначила для этого Дана, ЦК — Носкова. Носков не нашёл нужным вмешиваться в эту работу и доверил её одному Дану. Ленин входил в Совет, но председатель Совета Плеханов не счёл нужным созывать Совет для организации делегации на конгресс и для утверждения отчёта. Ленин увидел отчёт Дана только тогда, когда он был уже переведён на немецкий язык и отпечатан в типографии. Отчёт представлял из себя возмутительное тенденциозное искажение положения вещей в партии и всей партийной истории и в особенности II партсъезда.

Измена ЦК

Я снова за границей и снова в Женеве. Здесь за моё отсутствие положение вещей резко изменилось. Я ещё в Орле узнал, что в составе ЦК произошли большие изменения. На съезде в состав ЦК были выбраны Кржижановский, Носков и Ленгник. Ленгник вместе с Ильичом выдержал весь натиск меньшевиков на съезде лиги и на заседании Совета партии. Вместе с Ильичом в январе 1904 г. он поднял вопрос о созыве нового съезда. Предложенная ими резолюция в этом смысле была отвергнута меньшевистской частью Совета. Совет против голосов представителей ЦК вынес резолюцию, в которой указывал, что корень разногласий в том, что в состав ЦК входят лишь представители от большевиков и что разногласия исчезнут, если большевистский ЦК кооптирует[1] в свой состав меньшевиков.

Поездка в Россию

По дороге я должен был заехать в Берлин к Пятницкому, тот должен был снабдить меня надёжной «границей». Так мне снова довелось попасть в Берлин. Здесь нужно было быть очень осторожным: немецкие сыщики куда умней и опытней русских, к тому же я знал, что в полиции имеются мои очень хорошо снятые карточки. Я решил в Берлине никого, кроме Пятницкого, не встречать. Именно это и дало мне возможность благополучно выехать, не зацепив шпика за собой. Обычно все проезжавшие через Берлин попадали на явку к Житомирскому, который уже тогда был провокатором, но был разоблачён лишь после февральской революции. Поэтому почти все проезжавшие через Берлин обычно так быстро проваливались в России. Я знал личный адрес Пятницкого, знал все места, где его можно было найти, и поэтому миновал Житомирского.

В Женеве

Попав в Женеву, я нашёл здесь много нового. В ноябре 1903 г. Ильич ушёл из редакции «Искры». Плеханов «единогласно» кооптировал не выбранных на съезде редакторов. «Искра» окончательно превратилась в меньшевистский орган. Ильич был кооптирован в состав ЦК, назначен заграничным представителем ЦК и входил в состав Совета партии уже не как редактор «Искры», а как член ЦК. В самом ЦК произошли крупные изменения. Кроме Ильича в первоначально выбранную тройку (Кржижановского, Ленгника и Носкова) были кооптированы Землячка, Зверь (Эссен), Красин и Гальперин (Коняга); Кржижановский ушёл из ЦК, а Ленгник и Зверь были арестованы. Кое-кто из цекистов склонен был ради «мира в партии» принять условия меньшевиков, т. е. разжижить свой состав меньшевиками.

В Берлине

Центром моей деятельности должен был быть Берлин. Там уже был сплочённый, чисто искровский кружок. Идейным вождём искровцев считался доктор Вечеслов (член лиги). Кроме него там жил Пётр Гермогенович Смидович (Матрёна), студент Житомирский, оказавшийся потом провокатором, Бухгольц — немец, долго живший в России и высланный оттуда за политическую работу. Это был центр Берлинской группы, постепенно примкнувшей к большевикам. Обособленно от них стояла техническая, очень конспиративная, группа, которую возглавлял Пятницкий, живший под именем Фрейтага. Кроме него в эту группу входили Щеколдин (Повар), Копп (Сюртук), несколько позднее появился и Квятковский. Берлинская техническая группа вела большую ответственную работу. В её руках находились все конспиративные связи на границах, ею велись все сношения с техническими агентами внутри России. Это был основной нерв всей партийной подпольной техники по снабжению России заграничной литературой и переправке работников из-за границы в Россию. Через Берлин же проходили все работники, вынужденные эмигрировать за границу.

За границей в 1903 г.

Агентом ЦК я был назначен сейчас же после II съезда. Фактически все делегаты II съезда, решительно ставшие на сторону большинства, стали такими агентами. Надо было растолковать местным организациям смысл и значение разногласий между большевиками и меньшевиками. Надо было по возможности шире разъяснить партии происшедший на съезде раскол. И каждый из делегатов должен был с этой целью объездить как можно больше организаций.

От автора

Очень часто в годы подпольной работы, в особенности после какого-нибудь собрания, я от души завидовал местным работникам. Все они прочно вросли в местные дела, все они близко знают друг друга, у них тесные связи с массами. А я приеду в тот или другой город, проведу два-три собрания, сделаю два-три доклада и еду опять в новое место. Каким-то одиноким чувствовал себя иногда, в особенности после нескольких дней, проведённых в хорошей, тесно сплочённой, чисто товарищеской среде. Но кому-нибудь нужно было нести обязанность разъездного агента, партийного коммивояжёра. Потоскуешь немного, но долго тосковать не приходилось. В дороге надо было зорко следить за тем, чтобы не подцепить шпиона, не привести его вместе с собой в организацию. В дороге всё внимание сосредоточивается на решении вопроса: есть ли за тобой хвост? Тут некогда долго сентиментальничать.

Предисловие

Воспоминания Мартына Николаевича Лядова (умершего в 1947 г.) представляют несомненный интерес для всех, кто хочет знать, как возникла и развивалась наша Коммунистическая партия. Автор в своём простом, бесхитростном рассказе повествует об огромной работе, которую вели большевики накануне и в годы первой русской революции. Ценность его воспоминаний определяется прежде всего тем, что они принадлежат перу одного из активнейших участников партийной работы в то время, одному из тех профессиональных революционеров-подпольщиков, которые вместе с Лениным боролись за создание и укрепление партии нового типа, участнику II, III, IV и V съездов партии.

«Из жизни Партии в 1903–1907 годах (воспоминания)». М. Н. Лядов, 1956 г.

М. ЛЯДОВ

Из жизни

ПАРТИИ

ВОСПОМИНАНИЯ

ГОСПОЛИТИЗДАТ

1956

VIII. Отношение анархистов к революции в Испании.

Героическая борьба трудящихся Испании против фашизма, за демократическую республику привлекает к себе внимание всего мира. Равнодушных к этой борьбе почти нет. Весь мир разделился на врагов и друзей испанского народа. Дело генерала Франко — это дело кровавого фашизма, дело всей международной реакции. Дело трудящихся Испании — это дело трудящихся всего мира, дело всего передового и прогрессивного человечества. Отношение к революционным событиям в Испании прекрасно выразил вождь трудящегося человечества всего мира товарищ Сталин в своём ответе на приветственную телеграмму ЦК компартии Испании. «Освобождение Испании, — писал товарищ Сталин, — от гнёта фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а — общее дело всего передового и прогрессивного человечества».

VII. Критика анархизма и анархо-синдикализма в произведениях Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.

С самого начала возникновения коммунистического движения Маркс и Энгельс вели борьбу против непролетарских, ненаучных учений, которые распространялись в рабочем классе. От капитализма страдал не только пролетариат. Развитие капитализма означало переход средств производства в руки всё меньшего количества владельцев, означало разорение не только крестьянства и огромной массы ремесленников, т. е. мелких собственников, но вело также в период кризисов к разорению менее приспособленных мелких капиталистов-предпринимателей. Таких «взбесившихся от ужасов капитализма» буржуа было не мало среди сторонников анархического движения, против которых вели борьбу Маркс и Энгельс, Ленин и Сталин.

VI. Современный анархо-синдикализм в свете пролетарской революции и антифашистской борьбы.

Выше мы уже писали о русском анархо-синдикализме и об особой его разновидности, известной в истории большевистской партии под именем «рабочей оппозиции». Мы видели, что анархо-синдикалисты считали главной и основной организацией рабочего класса не партию, а профессиональные союзы. Однако более полно идеи анархо-синдикализма были выражены не в России, а на Западе, в таких странах, как Франция, Испания и др. Но все анархо-синдикалисты исходят, во-первых, из признания, что главной и основной и даже единственно способной к революционному действию организацией являются профсоюзы (синдикаты); во-вторых, они это признание соединяют с учением об анархизме, которое, несомненно, является партийным учением, т. е. учением определённой мелкобуржуазной партии, хотя сами анархо-синдикалисты на словах всячески отрицают значение партии. Основой анархизма, как мы знаем, является учение о безвластном, безгосударственном обществе, о необходимости борьбы со всякой властью, со всяким государством. Таким образом, анархо-синдикалисты, как и все анархисты, отрицают необходимость вооружённого свержения власти капиталистов и установления диктатуры рабочего класса, отрицают переходный период от капитализма к коммунистическому обществу. Анархо-синдикалисты считают, что профсоюзы сами по себе в состоянии не только совершить социалистическую (или, как говорят анархо-синдикалисты, социальную) революцию, но и заменить организацию капиталистического производства синдикалистской (социалистической, кооперативной) организацией. Анархо-синдикалисты убеждают рабочих, что они должны быть освобождены от влияния партий, что они должны действовать независимо от них.

V. «Федерация анархистских групп» в России. Группа «Набат» и Нестор Махно. «Анархисты подполья».

Несомненно, крупной фигурой анархистского движения в России в период пролетарской диктатуры являлся Нестор Махно, а то, что вошло в историю гражданской войны в России под именем «махновщины», представляет наивысшее проявление анархистской теории и практики. Поэтому нельзя говорить об анархизме в России, не разобрав подробно деятельности Махно и махновцев, не показав, как выглядит учение анархизма в его практическом применении «на другой день после революции», — не в книжках и статьях, а в массовых действиях.

IV. Русские анархо-синдикалисты в период пролетарской революции.

В октябре 1917 г. в России большевики подняли массы рабочих, крестьян, солдат и матросов на Великую социалистическую пролетарскую революцию. Несмотря на то, что против неё были все другие партии, в том числе и так называемые «социалисты» — меньшевики и эсеры и большинство анархистов, пролетарская революция победила, начав новую, полную величия, героизма и успехов эпоху социализма. Участвовали ли в этой борьбе анархисты? Анархисты, как и в 1905 г., считали грехом участвовать в борьбе за какую бы то ни было власть, в том числе и в борьбе за рабоче-крестьянскую власть. А без организации власти победивший народ был бы тотчас же раздавлен, потому что против большевиков, против пролетарской революции были не только все другие партии в России, не только вся буржуазия России и её слуги, но и вся международная буржуазия. 14 капиталистических государств организовали интервенцию и экономическую блокаду против вновь возникшего государства. Плохо вооружённая, голодная, разутая, раздетая Красная Армия разгромила силы внутренней контрреволюции и силы международных империалистов-интервентов. Народы Советского государства отстояли свою страну, укрепили диктатуру пролетариата.

III. Анархисты во время империалистической войны (1914–1918 гг.).

В годы после поражения революции 1905 г. только одна партия рабочего класса — большевистская партия в тяжёлых условиях столыпинской реакции использовала все и всякие легальные возможности (от профсоюзов, страховых касс до думской трибуны) и неустанно собирала силы для нового наступления на царское самодержавие. Меньшевики стали ликвидаторами, они отказались от революционной борьбы и подпольной партии. Анархисты, которые и в революцию 1905 г. отказывались участвовать в массовом революционном движении, в годы реакции ещё больше занимались экспроприацией, сливаясь с уголовщиной, нанося вред революционной борьбе масс.

II. Анархисты в период первой русской революции (1905–1907 гг.).

В 1883 г. Плеханов, Аксельрод, Дейч, Засулич образуют в Швейцарии первую русскую марксистскую группу «Освобождение труда». Организаторы группы были до этого в течение нескольких лет видными деятелями народнического движения, примыкая к её бунтарскому, бакунинскому течению.

I. Чему учит опыт деятельности русских анархистов в период до возникновения самостоятельной рабочей партии (большевиков) (Бакунин, Нечаев, «Земля и воля», «Чёрный передел»).

Прежде чем излагать деятельность Бакунина, одного из видных вождей и теоретиков анархизма, необходимо уяснить социальную почву, на которой вырос и развивался бакунинский анархизм.

Введение.

Слово «анархизм» происходит от греческого слова «анархия», Означающего буквально безвластие, безначалие. Сторонники анархизма — анархисты не признают никакого государства, никакой власти, никакой обязательной для членов общества общественной организации. Поэтому они не признают и власти большинства над меньшинством, народа над паразитами, эксплуататорами.

«Анархизм в России». Ем. Ярославский, 1939 г.

Ем. ЯРОСЛАВСКИЙ

АНАРХИЗМ

в РОССИИ

ОГИЗ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1939

III.

В своём заключительном слове на XVI съезде партии тов. Сталин дал следующую характеристику современного этапа пролетарской революции. Он говорил: «Ясно, что мы уже вышли из переходного периода в старом его смысле, вступив в период прямого и развёрнутого социалистического строительства по всему фронту. Ясно, что мы уже вступили в период социализма, ибо социалистический сектор держит теперь в руках все хозяйственные рычаги всего народного хозяйства, хотя до построения социалистического общества и уничтожения классовых различий ещё далеко».

II.

Наше вступление в период социализма совпадает примерно с X годовщиной нэпа. Новая экономическая политика, или в сокращённом виде нэп, представляет собой чрезвычайно важный момент для понимания стратегии и тактики большевизма в эпоху диктатуры пролетариата. На основе нэпа нашей партией проделан исключительно большой, исключительно сложный путь развития. В условиях нэпа партия проделала путь восстановления разрушенного империалистической и гражданской войной народного хозяйства, теперь проделывает путь социалистической реконструкции хозяйства, находится в полосе развёрнутого наступления социализма по всему фронту. Можно сказать, что все партийные оппозиции за истекшее 10-летие, их развитие, переход троцкизма в контрреволюционный лагерь, — все они связаны в известном смысле с непониманием природы нэпа, с извращением ленинской его трактовки. Развитие, проделанное страной пролетарской диктатуры в условиях нэпа, — большой сложный диалектический процесс. Нэп на определённых этапах своего развития менял и меняет своё содержание, нэп диалектически развивался и развивается. При введении нэпа Ленин в своём докладе на X съезде партии подчёркивал, что в стране, где громадное большинство населения — мелкие земледельцы-производители, требуется ряд особых переходных мер, которые могли бы обеспечить победу социализма. Переход от продразвёрстки к продналогу, переход к новой экономической политике означал переход от военного союза с основными массами крестьянства к экономическому союзу с ними, переход от попыток «штурмовым», т. е. самым сокращённым, быстрым, непосредственным способом перейти к социалистическим основам производства и распределения, к «осаде», связанной с очень трудными и неприятными задачами, связанной с целым рядом отступлений.

I.

Практика социалистического строительства в стране диктатуры пролетариата делает ни с чем не сравнимые по своему масштабу, объёму, характеру и значению успехи. Мы переживаем исключительную по своей динамичности эпоху. На протяжении небольших исторических периодов, в чрезвычайно краткие сроки, буквально на (Протяжении месяцев у нас происходят сдвиги, имеющие всемирно-историческое значение. С невиданной быстротой меняется лицо нашей страны, одной шестой земного шара. Мы с каждым днём превращаемся во всё более мощную индустриализированную страну с самой передовой техникой. Материальный фундамент социализма развивается и растёт с каждым днём. Днепропетровский комбинат, Урало-Кузбасский комбинат, ангаро-енисейская энергетическая база, самые крупные и самые передовые в мире формы машинизированного сельского хозяйства в виде наших совхозов-гигантов, подход к организованному планированию науки и научного исследования, — всё это показатели растущего социалистического общества.

«К вопросу о диалектике нэпа». 1931 г.

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

ПОД

ЗНАМЕНЕМ МАРКСИЗМА

ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ФИЛОСОФСКИЙ И ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМ. ЖУРНАЛ

ЯНВАРЬ-ФЕВРАЛЬ № 1–2 1931

Приложения.

Приложение 1‑е.

Резолюция второго съезда Р.С.-Д.Р.П. (август 1903 года) «о работе среди сектантов».

«Принимай в соображение, что сектантское движение в России является во многих его проявлениях одним из демократических течений, направленных против существующего порядка вещей, второй съезд обращает внимание всех членов партии на работу, среди сектантства в целях привлечения их к социал-демократии.

Съезд поручает Центральному Комитету заняться вопросом о предложении, заключающемся в докладе тов. Бонч-Бруевича».

13. Ленин о нравственности. О «богоискателях» и «богостроителя».

Одним из обвинений, которые выдвигаются всегда против коммунистов, было и остаётся обвинение в безнравственности, в отсутствии нравственности. Ещё в 1847 году творцы Коммунистического Манифеста Маркс и Энгельс писали о том, как буржуа обвиняет коммунистов в том, что коммунисты хотят разрушить семью, разрушить нравственность. Буржуа обвиняли нас и тогда, три четверти века назад, в том, что «коммунизм уничтожает общие истины, он уничтожает религию и нравственность, вместо того, чтобы преобразить их» (Коммунистический Манифест). С тех пор буржуазный мир показал нам самые чудовищные образцы самого чудовищного разврата. Большинство трудящихся пролетариев увидело, что скрывается за этими буржуазными истинами, за религией господствующих классов, за их нравственностью. Не было и нет преступления, которого нельзя было бы оправдать этой их религией, этой их нравственностью, — религией и нравственностью буржуазного общества.

12. Как оценивал Ленин Льва Толстого и толстовцев.

(По поводу непротивления злу насилием).

11‑го сентября 1908 года Ленин поместил в подпольной газете «Пролетарий» (№ 35) статью, под заглавием: «Лев Толстой, как зеркало русской революции». Ленин поясняет:

«Сопоставление имени великого художника с революцией, которую он явно не понял, от которой он явно отстранялся, может показаться на первый взгляд странным и искусственным. Не называть же зеркалом того, что, очевидно, не отражает явлений правильно?»

11. О клерикализме.

(«Классы и партии в их отношении к религии и церкви». «Социал-Демократ», № 6 от 4 (17) июня 1909 г. Н. Ленин. Собрание сочинений, т. XI, ч. 1. Госиздат, стр. 260–268).

Ленин чрезвычайно внимательно следил за той борьбой, которая происходила в Государственной Думе. Никто не дал таких отчётливых выводов из этой борьбы классов и партий в Государственной Думе, как Ленин. Для него за этими спорами в Думе раскрывалась борьба классов вне Думы, в деревне, в городе. На думскую трибуну он смотрел, как на революционную трибуну. Большинство в Думе было тогда за помещиками, духовенством, зажиточными крестьянами. Беднейшее крестьянство и рабочие представлены были там слабо.

10. Ленин помогает поставить вопрос об отношении к религии в Государственной Думе.

Ильич помогал нашим рабочим депутатам выступать в Государственной Думе. Он учил их, как надо ставить вопросы, как их освещать, помогал готовиться к речам. 14 апреля выступил по этому вопросу член рабочей фракции III Государственной Думы, социал-демократ Сурков. Ильич хвалит Суркова за его речь. Я думаю, что полезно привести отрывки из этой замечательной для того времени речи, чтобы читатели могли представить себе яснее обстановку, по поводу которой Ильич писал тогда. Ведь, это было при царском правительстве, когда свободное слово трудно было услышать, особенно, если оно было направлено против господствующей церкви. Привожу выдержки из стенографического отчёта Государственной Думы 14 апреля.

9. Можно ли называть социализм религией.

Нередко от социалистов можно слышать такое выражение: «моя религия — социализм». Нередко вы можете встретить статьи в западноевропейской литературе «социализм, как религия». Ведь, были же попытки обосновать социализм с точки зрения нравственности, морали, этики. Владимир Ильич советует и в этом случае судить в зависимости от того, при каких условиях и кем это говорится:

«...Можно ли при всех условиях одинаково осуждать членов с.‑д. партии за заявление: «социализм есть моя религия» и за проповедь взглядов, соответствующих подобному заявлению? Нет. Отступление от марксизма (а следовательно, и от социализма) здесь несомненно, но значение этого отступления, его, так-сказать, удельный вес могут быть различны в различной обстановке. Одно дело, если агитатор или человек, выступающий перед рабочей массой, говорит так, чтобы, быть понятнее, чтобы начать изложение, чтобы реальнее (явственнее) оттенить свои взгляды в терминах (выражениях), наиболее обычных для неразвитой массы. Другое дело, если писатель начинает проповедовать «богостроительство» или богостроительский социализм (в духе, например, наших Луначарского и К^о). Насколько в первом случае осуждение могло бы быть придиркой или неуместным стеснением свободы агитатора, свободы «педагогического» воздействия, настолько во втором случае партийное осуждение необходимо и обязательно. Положение: «социализм есть религия» для одних есть форма перехода от религии к социализму, для других — от социализма к религии.

8. Можем ли мы допускать в партию рабочих, не порвавших с религией, с верой в бога.

Другой, не менее, а ещё более важный вопрос, которого касается в своей статье 1909 года тов. Ленин, заключается в том, можем ли мы допускать в партию рабочих, не порвавших с религией, с верой в бога.

Напомним здесь, что речь шла о 1909 годе, времени упадка революции, времени могильной тишины, когда ценен был всякий человек, искренно готовый бороться против царского самодержавии и капитализма. Тогда Тов. Ленин считал правильным вполне положительный ответ. Он писал тогда:

«Мы должны не только допускать, но сугубо привлекать всех рабочих, сохраняющих веру в бога, в с.‑д. партию, мы безусловно против малейшего оскорбления их религиозных убеждений, но мы привлекаем их для воспитания в духе нашей программы, а не для активной борьбы с ней. Мы допускаем внутри партии свободу мнений, но в известных границах, определяемых свободой группировки: мы не обязаны идти рука об руку с активными проповедниками взглядов, отвергаемых большинством партии».

7. Может ли священник быть членом нашей партии.

Ленин, конечно, не решал вопросы нашего поведения по отношению к религии вне времени и других определённых, конкретных данных окружающей обстановки. Он дал нам лишь общие положения, общие основы, из которых должны исходить коммунисты-марксисты, когда они решают вопросы, связанные с отношением к религии. Надо, стало-быть, принимать во внимание соотношение сил между борющимися классами, степень организованности пролетариата, его сознательности, понимания им своих классовых. интересов, и там, где выдвигание нашей антирелигиозной программы может помешать поставленной пролетариатом цели, её нельзя выпячивать на первое место. С этой точки зрения тов. Ленин пытается дать в 1909 году ответ на вопрос о том, может ли быть священник, служитель религиозного культа, членом нашей партии.

6. «Надо уметь бороться с религией». «Эту борьбу надо поставить в связь с конкретной практикой классового движения, направленного к устранению социальных корней религии». «Страх создал богов».

Как же это так, — скажут некоторые, очень радикально настроенные безбожники? Что-то здесь неладно! Ленин предвидел, однако, что найдутся такие люди, которые будут недовольны этим.

«Для людей, неряшливо относящихся к марксизму, для людей, не умеющих или не желающих думать, эта история есть комок бессмысленных противоречий и шатаний марксизма: какая-то, дескать, каша из «последовательного» атеизма и «поблажек» религии, какое-то «беспринципное» колебание между р-р-революционной войной с богом и трусливым желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их и т. д., и т. п. В литературе анархических фразёров можно найти не мало выходок против марксизма в этом вкусе».

5. Ленин предостерегает в 1909 году от опасного признания, будто религия — частное дело для партии.

Ленин отмечает, что эта точка зрения, т. е. признание необходимости терпеливо работать над делом организации просвещения пролетариата, усвоена, в конце концов, германскими социал-демократами. Они высказались даже за свободу для иезуитов и допущение их в Германию, когда иезуиты подвергались гонениям в католических странах, как, напр., во Франции, в Италии, а также за уничтожение всех мер полицейской борьбы с теми или другими религиями. Ленин указывает, однако, на то, что объявление религии частным делом вместе с тем получает очень опасное толкование. Мы уже указывали, как в первой статье, написанной ещё в 1905 г., тов. Ленин понимал это отношение, как он уже тогда отстаивал ту мысль, что религия не может быть частным делом для партии, что она является частным делом только по отношению к государству. Против извращения, искажения этой мысли тов. Ленин и в 1909 г. выступал самым решительным образом. Он писал:

«Теперь стали толковать положение Эрфуртской программы[1] в том смысле, ...что наша партия считает религию частным делом, что для нас, как партии, религия есть частное дело».

Против такого искажения марксизма со стороны приспособляющихся (оппортунистов) тов. Ленин приводит мнение того же Энгельса:

«Именно Энгельс сделал это в форме заявления, нарочно им подчёркнутого, что социал-демократия считает религию частным делом по отношению к государству, а отнюдь не по отношению к себе, не по отношению к марксизму, не по отношению к рабочей партии».

4. Почему мы в 1909 году не объявили войну религии.

В предыдущей статье мы дали изложение мыслей тов. Ленина о религии в том виде, как они складывались ещё в 1905 году, и затем сопоставили их с тем, как тов. Ленин смотрел на задачи проповеди атеизма (безбожия) в 1922 году. Но между этими двумя моментами — между началом первой революции и временем победы второй революции — тов. Ленин выступил с двумя статьями: 1) «Об отношении рабочей партии к религии» (газета «Пролетарий», № 45, от 13 (26) мая 1909 г.) и 2) «Классы и партии в их отношении к религии» (газета «Социал-Демократ», № 6, от 4 (17) июня 1909 г.) (смотри: Н. Ленин. Собрание сочинений. т. XI, стр. 250–268). В этих статьях он очень подробно объясняет, как мы должны вообще относиться к религии, если хотим быть верными учениками Маркса и Энгельса. Но главное, на чём он останавливает внимание, — это на том, как в той или иной обстановке практически надо решать вопросы, связанные с религиозными верованиями масс.

3. Как Ленин понимал задачи коммунистов по отношению к религии после 1917 г. Как должна вестись антирелигиозная пропаганда.

Пришёл бурный пламенный октябрь 1917 г. До этого прошло 12 лет борьбы, побед и поражений рабочего класса. С колоколен церквей расстреливали из пулемётов рабочих. С амвона благословляли убийц народа. С помощью церкви удерживали народ в рабстве. Гнали молебнами, крестом, поповскими благословениями миллионы людей на смерть «за веру, царя и отечество». Под грохот пушек, вой снарядов и свист пуль кадили кадилом и гнусавили поповские молитвы о даровании побед «благоверному». А имя того, кто звал рабочих и крестьян к восстанию против этой войны, против виновников её, оплёвывали, забрасывали грязью. А он шёл среди этих плевков и проповедовал своё пламенное слово, свой огненный призыв к восстанию.

В каком смысле религия — частное дело. Программа отделения церкви от государства. Должны ли мы вести антирелигиозную пропаганду. Взгляды Ленина на эти вопросы в 1905 году.

Религию мы считали частным делом. Из этого многие делали такой неправильный вывод: раз, религия есть частное дело каждого, то и коммунист может верить или не верить, и партии до этого нет дела. Среди западноевропейских и американских социалистов и сейчас многие так думают. В прошлом году шведский социалист Хеглунд безуспешно пытался защищать это даже в Коминтерне (Коммунистическом Интернационале). Тов. Ленин знал, что такие неправильные толкования существуют, поэтому он специально разъяснил, в каком, именно смысле религия — частное дело.

1. Что такое религия. Почему рабочий выступает против религии.

Вся прекрасная жизнь т. Ленина ушла на беспощадную борьбу с рабством, с господством помещиков и капиталистов, на борьбу за коммунизм. Какой бы вопрос ни стоял перед ним, — эта главная задача освещала ему путь борьбы. Конечно, вопрос о религии мы отодвигали несколько в сторону, когда перед нами стояла первейшая задача — объединить все революционные силы пролетариата и беднейшего крестьянства. До 1917 года, работая в подполье, мы и не могли этому вопросу уделять сколько-нибудь серьёзное внимание. Но вопрос о религии для нас, большевиков, никогда не был безразличным вопросом.

Над свежей могилой.

Под кремлёвской стеной, где вечным сном покоятся истёкшие кровью коммунары, лёг вождь трудящихся всего мира — Ленин.

Ни пышных надгробных надписей, ни пышного памятника — лишь пять букв над простым покоем:

«Ленин».

Эти пять букв так много говорят! Разве не ясно всем нам: умерший Ленин так же могуч, как и живой, к нему тянутся мысли, сердца всех обездоленных, всех угнетённых.

Да здравствует дело и учение тов. Ленина!

Болью и скорбью отозвалась смерть Ленина в сердцах и сознании миллионов людей. Во всём мире имя Ленина звучит, как набатный колокол, зовущий всех угнетённых, всех обездоленных. Не к смирению, не к молитвам, не к покорности, не к терпению зовёт это имя.

Ленин!

Это имя зовёт к беспощадной борьбе со всеми угнетателями трудящихся, подымает миллионы рабов капитала во всех концах мира к великому бунту против всех видов рабства.

«Мысли Ленина о религии». Ем. Ярославский, 1924 г.

ЕМ. ЯРОСЛАВСКИЙ

МЫСЛИ

ЛЕНИНА

О РЕЛИГИИ

КРАСНАЯ НОВЬ

Г. П. П. МОСКВА 1924

Марксизм, анархизм, ленинизм.

Мы уже говорили, что I Интернационал, сделавшийся провозвестником социальной революции, повергший в трепет капиталистический мир, почти всё время своего существования раздирался внутренними распрями. Анархисты с Бакуниным во главе обвиняли Маркса и его сторонников в том, что они не ведут последовательной, открытой, прямой борьбы против капиталистического мира за социальную революцию, что они отвлекают рабочий класс от его непосредственной борьбы по принципу «освобождение рабочих должно быть делом рук самих рабочих» на путь политической борьбы.

Анархо-махновщина.

Среди русских анархистов, как мы уже видели, преобладало течение анархо-коммунистическое. Только оно одно захватывало кой-где немногочисленные слои полуинтеллигенции и отсталых рабочих. Анархо-синдикалисты в период революции 1905 года только начали собирать силы и оформлять свои программные и тактические воззрения. В 1917 году, от Февраля к Октябрю, анархисты-коммунисты выступали в качестве дезорганизующего фактора по отношению к правительству Керенского. Что же касается синдикалистов, то нужно сказать, что вокруг них собралась группа аристократов от анархизма, интеллигентов, слабо связанных с рабочей массой.

Махаевщина.

Своеобразным сочетанием анархизма и плохо понятого марксизма является течение, получившее название «махаевщина». Основатель этой теории — Ян-Вацлав Махайский, писавший под псевдонимом А. Вольский, находился в конце 1890‑х годов в сибирской ссылке. Будучи сослан как социалист, Махайский под влиянием анархистских идей сделался творцом собственного учения, получившего некоторое распространение, после революции 1905 года.

Анархизм в России.

Анархизм в России появился впервые в семидесятых годах, будучи перенесён русской эмиграцией из-за границы, где он пользовался большим влиянием. В революционном движении 1870‑х годов было три течения, и все они были более или менее окрашены в анархистский цвет, хотя, по выражению В. Базарова, «окраска эта не прочно приставала к движению и быстро смывалась условиями политической и общественной борьбы». Этим объясняется то, что влияние анархизма на русское революционное движение было сравнительно слабо.

Главнейшие анархистские теории.

Штирнер.

Первым выразителем анархизма как крайнего индивидуалистического учения является немец Каспар Шмидт, написавший под псевдонимом Макс Штирнер книгу «Единственный и его достояние». Эта книга является, по мнению многих, очень смелой попыткой отрицания всякой власти, всякого авторитета. Высшим законом для Штирнера является только благо личности. Штирнер был учеником известного философа Фейербаха, отвергавшего власть религии над людьми. Однако Штирнер идёт дальше; он отвергает не только власть религии, но и власть всяких других кумиров, как человечество, гуманизм, нравственный закон и пр. «Единственный» Штирнера признаёт только один авторитет — авторитет своего собственного «я».

Что такое анархизм?

Под анархизмом очень многие подразумевают происходившие одно время (в конце прошлого столетия) довольно часто в Западной Европе и Америке террористические акты и покушения. Под влиянием целого ряда убийств — во Франции президента Карно, в Италии короля Гумберта и других — анархист представлялся воспалённому воображению западноевропейского буржуа и русского обывателя безумцем, кровожадным преступником, проходимцем, сеющим ужас и беспорядок, всеразрушающим разбойником с бомбой в руках, убийцей, страшилищем, несущим смерть и хаос.

«Анархисты». М. Равич-Черкасский, 1930 г.

КАКИЕ ПАРТИИ БЫЛИ В РОССИИ

АНАРХИСТЫ

М. РАВИЧ-ЧЕРКАССКИЙ

ПРОЛЕТАРИЙ

Закон отрицания отрицания

Диалектический процесс развития действительности и нашего познания не исчерпывается законом перехода количества в качество и обратно и законом единства противоположностей. Мы имеем у Маркса и у Энгельса обоснование третьего основного закона диалектики — отрицания отрицания.

Узловая линия мер

Чистое количество существует лишь в абстракции. В объективной действительности всякая количественная определённость есть количественная определённость некоторого качества. Нет трёх, четырёх, пяти и т. д. вообще, есть три-четыре дерева, камня, тонны железа, метра ткани и т. д.

Проблема «сводимости»

В борьбе различных течений в науке, которых мы касались в предшествующем изложении, вопрос о связи количества и качества играет весьма значительную роль. Ожесточённые споры по этому вопросу ведутся отнюдь не только между философами. Эти споры проникают в самые разнообразные специальные области науки и являются сплошь да рядом методологической основой непосредственно политической борьбы.

Переход качества в количество

Чтобы достигнуть конкретного познания, мы не должны сводить всё на свете к качеству или к количеству, а должны выяснять взаимную связь и взаимные переходы качественных и количественных определённостей во всяком процессе. Как указывал Ленин, диалектический закон, связывающий количество и качество, является лишь примером, частным случаем более общего принципа, который он формулировал следующим образом: «Не только единство противоположностей, но переходы каждого определения, качества, черты, стороны, свойства в каждое другое (свою противоположность)». В этой формулировке нетрудно узнать конкретизацию и развитие того же единства и взаимопроникновения противоположностей. Отношение количества и качества взаимно: «каждая сторона переходит в каждую другую».

Диалектика скачка

Гегель в изложении своей идеалистической диалектики как теории развития абсолютного духа в следующих выражениях характеризовал переход количества в качество: «Дух... не бывает в покое, а находится в непрерывно прогрессирующем движении. Но подобно тому как у ребёнка после продолжительного спокойного питания первое вдыхание нарушает постепенность только количественного роста, вместе с чем совершается качественный прыжок и дитя рождается, так и формирующийся дух медленно и спокойно зреет, отбрасывая одну частицу здания своего прежнего мира за другой... Эта постепенная работа, которая не изменяет физиономии целого, нарушается началом, которое, как молния, сразу устанавливает образ нового мира».[1]

Противоречия эволюционного процесса как подготовка скачка

Учение о скачках является одним из тех принципов диалектики, которые подвергались наибольшим нападкам и ревизионистов и откровенно буржуазных учёных. И вполне понятно почему: с вопросом о скачках неразрывно связан вопрос о социальной революции. Если всё в природе и в обществе развивается путём решительных качественных изменений, путём скачков, то нужно признать, что и капитализм неизбежно и закономерно сменится другим общественным строем, путём скачка, который в условиях капитализма может быть только социалистической революцией. Эта перспектива очень мало улыбается капиталистам и их социал-фашистским защитникам. Стремясь доказать, что революционные изменения вперёд вести не могут, что революция — это болезнь общества, вредная ненормальность, буржуазные учёные и политики защищают теорию чисто эволюционного развития. «Природа не делает скачков» — вот основная формула этой теории. Всё развивается путём медленных непрерывных изменений; путём увеличения, количественного роста одних сторон действительности и уменьшения других. В предыдущей главе мы уже знакомились с ленинской характеристикой этой «теории развития». Мы видели, что эта теория по сути дела отрицает всякое развитие «как возникновение нового», и не выходит за пределы метафизическою мировоззрения.

Переход количества в качество

Вещи и их связи весьма многосторонни, и познание определённых процессов не ограничивается раскрытием их качества. Прежде всего мы замечаем, что всякая вещь помимо качественной имеет количественную определённость. Вещь бывает большой или малой, движение быстрым или медленным, одна совокупность вещей может отличаться от другой числом своих элементов, их взаимным расположением, температура может быть высокой или низкой и т. д.

Диалектика качества и свойства

Для метафизики свойств качество и свойство попросту тождественны друг другу. Свойство есть самостоятельное качество, самостоятельная сила, способность и т. д. И вещь есть внешнее соединение этих самостоятельных свойств.

Соотносительность качеств и всеобщая связь вещей

Печальный Демон · Сообщение Соотносительность качеств и всеобщая связь вещей Публикация под именем Rodikov Обновить Вернуться к черновику Просмотр Закрыть СоздатьHTML Ссылка

Качество есть неотъемлемая и специфическая определённость процесса. Неотъемлемая — т. е. такая, без которой вещь перестаёт существовать, как данная вещь. Специфическая — т. е. такая, которая отличает эту вещь от всех других.

Качество и самодвижение материи

Уже к началу XIX в. было смешно видеть в мастерской ремесленника, в мастерстве ручного труда — образец господства человека над силами природы, как его рассматривал в XVII в. Декарт. Развитие капитализма принесло с собой коренной переворот во всей производственной деятельности общества.

От метафизики свойств к метафизике отношений

Вопрос о принадлежности вещи того или другого свойства совсем не так прост, как это представляется с первого взгляда. Для большинства людей железо — образец твёрдого вещества. А шлифовщик драгоценных камней презрительно говорит о плохом материале: мягок, как железо. По отношению к дереву железо твёрдо, по отношению к алмазу оно мягко.

От наивной диалектики к метафизике свойств

Первобытный человек не строил научных теорий. Его познание ограничивалось отдельными наблюдениями и стихийно выраставшими из них житейскими правилами, которые связывались между собой системой образных мифологических представлений без отчётливой и осознанной логической последовательности. Мифы, сказки о громе, дожде, солнце, как о таинственных существах, «объясняли» ему связь явлений природы и его собственной примитивной практики. Лишь на определённой ступени общественного развития познание становится научным, и человек переходит к построению логически связной картины объективного мира. Но для этого перехода был необходим определённый уровень развития производительных сил, отделение умственного труда от физического. С этих пор возникла наука как особый вид общественной деятельности, с этих пор человек стал теоретизировать, стремясь к отражению действительности в логически связных понятиях.

Теория равновесия

Мы изложили основные моменты закона единства противоположностей этой сути диалектики.

Этого закона не понимает Н. И. Бухарин. В своей книге Теория исторического материализма» он поставил перед собой задачу переложить идеалистическое, мистическое учение Гегеля о противоречии на материалистический лад. С точки зрения Бухарина это должно означать перевод гегелевской диалектики на язык современной механики. Верный своей установке, он считает, что Гегель и Маркс, говоря о движении путём противоречий, фактически подразумевали под этим столкновение двух противоположно-направленных сил. Внешние силы, сталкиваясь, образуют временное подвижное равновесие, которое затем нарушается и опять восстанавливается на новой основе. Такое первоначальное состояние равновесия он называл по Гегелю тезисом, нарушение его — антитезисом и восстановление равновесия на новой основе («в котором примиряются противоположности») — синтезом. Бухарин пишет о том, что каждая вещь состоит из ряда связанных между собою элементов, которые образуют известную систему. Каждая такая «система» связана с другими системами, составляющими её среду. Среда и система взаимодействуют. Это противоречие среды и системы лежит, по Бухарину, в основе всякого развития.

Относительность единства и абсолютность борьбы противоположностей

В предисловии к первому тому «Капитала» Маркс писал:

«В своей рациональной форме диалектика внушает буржуазии и её доктринёрам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществлённую форму рассматривает в движении, следовательно также с её преходящей стороны, так как она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна».

Анализ движения противоречия процесса от его начала до конца

Ленин писал про «Капитал» Карла Маркса: «У Маркса в «Капитале» сначала анализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающееся отношение буржуазного (товарного) общества: обмен товаров. Анализ вскрывает в этом простейшем явлении (в этой «клеточке» буржуазного общества) все противоречия (зародыши всех противоречий) современного общества. Дальнейшее изучение показывает нам развитие (и рост и движение) этих противоречий и этого общества в ∑ (сумме) его отдельных частей, от начала до конца. Таков же, — продолжает Ленин, — должен быть метод изложения, изучения диалектики вообще».[1]

Взаимопроникновение противоположностей

Внутренние противоположности взаимно связаны друг с другом, одна сторона противоречия не может существовать без другой. В капиталистическом обществе буржуазия связана с пролетариатом, пролетариат с буржуазией, каждый из этих классов не может развиваться без другого, ибо буржуазия не может существовать, не эксплуатируя чужого труда, наёмный пролетариат не может существовать, не продавая капиталисту своей рабочей силы, ибо он не владеет средствами производства.

Раздвоение единого, вскрытие существенных противоположностей

Все происходящие в природе и обществе процессы находятся в непрерывном взаимодействии, они так или иначе взаимно связаны и влияют друг на друга. Но для того чтобы познать любой из них, проследить ход его развития, установить характер взаимодействия его с другими процессами, нельзя исходить только из внешних воздействий на данный процесс, как это делают механисты, а надо вскрыть его внутренние противоречия.

Две концепции развития

Всё течёт, всё изменяется, нет ничего абсолютно застойного, неизменного в процессах действительности. К этому выводу, который формулировался уже древнегреческими мыслителями, как к руководящей идее научного познания, пришла под влиянием бурных общественных преобразований эпохи классических буржуазных революций буржуазная наука первой половины XIX в., на основе многовековой общественной практики, богатейшей совокупности фактов изменчивости, добытых наукой.

Учение об истине

Объективной истиной Маркс и Ленин называют такое содержание человеческих представлений, «которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества». Вопрос об объективной истине занимает центральное место в марксистско-ленинской теории познания. На непонимании вопроса об объективной истине споткнулся в сторону агностицизма и идеализма Плеханов с его иероглифической теорией и его «верой» в объективную реальность.

Моменты познания действительности

Только исходя из материальной общественной практики, как основы теории познания, Маркс, Энгельс и Ленин смогли разрешить проблему связи субъекта и объекта, вскрыть исторический, развивающийся характер этой связи.

Практика пролетариата как основа и критерий материалистической диалектики

Пролетариат как класс необходимо рассматривать в движении, развитии, в осуществлении его всемирно-исторической роли. «Историческая роль пролетариата, — говорит т. Молотов, — заключается не только в том, что он является могильщиком буржуазного общества, но и в том, что он является строителем нового социалистического общества. Тем самым государство, которое создаёт рабочий класс после своей победы, используется им для того, чтобы осуществить ликвидацию капиталистических элементов и классов вообще... По мере уничтожения капиталистических элементов вырываются корни всякого классового деления в обществе и следовательно подготовляется ликвидация всех классов, а тем самым — и самого рабочего класса».[1]

Буржуазная практика и познание

В классовом обществе не может быть внеклассовой практики и внеклассового познания. Критерий истины в классовом обществе есть практика определённого класса.

Практика как критерий познания

Общественная практика не представляет собою некоего вневременного социального отношения, а выступает в совершенно определённой форме на каждом данном историческом этапе общественного развития. В такой конкретной исторической форме рассматривает вопрос Маркс, когда говорит о критерии практики. У каждого общественного класса существует определённый критерий практики. В каждую историческую эпоху этот критерий меняется вместе с движением класса, с формами выполнения его роли в истории. Материальное содержание практики, исторически определённые процессы материального производства являлись и являются критерием истины, критерием понимания объективной материальной реальности для людей определённых классов.

Практика как основа познания

Исходным пунктом в философии марксизма-ленинизма является диалектически развивающаяся материя. В диалектике развития материальной действительности находит своё объяснение само появление общественной истории, само появление мыслящих людей.

Неогегельянство

В наши дни последователи Гегеля выступают с теоретическим обоснованием общественной реакции. Таковы, например, школа так называемого английского идеализма, наиболее ярким представителем которого является Бредли, философы итальянского фашизма (Джентиле), ряд фашистских и социал-фашистских теоретиков в Германии.

Людвиг Фейербах и его критика Гегеля

На формирование самостоятельных философских взглядов молодого Маркса оказывало сильное влияние в течение некоторого времени материалистическая философия ученика Гегеля — Фейербаха (1804–1872 гг.), выступившего против своего учителя и создавшего самостоятельную философскую систему.

Диалектический идеализм Гегеля

Механистический материализм, так же как и ревизии, основанные на махизме и на неокантианстве, исходят в основном из метафизических, антидиалектических позиций. В основном все эти теории отрицают диалектику.

Неокантианство

Современные социал-фашисты ухватились за категорический императив Канта, за его учение об этике. Они создали особую разновидность ревизионизма — неокантианскую теорию предательства рабочего класса. Двойственность философии Канта, разрезающей единый мир на несоединимые миры «вещей в себе» и явлений, бытия и сознания, мира, в котором господствует божественный долг, и мира закономерного опыта — оказалась в конце XVIII в. удобным оружием для оправдания компромисса буржуазии с феодалами. Она оказалась и в наше время удобным оружием для проповедников классового мира, идеологов и вождей социал-фашизма.

Кант и неокантиансная ревизия марксизма

Махизм представляет собою хотя и «новейшее достижение» идеалистической философии, тем не менее он ничем, как мы видели, по существу не отличается от субъективного идеализма XVIII в. Наряду с попытками Богданова дополнить и исправить Маркса махизмом существовали и существуют другие формы ревизии марксизма-ленинизма, другие формы «дополнения» Маркса «новейшими» идеалистическими теориями.

Субъективный идеализм

В 70‑х годах прошлого столетия марксизм стал проникать глубоко в массы пролетариата ряда европейских стран, в особенности Германии. Марксистская теория стала официальной теорией социал-демократии. Овладевая массами, она становилась всё более несокрушимой силой.

Современный механистический материализм

Мы видели, что механистический материализм ещё в XVIII в., являясь теорией буржуазной революции, приходил в учении об обществе к идеалистическим выводам. Но французский материализм XVIII в. для своего времени был прогрессивной теорией, он обосновывался на достижениях науки того времени, он давал методологическое оружие, которое в то время помогало охватить достижения тогдашнего естествознания в целом и тем самым способствовало его дальнейшему развитию. В наше же время механистический материализм не только не идёт впереди естествознания, а плетётся позади него, не помогая науке, а тормозя её рост. Теперь, когда идея развития проникла во все области знания, когда в общественных науках и в естествознании без идеи развития вообще ничего не понять, когда каждое новое научное открытие, например открытие сложного строения атома, вызывает необходимость в пересмотре старых механистических установок и ставит на очередь вопрос о новой, диалектической методологии, — повторение старых механистических принципов XVIII в. является и научно реакционным.

Материализм XVII и XVIII вв.

Борьба между основными классами современного общества находит своё яркое отражение и в философии, в борьбе между материализмом и идеализмом. У нас одна господствующая философия — диалектический материализм, поэтому идеализм в наших условиях приспособляется к ней. Метафизический, механистический материализм является в основном методологией правооппортунистического уклона в партии, представляющего собою на данном этапе развития революции главную опасность для неё.

Сущность материализма и идеализма

Философия на всём протяжении своей истории является оружием в классовой борьбе. Пролетариат имеет своё мировоззрение, свою марксистско-ленинскую философию, которая является его теоретическим оружием в борьбе за социализм.

От редакции

Год тому назад бригадой Института философии ЛОКА был написан учебник по диалектическому материализму для совпартшкол и комвузов. Написанный по горячим следам дискуссии, разоблачившей группу меньшевиствующих идеалистов и их установки, учебник, осуществляя борьбу на два фронта и считая механистический фронт главным, естественно сделал упор на более развёрнутую критику извращения материалистической диалектики деборинской группой. Авторы учебника стремились оттенить в изложении всех проблем то новое, что дал Ленин в дальнейшей разработке марксовой диалектики, и таким образом подвести к пониманию ленинского этапа в философии марксизма.

«Материалистическая диалектика». ч. I, И. Широков, Р. Янковский, 1932 г.

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ
ДИАЛЕКТИКА

Часть I

Партиздaт 1932

Глава XXXIV. Программа «Искры».

«Только объединённая общей программой партия, — говорила «Искра», — может вести планомерную и плодотворную работу в интересах дела, которому служит; только формулировав в стройной программе своё общее социально-политическое мировоззрение и предъявляемые ею к современному обществу политические требования, партия пролетариата может вести широкую и успешную пропаганду революционного социализма и внести объединяющую струю в широкое народное движение против существующего строя. Без политической программы нет ещё, строго говоря, политической партии, имеются налицо только элементы слагающейся партии»[1].

Глава XXXIII. Тактика «Искры».

Мы уже видели, что главной основной чертой «экономического» и «рабочедельческого» направлений было то, что под флагом «чисто рабочего» движения они проводили в ряды нашей партии совершенно непролетарские и нереволюционные идеи «критиков» и бернштейнианцев. «Искра» сразу поняла, где кроется опасность, и прежде всего вступила в решительный бой со своими же ближайшими товарищами. Для очень и очень многих членов партии такая тактика «Искры» казалась совершенно непонятной: вместо того, чтобы сглаживать существующие разногласия и пытаться найти общий для всех путь, чтобы дружно всем вместе выступить против врага, «Искра» с яростью накидывалась на своих же соратников и отталкивала их от себя, словно нарочно раздувая мелкие противоречия и находя принципиальные разногласия там, где в сущности всё дело сводилось к тактическим приёмам борьбы или к педагогическим приёмам агитации.

Глава XXXII. Организационные взгляды «Искры».

«Организуйтесь!» повторяет рабочим на все лады газета «Рабочая Мысль», повторяют все сторонники «экономического направления». И мы, конечно, присоединимся к этому кличу, но мы непременно добавим к нему, организуйтесь не только в общества взаимопомощи, стачечные кассы и рабочие кружки, организуйтесь также и в политическую партию, организуйтесь для решительной борьбы против самодержавного правительства и против всего капиталистического общества»[1].

Глава XXXI. Социал-демократия и рабочий класс.

«Социал-демократия есть соединение рабочего движения с социализмом», — пишет «Искра» в своей первой вступительной статье, «её задача — не пассивное служение рабочему движению на каждой отдельной стадии, а представительство всего движения в целом, указание этому движению его конечной цели, его политических задач, охрана его политической и идейной самостоятельности. Оторванное от социал-демократии рабочее движение мельчает и необходимо впадает в буржуазность; ведя одну экономическую борьбу, рабочий класс теряет свою политическую самостоятельность, изменяет великому завету «освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих»[1].

Глава XXX. Полицейские попытки легализации «чисто-рабочего» движения.

Ответом правительства на «бурный месяц» было министерство Ванновского, с его «сердечным попечением» и «сближением семьи и школы». «Новое Время» чует, что этого мало, что не в студентах была главная суть в февральских и мартовских днях. В статье от 11‑го мая официозный орган пробалтывается, что в рабочем вопросе дело обстоит далеко не благополучно, недаром «вредные лжеучения» и «пропаганда противогосударственных и противообщественных идей» пользуется таким успехом среди русских рабочих, в которых она «вызывает и поддерживает недовольство своим настоящим положением». Надо, чтобы правительство взялось за улучшение положения рабочих и заставило фабрикантов сделать им уступки. Правительство должно взять в свои руки решение рабочего вопроса, «подобно тому, как полвека тому назад» оно «взяло в свои руки крестьянский вопрос, руководствуясь мудрым убеждением, что лучше преобразованиями сверху предупредить требования таковых снизу, чем дожидаться последнего»[1].

Глава XXIX. Массовые выступления.

1‑го мая 1900 г. харьковские рабочие показали, что и в коренной России возможны иные средства борьбы, чем простые стачки. Уже в половине апреля была широко распространена брошюра о первом мая; за неделю выпущены были прокламации, призывающие в этот день к общей забастовке и к выставлению требований свободы печати, слова, союзов, стачек, участия народа в управлении, 8‑ми часового рабочего дня и повышения платы.

Глава XXVIII. Два объявления.

В 1900 г. в нелегальной печати почти одновременно появились два объявления: одно — «О возобновлении изданий Группы «Освобождение Труда» за подписью Плеханова и Аксельрода, другое анонимное, за подписью: «редакция» — о предполагаемом выходе в свет газеты «Искра».

Глава XXVII. «Кустарничество» в местной работе.

В 1900 году комитеты Партии существовали уже в Петербурге, Москве Иванове-Вознесенске, Киеве, Екатеринсславе, Харькове; кроме того, более или менее постоянные организации были в Одессе, Саратове, Нижнем-Новгороде, Ярославле, Костроме, Твери, Брянске, Полтаве, Кременчуге, Туле, Ростове на-Дону, Николаеве, на Урале и в Тифлисе. В партию, как известно, входил и Бунд. Наряду с Российской С.-Д. Р. П. в то время существовали: Польская С.-Д. Партия, литовская С.-Д. Р. П. и Латышская.